Анастасия Акулова - Танцовщица и султан [СИ]

Как губка, я впитывала эмоции, сторицей возвращая обратно. В этом танце боли не было. Была лишь всеобъемлющая страсть, абсолютная эйфория, огонь, завладевший каждой клеточкой души и тела, но уже не обжигающий, а согревающий. Вокруг меня безудержным вихрем вилась яркая длинная юбка, змеями извивались руки, тело, волосы, свободно струящиеся по спине. Я стала огнем, солнцем, игривым ветром… Счастлива и свободна в этом сияющем дорогом заведении, свободна так, что понимаю: это не более, чем иллюзия. Ну и пусть.

Но всему свойственно заканчиваться, а танец так и вовсе мимолетен.

Внутри снова осталась только пустота.

Закончив выступление, наскоро одевшись и стерев с лица «боевой раскрас», я снова невольно взглянула в окно.

А ночь манила…

Поколебавшись с секунду, решила, что ничего страшного не случится, если я прогуляюсь поблизости, накинула плащ с глубоким капюшоном и вышла на улицу.

В лицо дыхнуло свежим воздухом, в котором смешивались все запахи лета, а город вокруг спал, как младенец. Ни огонька вокруг, ни души.

Перебирая, как старые фотографии, лучшие воспоминания детства, от которых на душе становилось тепло, я изредка с любопытством поглядывала на ночной небосвод, тщетно пытаясь выискать недавно изученные в общих чертах созвездия этого мира.

И вот, находясь в таком блаженном романтичном настроении, я вдруг была схвачена чьими-то ужасающе сильными грубыми руками. Успела только коротко вскрикнуть, прежде чем мир взорвался пульсирующей болью — меня с такой силой приложили затылком о каменную кладку ближайшей стены, что искры из глаз посыпались.

Все вокруг — незнакомое безумное лицо, очертания огромной мужской фигуры, даже непроглядная тьма поплыли перед глазами растертым кровавым пятном. Я отбивалась, кусалась, барахталась, как бабочка в силках, пыталась кричать, но силы быстро вытекали из тела, парализованного бесконечным ужасом, вместе с кровью из раны на затылке. Каким чудом я оставалась в сознании — непонятно…

Внезапно мерзкие руки обмякли, и сквозь звон в ушах и противный хрип, послышался хруст, как от ломаемых костей, и нападавший кулем рухнул рядом, благо что не придавив и без того находящуюся не в лучшем состоянии меня.

— Падаль, — тихо прошипел кто-то, а потом я на краю сознания снова почувствовала прикосновение.

Пробовала отбиваться, и это забрало последние силы. Запечатлелись в мозгу льдисто-серые глаза, а потом меня, как ребенка, подхватили на руки.

И темнота стала бесконечной…

Очнулась я уже ближе к полудню, лежа у себя в комнате в таверне. Все расплывалось, я не сразу поняла, где нахожусь, и тупо смотрела в старый деревянный потолок. А осознав облегченно выдохнула — все произошедшее казалось бы излишне реалистичным кошмаром, если бы не синяки по телу и сильно болящий затылок.

Пробовала было заснуть, чтобы окончательно оправиться, но не вышло — бесцельно и долго проворочалась, стараясь отвлечься, однако тошнота и ужас то и дело подкатывали к горлу. Поэтому, приведя себя в порядок, пошла работать, как ни в чем не бывало, стараясь и близко не подпускать к себе размышлений о том… о том, что могло произойти. Ну и, конечно, зареклась не выходить в одиночестве так поздно.

— Он нес вас так аккуратно, как сокровище, — доверительно шепнула Бетси, когда мы вместе мыли посуду. — К тому же красивый и явно при деньгах. Неужто не перевелись рыцари…

— Так поступил бы любой уважающий себя мужчина, — неуверенно произнесла я избитую фразу, на что та только хмыкнула:

— Может быть, если сказки не врут. Только где таких найти?

Я хотела бы связаться с Гардом и поблагодарить его, но такой возможности просто не оказалось. День прошел в обычном режиме — весело, шумно, со множеством посетителей, коих все прибавлялось: горожане явно оценили «новинки». Более того, в последнее время сюда стали захаживать даже некоторые аристократы, а это кое о чем говорит. Художник нарисовал несколько красивых картин и шикарную вывеску, которые вкупе с изумительными скатертями и шторами, статуэтками и канделябрами, являвшими собой изящные произведения искусства, делали таверну похожей на дорогое заведение.

Где-то через неделю, возвращаясь с рынка, я тащила невероятно тяжелые пакеты с продуктами и шла через парк. Солнце светило ярко, было еще довольно тепло, но уже чувствовалось прохладное дыхание осени. Приземлившись на одну из лавочек, кряхтя, как древняя старушка и сложив рядом мешки я хотела было передохнуть и насладиться одиночеством в красивом месте, когда неподалеку послышался шум.

Пятеро молодых дворян, громко гогоча на всю округу, шли мне на встречу. Все они были холеные, в дорогих одеждах, веселые, напыщенные. Среди них выделялся один, который натянуто и холодно улыбался — тот, в ком я не без удивления узнала Гарда.

— Здравствуй, — приветливо кивнула я, разглядывая мужчину.

В этот раз он был одет откровенно щегольски, будто норовя затеряться таким образом в толпе своих павлинистых товарищей.

— Здравствуй. — Тот вдруг повеселел, оценив мою усталость и количество мешков. — Нужна помощь?

Хотелось бы сказать с ложной скромностью «ты и так помог мне, не хочу обременять…», но прозвучало бы это весьма фальшиво.

— Да, если не затруднит.

— Прошу прощения, господа, — степенно кивнул он товарищам, прощаясь, и, быстро схватив мешки, хотел было оставить их, но те привязались.

— Нет уж, дружище, я не дам тебе уйти, пока ты не познакомишь нас с этой красавицей. — Пошловато улыбнулся высокий шатен, окинув меня неприятным масляным взглядом.

Меня передернуло. Нет, сам шатен не вызывал особого отвращения, просто еще некоторое время я не могла выносить таких взглядов, такого тона после случившегося.

— Роксана Вакхлар, — присела в отдаленном подобии книксена, — Извините, но я спешу.

Господа оказались не понимающими намеков и увязались за нами до самой таверны, благо, было уже не далеко. Они там и остались, но ничто не помешало мне с Гардом сесть за отдельный столик.

За несколько минут молчания я перебрала в уме кучу хвалебных од и слов благодарности, но в итоге вырвалось только одно:

— Спасибо. — При этом я была отчего-то страшно смущена, как школьница на первом свидании.

Мы разговорились, еще больше, чем тогда, в пути. Он рассказал, что является одним из вейлахских купцов, хотя вся семья живет в Эардане, где он и родился. Рассказал о городе, о сестре, которая вскоре выйдет замуж и уедет, о делах, о политике… Я слушала и рассказывала о себе, о недолгой жизни в Айрасе, о впечатлениях от города, о таверне и о планах на будущее. Было так неимоверно легко… Вдвоем. С ним рядом. Словно все так, как должно быть, и не иначе.