Ирина Лещенко - По течению [СИ]

Именно на этой оптимистичной ноте откуда-то сзади появилась рука с зажатым в ней платком и приземлилась на лицо, зажав нос и рот. Эл шарахнулся было в сторону, но ноги внезапно подвели, и он мягко опустился на землю, заботливо поддерживаемый сзади.

Горизонт пробили первые солнечные лучи. Повозка вывозила из города мешки, в одном из которых счастливо похрапывал Эл.

Уже на следующий день отек начал спадать благодаря приглашенному в дом магу Тела и Плоти. Юркий картавый парень замазал всю шею какой-то странной синеватой слизью, и к вечеру я увидела в зеркале что-то более похожее на обычное мое отражение. На побледневшей коже пятнами выделялись следы пальцев. Глаз тоже обрадованно вылез из припухлости, хотя и не до конца.

Эла я в это день не видела. Утром зашел отец.

Я сидела на постели и пыталась распутать волосы. Кровь из них вымыли, но пряди остались жесткими и спутанными. Отец тихо присел рядом, отобрал расческу, потянул за волосы, вынуждая повернуть голову.

Легкие, идеально ровные пряди рассыпались по плечам. Отец хорошо владел бытовыми плетениями, поэтому и выглядел безукоризненно в любом положении. Я же даже отпугивающее мух заклятие не могла наполнить силой.

Я была очень похожа на отца. И внешне — невысокий, русоволосый, тонкокостный, он никогда не был особо мускулистым и не выглядел угрожающе. Одинаковые удлиненные светло-карие глаза, небольшой нос, бледные губы, ямка, делящая подбородок пополам, привычка в эту самую ямку упираться костяшкой указательного пальца — я была как эхо отца, не копия, но подобие.

— Эл врет? — негромко спросил папа, скрепляя волосы хрупкой золотистой заколкой, вытянутой прямо из воздуха. Я прикусила губу.

— Он боится, что вы его выгоните. — объяснила я. — Ты же все знаешь?

Отец грустно улыбнулся. Он, как не последний маг дома Памяти, мог призвать и увидеть почти любое событие, которое когда-либо случалось.

— Иногда мне очень жаль, что во мне не проснулась сила дома Несбывшегося. — грустно проговорил он. — Тогда я успел бы сломать этому идиоту ноги до того, как он пришел к тебе и втянул во все это. Хотя, стоит признать — ты тоже хороша. Какой частью тела ты думала в тот момент, когда соглашалась на это?

Я со стоном закрыла лицо руками.

— Пап, мне ужасно стыдно. Я не знаю. На тот момент это казалось…правильным?

Отец притянул меня к себе, я уткнулась носом в его плечо и затихла.

— Это ничего. — твердо ответил он. — Главное, все случившееся позади. Но я очень прошу тебя больше не влезать ни во что подобное.

Я наконец решилась задать главный вопрос.

— Пап, а мама? Почему она не приходит?

Ладони отца на моих плечах вздрогнули. Не знаю каким чувством, но я поняла, что этого вопроса он ждал, боялся и все-таки надеялся, что он не прозвучит.

— Мама… мама пока…не может прийти. — подобрал слова с трудом. Я отодвинулась, заглянула ему в лицо. Отец ответил взглядом, в котором было…сочувствие? Да. Стыд? Еще больше.

Отношения с мамой у нас были сложные. Мама, категоричная и безупречная, мама-достоинство-превыше-всего, мама, которая учила меня танцевать и при любых обстоятельствах держать лицо. Мама, которая всегда отчитывала меня, поэтому жаловаться я бегала к папе. Папа укладывал меня спать, папа замазывал разбитую коленку после падения с чердачной лесенки, папа заплетал мне волосы и учил читать. Мама и Эл рано потеряли родителей, и мама взвалила воспитание младшего брата на себя. Иногда мне казалось, что он ее сын, а я только папина.

— Мама хотела бы послушать и тебя, и Элгора, прежде чем что-то решать. — осторожно проговорил отец.

— Чувствую, решение будет не в мою пользу.

После разговора с отцом хотелось выйти на воздух. Мысли метались, всплывали обиды, недомолвки. В комнате было нечем дышать.

Влезла в темное платье с горлом — пятна на шее не хотелось демонстрировать — и вышла в сад.

Садом окружение нашего дома можно было назвать только номинально. Скорее слегка облагороженный лес с парой дорожек и лавками вдоль них. Никаких цветов, розовых кустов и фонтанов — маме это было чуждо, что меня частенько удивляло. Все-таки ее педантичность вязалась с рядами ухоженных стриженных кустиков, а не с такой первобытной природой.

Хотя и само местонахождение нашего дома — уединенное, однако почти в центре одного из новых районов, застроенного так густо, что стены едва не примыкали друг к другу, было странным выбором с моей точки зрения. Родители выкупили несколько участков земли, самые заросшие, и сохранили этот оазис зелени практически нетронутым, однако не было ли проще найти намного более удачный и дешевый вариант где-то на окраине старой части города, где тихо доживали свой срок покосившиеся, потемневшие от времени дома со стершимися именами на воротах и забытой историей?

Выдохнув, опустилась на скамейку. Отполированные темные доски хранили тепло, вокруг колыхалось зеленое море. По темно-коричневой юбке скользили солнечные зайчики. Шелест листвы наконец немного успокоил хаос в голове.

Никак не давала покоя одна мысль. Все-таки чем же была вызвана такая агрессия в мою сторону? Нет, понятно — ворам и взломщикам нигде не рады, особенно таким неуклюжим, которые случайно крушат фальшивые стены. Но это же не повод меня убивать?

Решил, что я пришла забрать…что-то. Неужели действительно то, что давало силу этому человеку? Он решил, что за этой вещью идет охота? Значит, она действительно существует?

Наличие или отсутствие магии всегда было больным вопросом. Впрочем, как и деньги. Кто-то жил спокойно, кто-то сходил с ума в поисках способа, который помог бы «восстановить справедливость». Определенные склонности часто передавались по наследству, но даже наличие очень одаренных родителей не гарантировало силы дара. С деньгами в этом плане было проще.

Ярким примером была я. Единственная в роду, которая не могла даже пыль заклинанием убрать. Не то чтобы я была очень уж глупой или необучаемой, но жалкие крохи дара едва мерцали на кончиках пальцев, не вызывая никаких изменений. Папа твердил, что не так уж магия и полезна и он с радостью отдал бы свой талант кому-нибудь другому (в начале карьеры его основной работой было вызывать и пересказывать события преступлений, после чего он долгое время не мог нормально общаться вообще ни с кем — сказывался регулярный просмотр картин грабежей, убийств и безобразной ненависти между самыми близкими людьми), мама раздраженно вздыхала. К ее ужасу, не только я была бездарем — Эл тоже не особо блистал.

Нет, ему было намного проще — он мог выполнять все те простейшие действия, на которые особого труда не нужно, проявлял небольшую склонность к дому Искусства, как его дед, мой, соответственно, прадед, но ни на что серьезное его не хватило. Он занял благодаря родительским связям непыльное, но и неприбыльное место в одном из мелких отделений магического контроля и подсчета, чаще всего колесил по пыльным дорогам отдаленных частей страны, благодаря хоть и небольшому, но все-таки наличествовавшему обаянию Искусства крутил десятки романов и романчиков разной степени романтичности и удаленности, регулярно получал довольствие от мамы и был совершенно доволен своим положением. Отец посмеивался над таким отсутствием амбиций и уточнял, что их просто задавило маминым величием.