Василий Криптонов - Палач, скрипачка и дракон

— Нет, ты объясни сперва, чем провинился-то? — воскликнул Рокко. — То, что Гиацинто в нужнике утоп, — это я не виноват, чесслово! Всю ночь, как дурак, дома просидел, шагу за порог не сделал.

Карабинеры за дверью пошептались, после чего Томмасо зачитал обвинение:

— Рокко Алгиси, вы обвиняетесь в убийстве Энрики Маззарини и Нильса Альтермана.

Рокко посерел, Лиза ахнула.

— Постойте…

— Открывайте дверь, считаем до трех. Раз!

— Э! — Рокко долбанул кулаком по двери. — Осади коней! Какое убийство? Чтобы я свою Рику убил? Вы там белены перекурили, что ли?

— Два!

— Томмасо! — взвыл Рокко. — Да что тебе этот толстозадый хрыч наплел? Все…

Одновременно со словом «три» громыхнули выстрелы. Кусок двери вылетел, переломился надвое засов. Рокко успел отпрыгнуть, схватил Лизу и, толкнув в угол, закрыл своим телом.

Карабинеры ворвались внутрь. Армелло, Эдуардо, Томмасо. Непроницаемые лица, оружие наизготовку. Армелло немедленно занял пост у лестницы, бросив беглый взгляд наверх и убедившись, что никого нет. Эдуардо остался у двери. Томмасо вышел на середину комнаты и, направив карабин на Рокко, сухо сказал:

— В сторону.

— В задницу, — возразил Рокко.

— В сторону, я сказал!

— А я сказал — в задницу! Хочешь стрелять — стреляй, пока меня не грохнешь, до нее пальцем не дотронешься.

Рокко кулаками уперся в стены, смотрел на Томмасо исподлобья. Как же глупо все… Ни тебе снадобья никакого под рукой, ни тебе чего. На полке рядом — сплошь травки безобидные. Эх, надо было себе понаделать всяких веселых штуковин массового поражения. А заклинания не дадут ведь произнести. Знают, что когда колдун бормочет, лучше выстрелить, перезарядить и снова выстрелить, чем ждать результата.

— Рокко, — зашептала сзади чуть живая от страха Лиза, — отойди! Он же убьет тебя!

— Ничего, — не отрывая взгляда от Томмасо, процедил сквозь стиснутые зубы Рокко. — Мы там потом с Диасколом порешаем, кто кого по итогу убьет.

Карабин дрогнул. Ага, бесстрашный карабинер, затряслись поджилки-то! Будешь теперь знать, что нельзя колдунов в угол загонять. Они там еще опасней становятся. Ах, если бы Аргенто проснулся!..

Рокко с тоской взглянул на висящие на стене часы. Начало двенадцатого… А колдун-то не раньше полудня встанет, воля у него — железная, а сон — богатырский. Значит, надо время как-то тянуть.

Но не успел Рокко придумать, как потянуть время — в дом хозяйской походочкой вошел Фабиано. Вслед за ним семенил неизменный Ламберто.

Томмасо, покосившись на начальство, приопустил карабин, и Рокко немного расслабился. Лиза вцепилась ему в плечи. «Не отдам, — шепнул он через плечо. — И не думай даже».

«И не думаю, — чуть слышно отозвалась Лиза. — Знаю».

Фабиано спокойно окинул взглядом обстановку, покивал, — мол, так оно и было задумано. Ламберто, прислужливый щенок, пододвинул ему стул, и его святейшество уселось.

— Вы б задницу-то переместили, ваше святейшество, — усмехнулся Рокко. — Стульчик хлипенький. Газики отойдут невзначай — и сами навернетесь, и нам убытки.

— У верховного жреца никогда не отходят газы! — топнул ногой Ламберто.

— Я и смотрю, весь раздулся, — сочувственно кивнул Рокко.

— Ламберто! — Фабиано, еще больше раздуваясь от злости, повернулся к младшему жрецу. — Спрячься в угол и молчи, пока я тебя не спрошу! Этот подлец и так любое дело превратит в фарс, ты ему еще своей глупостью помогать будешь!

Ламберто, злобно сопя, удалился в указанный угол. Фабиано, буквально вколотив его туда взглядом, опять повернулся к Рокко. Даже подпустил на лицо презрительную улыбку.

— Ну что ж, синьор Алгиси, вот и закончилась ваша веселая жизнь.

— Так это она была? — изумился Рокко. — Вот спасибо-то, что объяснили. А я, дурак, думал, траур на селе. Что ж теперь будет-то? Улыбаться с пятницы на субботу запретите, али малую нужду справлять в полнолуние?

Ламберто в своем углу кипел от гнева, но рта открыть не решался. Фабиано же будто и не слышал бравады Рокко. Достал часы, сверился с домашними.

— Вам должно быть любопытно, чем вызван ваш арест. Извольте, поясню. Озадаченный последними событиями, я произвел небольшое расследование, и вот что удалось выяснить. — Теперь Фабиано обращался к карабинерам, глядя на каждого по очереди. Чтобы посмотреть на Эдуардо, дежурившего у входа, ему приходилось поворачивать массивное тело, но он всем своим видом стремился показать, что это ему нисколько не в тягость, а даже наоборот. — Синьор Алгиси тайно от синьора Боселли имел сношения с колдуном Волькером Гуггенбергером…

— Да иди ты в пень! — возмутился Рокко. — Чтоб я Выргырбыра сношал?! Он же ж страшный, что твоя мать, если не хуже! Лиза! — Рокко повернулся к жене. — Честное колдовское — брешет!

— Он не о том, Рокко, — тихо сказала Лиза.

— Простите, синьор Алгиси, вы, кажется, назвали Гуггенбергера страшным? — заинтересовался Фабиано. — Что же в нем вас так напугало?

— Да как — что? — вытаращил глаза Рокко. — Морда мертвая, белая, говорит — будто ядом плюется, а как глянет…

Рокко осекся, сообразив, в какую ловушку его заманили.

— Вы слышали, синьоры карабинеры, — кивнул Фабиано. — Мне сегодня довелось пообщаться с синьором Гуггенбергером, который в точности соответствует прозвучавшему описанию. К сожалению, город Ластер, где живет этот человек, не признаёт Дио и находится слишком далеко, поэтому я никак не смог повлиять на ситуацию. Рокко продал скрипачку Энрику Маззарини, чтобы ее обманом выдали замуж за про́клятого принца и скормили дракону. А когда Нильс Альтерман отправился за ней — вы помните, как синьор Алгиси этому противился? — он самолично заплатил Гуггенбергеру, чтобы тот избавился от Нильса.

Рокко опустился на корточки — просто ноги подкосились. Лиза села рядом, сжимая ему руку. Взгляды карабинеров едва не разрывали Рокко на части.

— Но это лишь часть коварного плана, — продолжал все тем же спокойным тоном Фабиано. — Чтобы заманить Энрику в транспортировочный шкаф, синьору Алгиси пришлось состряпать целую аферу. Как оказалось, мой сын и Энрика Маззарини собирались пожениться. Глупые дети решили, что я буду против, и ничего не сказали. Но синьор Алгиси знал и подговорил свою названную сестру совершить немыслимую подлость. Она околдовала моего сына и женила его на себе. А когда, несмотря на сильное колдовство, мой сын попытался спасти свою возлюбленную, синьор Алгиси не то убил его, не то похитил и спрятал — это единственное, чего я пока не узнал. Но я хочу, чтобы все здесь присутствующие знали: я не намерен торговаться. Синьор Алгиси должен понести наказание за свои ужасающие преступления, и смерть — это еще очень милостиво. Поэтому, синьор Алгиси, не трудитесь, не пытайтесь меня шантажировать. Я готов идти на великие жертвы ради моей веры, ради Вирту.