Василий Криптонов - Палач, скрипачка и дракон

— Я по-прежнему предатель, — напомнил Нильс. — Изменник.

— Человек, который не предает себя, не изменяет себе, не может считаться ни предателем, ни изменником.

Ульрих с силой пожал руку сыну, заглянул ему в глаза:

— Ты пойдешь до конца и сделаешь все, что считаешь нужным, — сказал он. — Мой сын. Нильс Альтерман.

— Клянусь, — отозвался Нильс.

Ева его обняла.

— И будь осторожен, — шепнула она.

— А вот этого обещать не могу, — сказал Нильс. — Но ты… Ты молись за меня, мама.

— Кому же молиться? — Отстранившись, Ева с удивлением посмотрела на сына.

— Молись Дио. Какие бы твари ему ни служили, а он, кажется, действительно существует. И порой подбрасывает возможности. Молись за меня. За Энрику. За Адама.

— Времени всего ничего! — вмешался Адам. — Если хотим хоть что-то сделать…

— Прощайте, — резко сказал Нильс и отвернулся, отсекая лишнее. Схватил за руку Адама. — Готов?

— Я родился в этом состоянии. Пошли!

Нильс повернул камень на короне.

Нильс успел только моргнуть, и концертный зал филармонии сменился погруженным во тьму тронным залом замка. Рядом вскрикнул Адам Ханн. Нильс повернул голову и увидел, что тот повалился на трон, попытался встать, но передумал и рассмеялся:

— Ты глянь, а я — король! Вот уж не думал, что доведется посидеть в таком креслице. Неудобно, конечно, но да видать, просто не под мой зад делали.

Нильс опустил корону в карман, огляделся. Свет проникал через высокие окна. Луна грустно смотрела на Нильса с черного неба. Зал, очевидно, был пуст, но вдруг раздался какой-то звук. Как будто что-то катилось по каменному полу, позвякивая на стыках плит. Посмотрев под ноги, Нильс увидел темный стеклянный шарик. Он докатился до сапога, ткнулся в подошву и остановился. Нильс улыбнулся ему, как старому знакомому, подобрал и опустил в другой карман.

— Наигрался? — спросил, повернувшись к Адаму. — Пошли.

Адам тут же вылез из трона, брезгливо отряхнул шубу и достал из карманов пистолеты. Один протянул Нильсу.

— К ним винтовочные подходят, ты знаешь? — спросил тот, проверяя обойму.

— Да ну, откуда мне знать такие вещи, — улыбнулся Адам Ханн. — Я все больше с вышивкой, с вязанием. Бывает, сядешь зимним вечерком у камелька…

— Да перестань ты! — засмеялся Нильс, толкнув друга в плечо. — Идем. Вряд ли нам вообще понадобится оружие. Все наверняка укрылись в подземельях.

Они пошли к выходу, и эхо разносило звуки их шагов по залу. Распахнули двери. Никого. Темно и пусто. Молча, не сговариваясь, шли знакомыми коридорами, поднимая оружие перед каждым поворотом. Но только раз увидели тень впереди.

— Стоять! — рявкнул Нильс, с щелчком оттягивая курок.

Тень замерла. Друзья бегом приблизились к ней и увидели Волькера Гуггенбергера, пытающегося спрятать за спиной сундучок подозрительно ворованного вида.

— Я понимаю, как все это выглядит, — пробормотал колдун, отводя взгляд, — но, смею вас заверить, я не мародер! Власть поставила меня в весьма унизительное положение, я был должен работать за еду из-за одного проступка, которого я даже не совершал. Теперь я просто хочу забрать долг справедливости и бежать!

Нильс и Адам переглянулись.

— Мы это осуждаем? — спросил Адам.

— Не думаю, — ответил Нильс. — Герр Гуггенбергер привел весьма исчерпывающие доводы.

Но когда он повернулся к Гуггенбергеру, его пистолет уперся колдуну в нос:

— Сперва расскажи, где вся стража.

— Внизу, в казематах, — гундосо проговорил Гуггенбергер. — Все прячутся от дракона, герр Альтерман.

— Замок пуст?

— Практически да, герр Альтерман. Старик Берглер отказался покинуть жилище. И еще принц сошел с ума.

— Можно про принца еще раз и с некоторыми подробностями? — попросил Адам.

Гуггенбергер поморщился:

— Ну, может, он, конечно, и не сходил с ума в полном смысле этого слова, но одно скажу точно: в казематы он спускаться отказался, пристрелил троих стражников, которые пытались уволочь его силой, заплакал, вломился в оружейную и… И все, дальше я не смотрел. Мое мнение: надо бежать из замка, из города, а лучше — из страны. Чем я и занимаюсь, уважаемые герры.

С этими словами Гуггенбергер потряс увесистым сундучком, в котором что-то выразительно побрякивало. Нильс, подумав, шевельнул пистолетом в направлении лестницы, и Гуггенбергер, не прощаясь, ускользнул.

— Дезертир, — зевнул ему вслед Адам. — По-хорошему — пулю бы ему в затылок…

— Чуть не забыл, герр Альтерман! — донеслось уже с нижнего этажа. — На вашем месте я бы заглянул в комнатенку служанки Сесилии, она как раз по пути к башне, на которую вы, видимо, решили забраться. Там вы найдете книгу, украденную у меня. Я оставляю прошлое в прошлом, а вам, полагаю, она сослужит добрую службу.

— Как Сесилия? — крикнул Нильс.

— А что ей сделается? Прячется в казематах вместе со всеми. На фоне остального про ее дурость уже позабыли.

В комнатке Сесилии и впрямь оказалась книга. Служанка заботливо уложила ее в постель и укрыла одеялом. Больше прятать вещи ей было негде, даже под кровать не просунуть руку. Нильс протянул книгу Адаму, зная, что под его шубой всегда найдется место для чего-нибудь еще.

— Ну, теперь на башню, — выдохнул Нильс. — Время!

Они понеслись бегом, натыкаясь и сшибая в темноте вазы, картины. Переход за переходом, залы, коридоры… Наконец, добрались до винтовой лестницы, но, пробежав один виток, остановились, как вкопанные.

— Ваше величество? — приподнял брови Адам Ханн. — Как неожиданно вас здесь увидеть. Нильс, что это у него в руках? Реактивный гранатомет MK153?

— Да, Адам, похоже, что он, — кивнул Нильс. — Но ведь только безумец будет применять его в столь узком пространстве. Правда?

— Истинная правда, дорогой друг. Правда, почерпнутая из источника вечной истины и чистой мудрости.

Принц, пригорюнившийся на ступеньке, медленно поднял голову, а потом и бутылку, к которой тут же присосался. Нильс рискнул прицелиться, но его величество наставил жерло гранатомета на него. Пришлось ждать, пока Торстен Класен допьет.

— Герры! — воскликнул принц, когда пустая бутылка, звеня, покатилась под ноги друзьям. — Вы ведь оба — из Комитета Попаданцев, так?

— И да, и нет, — вежливо сказал Адам. — Но, предположим, вы правы.

— Тогда вам, наверное, будет интересна моя «Попаданческая Теория Всего». Видите ли, герры, согласно этой теории, мы все попали от рождения. Попали зверски и наглухо. Этот мир — ад, и мы в нем — грешники. Надо быть сущим ангелом, чтобы взлететь с этой помойки…

Он всхлипнул и помотал головой, плечи его затряслись от рыданий.

— Я ничего не смог сделать! — простонал Торстен. — Ничегошеньки не смог! Все мои труды по спасению города… Все насмарку! Завтра утром меня будут проклинать. Завтра утром мне придется снова совершать невозможное, отстраивать город из ничего. И одновременно мне придется искать, искать, искать себе новую жену, чтобы накормить эту жадную суку в следующем году!