Альбина Нури - Территория без возврата

Пришел ниоткуда и вернулся в никуда.

ПП «Маяк» сработал как надо. Когда они с Кайрой вышли неделю назад из Пространственной Зоны, то очутились на пустыре. Здание Центра «Возвращение», куда Алекс должен был вернуться в 2027-м году после испытания, и куда другие Охотники, по замыслу Корпорации, должны доставлять потерявшихся в Пространственной Зоне людей или сбежавших преступников, в начале нулевых еще отсутствовало.

Никто не увидел внезапно материализовавшихся людей со странным прибором в руках. Алекс шагнул в Портал богатейшим человеком, а вышел бедняком. Хорошо еще, что, отправляясь с Зону, взял с собой портмоне — по замыслу руководителей испытаний, он вносил в Нулевое измерение и выносил оттуда всевозможные предметы: то была часть эксперимента.

К счастью, доллары были в ходу и тогда, и сейчас. Денег хватило, чтобы купить самую дешевую одежду, добраться до родного города Кайры, снять жилье и питаться. План, который они собирались осуществить, и который Кайра привела в исполнение по-своему, не был еще продуман до конца.

Цель была ясна: нужно было сделать так, чтобы Кайра никогда не пошла работать в лабораторию Саймона и не разбила ту колбу. Чтобы у нее вообще не осталось ни единого шанса заняться наукой и принять участие в разработках.

— Это даже не убийство, — сказала вчера Кайра, — а самоубийство, ведь я убью саму себя.

Они оба знали, что обречены, и не пытались спастись — они и вышли из Пространственной Зоны не для того, чтобы выжить, а лишь затем, чтобы исправить ошибку, которую человечество совершило с их подачи. Но Алекс все же рассчитывал, что им удастся скрыться и, быть может…

Кайра решила иначе. Она лишила себя хоть какого-то «может быть».

Выйдя из метро на конечной станции, Алекс проехал пару остановок на автобусе и, очутившись на окраине города, пошел пешком в сторону Плато Тишины.

Был один из тех редких дней, которые выпадают иногда в октябре, чтобы напомнить об ушедшем лете. Воздух был сухой и чистый, как душа младенца, а небо — пронзительно-синее, какое бывает лишь осенью.

Алекс шел довольно долго: не стал ловить попутку. Недавно залеченная нога начала ныть, но он не замечал боли.

Настоящая боль была в сердце.

Когда он поднялся на взгорье, был уже полдень, солнце стояло в зените. Легкий ветерок тихонько секретничал о чем-то с кронами деревьев — до Алекса долетал этот мягкий шепоток.

Он скинул с плеча рюкзак, достал оттуда ПП «Маяк» — прибор из далекого будущего, который, наверное, снова смог бы озолотить его и сделать «звездным мальчиком».

Алекс подержал диковинное устройство в руках, а потом подошел к краю обрыва. Глянул вниз: речушка прыгала по камням, ворчала, искрилась на солнце, закручивалась маленькими бурливыми водоворотами. Не раздумывая и не сомневаясь, Алекс поднял ПП «Маяк» высоко над головой и с размаху швырнул вниз, на растерзание бездне.

Черный прямоугольник упал вниз, ударившись о камни и расколовшись на множество обломков. Речная вода скрыла крупные осколки, а маленькие, легкие подхватила и понесла дальше.

Посмотрев пару мгновений на то, что осталось от прибора, который мог бы изменить и его жизнь, и жизнь каждого человека в этом городе, в стране, в мире, Алекс вернулся к месту, где оставил рюкзак.

Расстелил на земле ветровку, сел, с наслаждением вытянув ноги. Просто сидел и смотрел на город, что раскинулся внизу. Дома и машины казались маленькими, игрушечными, людей и вовсе не было видно. Городской шум не долетал сюда, так что тут, на Плато Тишины, и в самом деле было тихо, как в церкви или в библиотеке.

Алекс сунул руку в карман и достал записку Кайры. Он думал, что будет плакать, но слезы не шли. Наоборот, тяжесть и горечь растаяли — разбились, как сброшенный с обрыва ПП «МАЯК»; растворились в той благодати, что окружала его, и он подумал, что это Кайра привела его сюда, чтобы поведать нечто важное. Алекс остро ощутил ее присутствие, словно она сидела рядом с ним, склонив голову ему на плечо. Показалось, что он чувствует запах ее волос — медовый, яблочно-ванильный, сладковатый.

— Ты здесь, правда? — прошептал он.

И, кажется, услышал ответ.

Алекс развернул записку и прочел:

«Алекс, милый мой, я знаю, что причиню тебе боль. Знаю, но не могу поступить иначе, и в глубине души ты тоже понимаешь это.

Твоей вины в том, что случилось, нет и никогда не было. Все, в чем ты себя упрекал, ты совершил из-за меня. Я, только я одна в центре всего этого, мне и предстоит попытаться все исправить. Мне одной, понимаешь?

Как я могу допустить, чтобы ты пострадал — ты, которого я люблю больше всего на свете, чья жизнь оказалась исковерканной мной, моим изобретением, Пространственной Зоной?!

Пишу сумбурно, но ты поймешь.

Я все сделаю сама. Уйду рано утром (прости, подмешала тебе в чай легкое снотворное, чтобы ты заснул покрепче и не смог мне помешать). Когда ты проснешься, то, наверное, узнаешь о случившемся из новостей.

Это единственный выход, и я иду на это осознанно. Пойми это, прими и не смей ругать себя! Я бы ни за что и никогда не позволила тебе в этом участвовать!

Пистолет, конечно, окажется у полиции — тут уж ничего не поделаешь. Они никогда не видели подобного оружия и, конечно, примутся изучать его, дознаваться, откуда оно взялось. Но этой загадки им все равно не решить.

Все, не нужно больше об этом.

У меня есть к тебе просьба. И ты должен обещать мне, что выполнишь ее. Да, я не услышу твоего ответа, но он ДОЛЖЕН быть положительным, потому что только так моя душа будет спокойна, слышишь? Поэтому ты не посмеешь мне отказать!

Я прошу тебя об одном, Алекс: живи!

Живи счастливо.

Живи в мире, который еще не тронут зловонным, мертвенным дыханием разложения. Где Пространственная Зона, Нулевое измерение — не более, чем миф или сказка.

Начни все сначала — ты молод, силен, умен, красив, у тебя все получится. Я хочу, чтобы ты жил за нас двоих — за меня и за себя. Вспоминай обо мне, но не смей тосковать! Не теряй в грусти и унынии ни единого дня, не упускай ни одной возможности быть счастливым.

Всегда помни: ты осветил мою жизнь — и я ухожу в лучах этого света.

Не прощаюсь (мы-то с тобой знаем, что жизнь на самом деле бесконечна!), но все же обнимаю тебя, как перед долгой дорогой.

С любовью, Кайра».