Альбина Нури - Территория без возврата

— У тебя девушка есть? Ну, или была? — спросил Вадим.

— Была. И есть, — ответил Алекс. В темноте легко было быть честным. — Кайра.

— Необычное имя.

— Она наполовину американка.

Помолчали. Вадим затянулся и выпустил дым из ноздрей.

— Ты уже понял, наверное, что Лена не просто уехала. Она… сказала, что нам нужно пожить отдельно. Обдумать все и решить, как быть дальше. Ей казалось, что так правильно.

— А тебе?

— А меня не спрашивали. — Боль в его голосе звучала громко и отчетливо. — Лена не могла быть со мной рядом, так ей было тяжелее. Наверное, моя физиономия постоянно напоминала ей о… — Он щелчком выбросил сигарету и тут же прикурил новую. — Разве не лучше было бы попытаться все пережить вместе?

Алекс знал, о чем он говорит, но не спросить было нельзя.

— Что пережить? Что между вами произошло?

— У нас сынишка умер. Прямо в новогоднюю ночь. Сашенькой звали, Александром, как тебя. Годик должен был исполниться восьмого февраля.

Алекс знал, что скажет Вадим, но все равно ему показалось, будто его ударили.

— Как это случилось?

— Синдром внезапной младенческой смерти. Врачи приехали, но спасать было уже некого. Так бывает, сказали они. Редко, но бывает. Почему с нами? Почему именно с Сашенькой?

Этот вопрос не требовал ответа. Ответа быть и не могло.

— С вечера все было хорошо. Как обычно. Мы его уложили, маленький стол на кухне накрыли. Гостей не было — только я да Лена. Часа в два пошли спать, она уставала очень — Саша спал неважно, да еще подработку взяла, фирме одной балансы сводить. Я против был, но она настояла. — Вадим помолчал немного. — Мы еще радовались и удивлялись: как хорошо и крепко он заснул! Салюты за окном гремят, соседи орут, а ему хоть бы хны. Только Сашенька уже не спал. В полночь все было в порядке, я слышал его дыхание, а потом…

Вадим закрыл лицо руками. Послышался сухой всхлип.

«Папа, вот же я, рядом! Неужели ты не узнаешь меня?» — хотел сказать Алекс, но вместо этого, еле сдерживая рвущиеся наружу эмоции, приглушенным, мертвым голосом проговорил:

— Мне так жаль. Мне очень, очень жаль, Вадим.

Через неделю после возвращения Алекс после работы сходил на кладбище. Вадиму сказал, что идет в полицию, насчет кражи, а отправился туда.

— Тебя подбросить?

— Нет, не беспокойся, доберусь.

Сам толком не понимал, зачем пошел. Наверное, нужно было удостовериться, что на том месте, которое было отведено для него в этом мире, образовалась дыра.

Где Вадим и Лена могли похоронить сына, он примерно представлял: возле могилы рано умерших родителей отца, которых Алекс никогда не видел, было свободное место. Папа иногда говорил: вот там, мол, меня и похороните. А мама хмурилась, потому что не выносила разговоров о смерти.

Алекс оказался прав. Могила Сашеньки Кущевского оказалась именно там, за черной чугунной оградкой, заваленная цветами, с деревянным крестом. Памятник в первый год, кажется, не ставят. Земля оседает.

Земля…

Алекс смотрел себе под ноги, на крошечный и потому особенно жуткий холмик, и не мог уместить в голове, что там, на двухметровой глубине, покоится в деревянном ящике тело младенца.

Он сам — внизу! Но как, как такое возможно? Это же парадокс! Две даты — рождение и смерть, и такой маленький между ними промежуток. Даже год не успел смениться.

Алекс долго стоял, смотрел на собственную могилу, и мысли, что вяло ворочались в голове, были такими неподъемно-тяжелыми, что ни одно он толком не мог додумать до конца.

Если существуют разные варианты развития события, то тот факт, что Алекс в одном из них застрял в Пространственной Зоне перечеркнул для всех его «двойников» возможность выжить? Значит, где-то там, в параллельных Вселенных, все Александры Кущевские так или иначе погибли?

Но ведь он вернулся! А, может, судьбу не обмануть — он все равно не выживет? «Один раз оказавшись в Зоне, ты остаешься там навсегда», — вспомнились чьи-то слова. Кто это сказал? Наверное, Кайра.

Получается, это неважно — вышел он из Зоны или нет, он все равно остался там, и в земной, нормальной жизни места ему не найдется?

Алекс почувствовал на щеке влагу и будто проснулся. Начал накрапывать мелкий дождик. Он поднял голову к небу. Ни единого просвета — все затянуто пеленой туч. Наверное, дождик скоро разойдется, превратится в настоящий ливень, а у него нет зонта. Алекс сунул руки в карманы и пошел прочь от могилы. Если бы точно так же можно было оставить за спиной все тягостные мысли!

Кладбище было за городом, добираться до дома пришлось больше часа, так что, когда Алекс вышел на нужной остановке, уже стемнело. Вымокнуть под дождем он не успел — удалось вовремя заскочить в автобус, так что сильный ливень он наблюдал из окна. Но он продрог в тонкой ветровке, которую купил в магазине секонд-хэнд (на большее пока денег не хватило), хотелось есть и спать.

«Быстрее бы домой!» — думал он, как всякий уставший за день человек. Но, подходя к подъезду, вынужден был признать: дом-то ведь не его.

Того Сашеньки, который имел полное право жить здесь с отцом (и матерью) больше не существовало, он сам в этом убедился, увидев захоронение. Сколько еще он может злоупотреблять гостеприимством Вадима? Да и потом, жить с ним бок о бок вот так, в постоянной лжи, опасаясь не так что-то сказать или сделать, выдать себя, изворачиваясь и сознавая, что проник в дом, как грабитель, было невозможно.

А одному — в чужом времени, без родных, друзей, документов — разве будет лучше, легче?

«Но это хотя бы жизнь, а не бесконечная гонка по проекциям!» — возразил внутренний голос. Да, все так… Но там была — и осталась Кайра, единственный на всем свете человек, который любит его, который помнит, знает, понимает. Она — там, а он мечется здесь.

Домофон запиликал, дверь открылась. Лифт отключили, о чем возвещала табличка на двери. «Приносим извинения за неудобство», — винились сотрудники жилищной конторы. Интересно, когда его собираются включить? Алекс не помнил, чтобы лифты, горячая вода или электроэнергия вообще когда-либо отключались: обычно все неполадки чинились в считанные минуты. Но тут, видимо, было все иначе, потому что на двери подъезда висело объявление об отключении горячей воды в начале июня. На две недели.

Алекс побрел по лестнице, опираясь на перила, как старик. Невеселые мысли и дурное настроение давили к земле, пригибали книзу, не давая распрямится во весть рост. Оказавшись возле знакомой двери, он надавил на звонок.

Дверь распахнулась тотчас же. Вадим как будто караулил возле порога. В противоположность Алексу, он сиял, как начищенный самовар.

— Чего так долго? Где тебя черти носят в такую погоду? Что там в полиции? — И, не успел Алекс ответить, добавил: — Заходи скорее, не стой.