Марина Эльденберт - Заклятая невеста

— Эрик говорил, что вы были в Аурихэйме?

Я приподняла брови.

— Если вам неприятно об этом говорить, я прошу прощения, — она посмотрела мне в глаза.

— Нет, дело не в этом, просто…

Я смотрела на малыша и думала о том, что пришлось пережить Льеру. О том, что мне сложно усидеть на месте, даже несмотря на все попытки сосредоточиться на разговоре. Все мои мысли были там, рядом с ним. С мужчиной, который рискнул всем, чтобы защитить меня.

— Просто мой любимый остался там, и он… — я поняла, что из этого все равно ничего не выйдет.

Откровенность — не мой конек, и пусть Шарлотта была одной из немногих, рядом с кем я чувствовала бы себя спокойнее, но спокойствие после увиденного окончательно меня оставило. Что, если Анри откажется выдать Эрику архивы отца?

Я услышала легкий мелодичный звон: Шарлотта коснулась артефакта.

Спустя мгновение в комнату впорхнула девушка.

— Катрин, забери Рауля, пожалуйста, — попросила она. — Если начнет капризничать, веди купаться. Он любит купаться.

Последнее Шарлотта сказала уже мне, когда Катрин с ребенком вышла.

— Магия его отца связана с туманами и водой. Была связана.

В эту минуту я вспомнила о том, что отец Эрика выжег из него магию.

— В Аурихэйме нет магии жизни, — сказала я. — Ее уничтожили… уничтожил элленари, стремящийся к мировому господству. Всех, кто ей обладал. Всех, кто стоял на его пути…

Всевидящий, что я несу! Не хватало еще напугать эту женщину до полусмерти.

Шарлотта подхватила чашку, стоявшую на столике перед нами, и вручила мне.

— Мой отец тоже был магом жизни, — сказала она. — Он умер, чтобы я могла жить. Сына мы назвали в его честь.

Она улыбнулась, но в этой улыбке было столько светлой грусти, что мне стало не по себе. Когда жена Эрика пригубила свой чай, я невольно последовала ее примеру и только после этого выдохнула:

— Мне так жаль.

— Он был очень сильным, — сказала она. — И очень любил маму, но он был готов на все, чтобы меня спасти.

Совсем как Льер.

Я поняла, что еще немного — и мне не поможет никакая магия жизни, поэтому решительно сделала еще один глоток и отставила чашку. Нужно переключиться, сосредоточиться на чем-то другом, нужно думать о чем угодно, только не о том, что каждая минута тянется словно вечность.

— Льер заставил меня забыть все, — сказала я. — Чтобы я спокойно жила здесь, чтобы он… тот, кто уничтожил всех магов жизни, не смог до меня добраться.

Шарлотта коснулась моей руки:

— Эрик уничтожил Аддингтона, рискуя жизнью, чтобы меня спасти. Он запечатал его в себе, а после пропустил через себя Смерть.

Льер сделал то же самое, но это не помогло.

Почему это не помогло?!

— Аддингтон был агольдэром, верно? — я пристально посмотрела на Шарлотту. — Он — порождение Смерти, и Смерть его уничтожила.

Шарлотта кивнула.

— Ваш муж сказал, что его отец выжег из него магию, и долгие годы он считал, что его тьма имеет отношение к… Погодите, вы сказали, что у Эрика от рождения была магия? И у вашего отца тоже?

Шарлотта снова кивнула, но судя по выражению лица, она совершенно не понимала, к чему я веду. Я же пыталась из осколков мозаики сложить то, что узнала в Аурихэйме и в своем мире. Льер говорил, что в нашем мире магия цеплялась чаще за женщин, а мужчинам передавалась в виде остаточных сил, зачастую достаточно мощных, чтобы воспроизвести заклинания. Так было с Винсентом, со многими сильными магами, да и с моим отцом тоже — он использовал заклинания армалов, но никогда не заявлял о своей стихии или некромагии, или… магии жизни?!

— Лавиния, вы что-то хотели спросить? — Шарлотта внимательно на меня посмотрела.

— Я бы хотела кое-что записать. Если можно.

Она снова коснулась артефакта, и спустя пару минут у меня уже была бумага, чернильница с пером и дощечка для писем. Особо не заморачиваясь о столь долго вбиваемом в меня этикете и сидящей рядом жене Эльгера, я написала:

Мой отец. Уильям Биго де Мортен. Элленари. Магия —?

Мой мать. Наследница Роберта Дюхайма. Элленари. Магия смерти. Нераскрытая.

Если верить тому, что элленари не женились на людях даже в нашем мире, тогда… тогда все получается крайне занятно. Моя мать — чистокровная элленари, вышла замуж за моего отца, чистокровного элленари. Они оба знали историю Аурихэйма, но по какой-то причине не говорили об этом вслух. Больше того, мой отец скрывал свое происхождение, и вместо того, чтобы развивать свою магию, делал вид, что он просто сильный наследник древнего рода.

«Он скрывался все это время, потому что не хотел, чтобы обо мне узнали», — написала я. И добавила: «Раньше времени».

У отца Шарлотты была магия жизни.

Возможно ли, что у моего отца тоже?..

Получается, оба они пришли из Аурихэйма. Получается…

— У вашей матери была какая-то магия? — поинтересовалась я.

— Магия? Нет, — Шарлотта покачала головой. — У нее были весьма слабые способности, которые еще в детстве сошли на нет.

Хм.

— Кажется, я окончательно запуталась, — пробормотала я.

Но то, что отец Шарлотты из Аурихэйма — это точно. Равно как и то, что мой тоже. Откуда я взялась такая, с магией жизни, если в моем роду ее не было? И если принять, как данность, что я права, получается, что магия жизни начала возрождаться в Аурихэйме, только в мужчинах. Начала возрождаться, несмотря на наличие Пустоты, и…

Или из Пустоты?

Перед глазами возникла картина, мимо которой я столько раз проходила: клубящаяся чернота, рождающая искры магии Смерти, стихии, антимагию и Жизнь.

Если Пустоту нельзя уничтожить Пустотой, возможно, это можно сделать собрав воедино все четыре первоисточника?

На осознании этого я так разволновалась, что посадила огромную кляксу на листок бумаги, и только тут вспомнила про Шарлотту.

— Нашли то, что искали? — улыбнулась она.

— Почти. Теперь остается только ждать вашего мужа.

Время то растягивалось, то летело. До обеда я успела рассказать Шарлотте всю настоящую историю Аурихэйма, которая прилично отличалась от легенд, а после она рассказывала мне о том, как делала декорации к спектаклю, который был о похищенной элленари обычной девушке.

Сейчас я понимала, что это может оказаться как правдой, так и вымыслом: поскольку элленари не особо заморачивались принципами, они могли забрать любую понравившуюся девушку в качестве забавы, не особо заботясь о том, что мир с ней сделает.

Чуть позже мы вдвоем играли с Раулем, я написала Терезе, чтобы она не волновалась, хотя сама сидела как на иголках. Мое волнение передалось и Шарлотте, теперь уже и она все чаще поглядывала на часы, поэтому когда хлопнула дверь, мы, не сговариваясь, бросились вниз.

— Как поживает моя девочка? — поинтересовался Эльгер, ничуть не стесняясь меня, чем вызвал на щеках Шарлотты румянец.