Марина Эльденберт - Заклятая невеста

Есть еще одна причина, по которой я считаю, что элленари и люди пока не готовы друг друга принять. Первые по-прежнему относятся к людям, как к «смертным», и мне потребуется не год и не два, чтобы это изменить. Если честно, не уверена, что у меня это вообще получится, но я постараюсь. По крайней мере, сделаю все от меня зависящее.

— Графиня. Граф Аддингтон, — поздравления от Уитморов.

Камилла Уитмор смотрит на меня снисходительно, а при взгляде на Льера чуть ли не облизывается. Честно говоря, в этот момент мне становится смешно, потому что за все время рядом со мной он ни разу не взглянул на другую женщину. Не просто не взглянул — их для него не существует, хотя с той минуты, как Льер стал Повелителем Аурихэйма, поклонниц у него стало еще больше.

Элленари рядом с ним оказываются в самых провокационных нарядах и всячески показывают, что не против стать фаворитками, но Льера, кажется, это тоже забавляет. Удивительно, что это забавляет меня: должно быть, я отчасти переняла мышление элленари. А может быть, все дело в том, что я просто безоговорочно ему верю.

Верю и знаю, что он только мой.

Уитморы рассыпаются в поздравлениях и отходят, за ними следуют остальные.

Имя Аддингтона долгие годы было запретным, и вот оно звучит снова. Звучит в стенах его много лет стоявшего закрытым замка. По иронии судьбы в мире людей я ношу имя того, кто чуть было не разрушил мою жизнь, но граф Аддингтон, считающий, что манипулирует людьми с помощью знаний мааджари и внушения, сам стал игрушкой в руках кукловода.

Помимо прочего, в памяти Золтера нашлись воспоминания и о нем: Пустота (теперь я по своему опыту знала, что она способна проникать в мысли) предупредила его о возможном крахе на грани победы, и он долгие годы ставил эксперименты по вживлению сознания ушедшего за грань в тело другого элленари. Эксперименты успешными не были. До появления агольдэра.

Мое «соседство» с Аддингтоном стало тем, что впоследствии позволило Золтеру доработать заклинание и подчинить себе Льера, но я больше не хочу об этом думать.

Сегодня для нас действительно начинается новая жизнь.

— Как же я устала ото всех этих церемоний, — говорю мужу, когда праздник заканчивается.

Мы с Льером поднимаемся в спальню в замке Аддингтона. «Оживлять» целый замок просто ради того, чтобы отпраздновать нашу свадьбу я считала нерациональным, но Винсент на этом настоял.

— Моя сестра выйдет замуж по законам нашего общества, — сдвинув брови, произнес он. — Или не выйдет никак.

Пришлось соглашаться — тонкости дипломатии никто не отменял.

— Зато теперь я имею полное право называть тебя своей и в твоем, и в моем мире, — говорит Льер и целует мои пальцы.

Я смеюсь:

— Я твоя во всех мирах, и это не обсуждается.

Он привлекает меня к себе:

— Это правда. Не могу дождаться, когда сниму с тебя это платье…

— Льер! — возмущаюсь я. — Ты уже снимал с меня платье, и не один раз.

На моей руке помимо кольца — браслет, знак благословения, а наша брачная ночь в Аурихэйме стала одной из самых волнующих.

— Такое красивое еще не снимал.

Легонько ударяю его по руке.

— Эй! То есть все предыдущие были некрасивые?

— Я такого не говорил!

— А что ты только что сказал? — смотрю ему в глаза и не могу насмотреться.

— Что без платья ты еще прекраснее, чем в нем.

— Прекрати! — чувствую, что краснею.

— Даже не подумаю. Ты прекрасна в любой одежде, — говорит он. — И без нее, но мне всегда мало. Мне всегда будет мало тебя, моя королева.

Я знаю, что это правда.

Потому что это — то, что я чувствую сама, и еще самую малость потому, что в самом скором времени нам придется воздержаться от подобного проявления чувств. Я хотела приберечь эту новость до Аурихэйма, но теперь понимаю, что лучшего момента и придумать сложно. Мне очень важно знать, что об этом думает он, поэтому чуть подавшись к нему, закусив губу, я говорю:

— У тебя скоро будет наследник.

Льер сжимает мои руки неожиданно сильно и отстраняется, чтобы вглядеться в мое лицо.

— Это правда? — неожиданно глухо спрашивает он.

— Мы же договорились, что между нами — исключительно правда, мой король, — отвечаю я.

И замираю, потому что его радость отзывается во мне. Льер подхватывает меня на руки, кружит прямо на ступеньках, а проходящие по холлу гости неодобрительно косятся в нашу сторону. Впрочем, сейчас мне совершенно нет до них дела, я цепляюсь за плечи мужа, смеюсь и шепчу ему в губы:

— Не урони!

— Никогда, — неожиданно серьезно отвечает он.

А потом перехватывает, осторожно и нежно, и несет наверх.

Конец