Марина Эльденберт - Заклятая невеста

— Твой отец отправился в ваш мир ради исследовательского интереса. Он был ученым-экспериментатором и считал, что магия в вашем мире пошла по другому пути эволюции.

Она действительно пошла по другому пути. В частности, отец Шарлотты, Рауль, элленари не был, он был магом жизни, в котором проявилась утраченная даже в Аурихэйме сила. То же самое касалось и Эрика: у его отца не было определенной магии, а Эрик неожиданно открыл в себе слабенькую (по мнению Эльгера-старшего — слишком) стихию. В то время как элленари в нашем мире слабели, люди, напротив, рождались магами. То, что на первый взгляд казалось ослабеванием, было всего лишь развитием в другом направлении. Образно говоря, мы не там искали.

Если верить тому, что я узнала и услышала за последнее время, магия в нашем мире понемногу возрождается и снова начинает набирать силу.

— Он действительно собирался просто изучать магию, — голос Льера выдернул меня из размышлений, — под именем Уильям Биго де Мортен, но познакомился с твоей матерью. Можно сказать, это было столкновение характеров: его методы достижения целей, его жестокость урожденного элленари и его настойчивость были ей не к душе. Она ему отказала, и это стало началом их брака. Он не особо распространялся на эту тему, но когда родилась ты, кажется, у них был расцвет отношений. Он пришел к Золтеру со словами о том, что скоро в Аурихэйм вернется Жизнь.

Память о родителях — таких, какими я их помнила, сейчас обретала все более четкие очертания. Все более понятные. Настолько, что мне становилось немного страшно от того, что я услышу.

— Разумеется, Золтер не мог этого допустить. Он не мог допустить того, чтобы кто-то кроме него узнал о рождении настоящей элленари жизни, поэтому он поставил печать забвения твоему отцу и матери. Особенную печать. Аристократы, муж и жена, не могли одновременно забыть большую часть своей жизни, поэтому он выкроил из их воспоминаний только знания об Аурихэйме, оставив память об отношениях и об обществе, в котором они жили сейчас. Это заклинание в разы сложнее и требует особой осторожности, но Золтеру было не привыкать работать с опасной магией. Он уничтожил всех, кто знал о них, как об элленари. В мысли твоей матери он вложил яростное неприятие магии в том, что касается тебя. В мысли твоего отца — нежелание тебя обучать.

Действительно, если так подумать — отец, обучавший Терезу и столько времени посвятивший изучению магии, к моей даже не прикоснулся. Да, я была слишком маленькая, когда он погиб, но уже тогда во мне билась Жизнь.

— Он подсказал Эльгеру-старшему о том, чем занимается твой отец, и результаты его изысканий не могли не заинтересовать мага, собиравшегося подчинить себе весь мир с помощью знаний мааджари. Сватовство Эрика к твоей сестре наверняка было всего лишь причиной, на самом деле Эльгер преследовал другие цели, но твой отец ему отказал. Вероятно, в том разговоре было сказано слишком многое, на это Золтер и рассчитывал. Он знал, что Эльгер не оставляет свидетелей, посмевших ему отказать. Фактически, его руками Золтер избавился от первой проблемы.

Да, Золтер сделал все, чтобы обо мне никто не узнал. Чтобы ко мне даже ненароком не вернулась память рода. Убийство моего отца Эльгером — отличное прикрытие, такой могущественный маг вполне мог не простить отказа, когда отец не согласился отдать Терезу Эрику.

— Все равно не понимаю, — произнесла я. — Почему до того, как родилась я, отец не сказал ни Терезе, ни Винсенту о том, что они — элленари? Или мама?

— Думаю, именно она была против. В частности, против возвращения в Аурихэйм. А он… — Льер помолчал. — Он неосознанно все равно пытался добиться ее любви. Как умел.

Удалось ему или нет, я уже не узнаю.

Равно как не узнаю, что…

— Мама однажды просто заснула и не проснулась, — вытолкнула я через силу. — Хотя она никогда не жаловалась на здоровье. Думаешь, это тоже был он?

По коже прошел мороз, и Льер тут же поднялся. Приблизился ко мне, опустился на подлокотник, обнимая за плечи.

— Вот поэтому я не хотел тебе говорить, — произнес он. — Не хотел, чтобы ты снова все это переживала.

Я молчала. Пыталась собраться с силами и вытолкнуть себя из этого состояния, но не могла. В день смерти матушки мы с Майклом были в гостях. Когда в гостиную, где нас принимали, вошел Винсент, я сразу поняла, что что-то случилось. Но когда он сказал, что ее больше нет, во мне словно что-то оборвалось. Я почувствовала, что падаю, падаю, падаю, и этой пропасти нет ни конца, ни края.

— Лавиния, — Льер вытягивает меня из кресла. — Лавиния, посмотри на меня.

Я поднимаю на него глаза и шепчу:

— Я ее любила…

— Я знаю, — говорит он.

— Я так ее любила, — добавляю почти неслышно и утыкаюсь лицом ему в плечо.

Льер гладит меня по спине, но он напряжен. Я чувствую это напряжение, которое втекает в меня через объятия. Поднимаю глаза: лицо просто каменное.

— Ты не виноват, — скольжу пальцами по его щеке. — Просто для меня это очень тяжело.

— Я знаю. — Он касается губами моих губ. — Прости, что расстроил.

— Нет, — глубоко вздыхаю. — Это ты меня прости. Золтер мертв, и мне нужно все это отпустить.

— Он мертв, но он натворил много зла, — глухо произносит Льер. — Через меня в том числе.

— При чем тут ты?!

Он качает головой, потом показывает мне свои руки.

— С этих рук срывались плети, уничтожавшие элленари. Эти руки глушили источники целых семей…

— Это был не ты!

— Это был я. Просто я оказался недостаточно силен, чтобы ему противостоять.

— Льер, — я чуть повышаю голос и заглядываю ему в глаза. — Аддингтон, управляя мной, чуть не убил чудесную девушку, у которой сейчас малыш, которая безумно любит и любима. Убил бы, и не только их, не сумей Эрик остановить этот кошмар.

— Это другое.

— Нет! Это то же самое! — он отворачивается, но я касаюсь его подбородка. — Не смей от меня отворачиваться! Я не хочу, чтобы ты считал себя виноватым в том, чего ты не делал. Случись Аддингтону кого-то из них убить, мне бы пришлось жить с этим, но у меня не было возможности их защитить, понимаешь? Если бы была, я бы отдала себя всю… скажи, разве ты не сделал бы то же самое? Разве не за этим ты надел оковы?

Я смотрю ему в глаза и вижу, как синева в них понемногу сменяет тьму. Не ту, видимую, которую можно отразить, а более глубокую, страшную, темную.

Ну уж нет!

Золтер действительно мертв, и я не позволю ему больше коснуться Льера — даже в воспоминаниях. Не позволю омрачать нашу жизнь.

— Хватит воспоминаний, — говорю решительно. — У нас впереди встреча с Винсентом, а у меня уже нет больше сил волноваться.

— Ты волнуешься перед встречей с братом? — Льер улыбается.

— Еще как!

— Льер, — в кабинет заглядывает Ронгхэйрд. — Буквально на пару слов. Поступило предложение от стихийников…