Вера Чиркова - Ведунья против князя [litres]

Напрасно он не согласился на предложенный племянниками графа мировой вариант. Если вернуть им имущество дяди, взамен они отдадут селянке дом в предместьях и оплатят обучение мальчишки в хорошей школе. Хоть и понимал, что это не совсем честная сделка, но ведь если они нажалуются князю в очередной раз, бастард и вовсе ничего не получит.

– Он был очень одиноким и несчастным человеком, – тихо и печально произнесла ведунья, и на ее лицо словно тень легла, моментально добавляя беззаботной девушке с десяток прожитых лет и не одну телегу житейского опыта, – и неимоверно гордым. Болезненно гордым, и это испортило ему жизнь. Всем им. Но поссорились они не сами. Оксон Ланмер на склоне лет встретил свою самую большую любовь, и его не смущало, что она селянка. И тем более не волновало мнение родичей, не стеснявшихся еще при жизни делить его имущество. Сильнее всего графа беспокоил ребенок, поэтому Оксон и провел с любимой тайный ритуал в часовне собственного дома. В присутствии своего секретаря, управляющего и адвоката.

– Но они ни слова не проронили, когда их спрашивали!

– Мне это известно, – слабо улыбнулась Дилли. – Но хочу рассказать по порядку. Лично меня в этом деле изначально насторожило другое: почему их свадебный ритуал был тайным. Оказалось, такое условие поставила Натиля. Селянка хорошо знала подлинный нрав графских родичей и чрезвычайно волновалась за будущего ребенка. Племяннички могли сделать все что угодно, лишь бы он не родился… По деревне полз слушок, что они уже погубили первую жену графа.

– Это можно будет проверить на амулете, – многообещающе прищурился Ланс, не сводивший с ведуньи внимательного взора.

– Граф с его тайной женой скрывали свои отношения и ее положение как могли, – продолжила повествование ведунья. – Но от всех недобрых глаз не закроешься. Особенно когда некоторые слуги не против положить в карман несколько монет за чужую тайну. Родственнички сначала ездили и устраивали скандалы, обвиняя бедную женщину в наговоре и привороте. Но Оксон никого не желал слушать, лишь все упорнее прятал и охранял любимую. И когда родился ребенок, был вне себя от счастья. Вот тогда родичи поняли, что наследство почти уплыло из их рук, и наняли комедьянта. Очень способного, и подготовился он хорошо. Все разузнал про характер Натили, про особые метки – золото легко развязало языки преданным прежде служанкам. Лицедей явился к графу с повинной, дескать, не может и дальше обманывать несчастного старика. Ребенок якобы не от Оксона, а от него, и отказываться от сына «отец» не намерен. Граф бы не поверил, но слишком много было различных тонкостей, улик, как вы говорите. Он, конечно, выгнал наглеца и дня три молчал, носил все в себе. Но когда Натиля заволновалась и начала расспрашивать… сорвался. А она тоже гордая и, считая себя невиновной, оправдываться не стала. Взяла ребенка и ушла куда глаза глядят.

– Ясен свет, – огорченно фыркнул Ланс. – Все они такие дурочки… извини, Анди. Никогда не понимал, как можно бросить любимого человека, не попытавшись бороться с ложью? Хотя бы ради своих детей. Но теперь мне уже почти все ясно. Кроме одного… зачем ты выходила за него замуж?

– Когда я такое сказала? – изумленно распахнула глаза гостья, и маг досадливо прикусил губу.

Девушка ничуть не солгала, он это чувствовал. Да и действительно ничего подобного не говорила.

– Дальше в их истории все очень печально, – снова посмурнев, продолжила рассказ Дилли. – Граф постепенно остыл и понял собственную неправоту. Да и родичей своих заподозрил. Через некоторое время отыскал жену с сыном и начал тайно помогать им через ее мать. Но гордость пересилить, попросить прощения так и не смог. И чрезвычайно от этого страдал – чем дальше, тем больше. Ему было обидно, что долгожданный сын растет без него: не ему дарит первую улыбку и первое слово, не к нему бежит за защитой. Домочадцы осторожно намекали, что можно бы отправить к ней послов, но он не пожелал. Просто втайне переписал завещание на сына и признался в проведенном ритуале, но под клятвой запретил своим свидетелям кому-либо открывать эту тайну до его смерти и без крайней нужды. Так бы все и шло, но Натиля серьезно заболела. И ее мать, испугавшись за дочь и будущее внука, устав от собственной двуличности и неуверенности, пришла ко мне. Не знаю, кто ее направил, но горе женщины было таким глубоким и искренним, что я не могла отказать.

– Но ведь все ведуньи утверждают, что не умеют исцелять, – насторожился Гард.

– Вот сейчас я должна оскорбленно вскочить и побежать прочь из этого уютного дома, – с легкой насмешкой вздохнула Дилли, – так как это такие же байки, как россказни о дознавателях. Хотя один вор показывал мне страшный шрам от ожога, но я же не говорю, будто так поступают все сыскари поголовно.

– Анди… – маг смотрел на девушку ласково и открыто, как на давнюю подругу, – мы, конечно, расспрашивали не самих ведуний, вас найти невозможно. Но есть одна тонкость, которую я хочу тебе пояснить. Магов в нашем мире очень немного, поэтому все люди, имеющие сколько-нибудь заметные магические способности, известны ковену. И среди них нет ни одной ведуньи. И значит, вы действительно не способны никого исцелить.

– Спасибо, – мило улыбнулась ему гостья, и Ланс порозовел от удовольствия. – Все это мне известно, и ничего иного я и не утверждала. А теперь достань кинжал и уколи мне руку.

– Не буду, – наотрез отказался маг и метнул в напарника предупреждающий взгляд: – И ему не позволю.

– Да я и сам не собираюсь, – недовольно фыркнул Гард. – И вообще, давайте до конца разберемся с графом. Как случилось, что он любил одну, а женился на другой?

– Это ваша светлость сказала, а не я, – на миг став легкомысленной девчонкой, лукаво глянула на него Дилли и тут же стала серьезной: – Но вы правы, пора закончить историю. Я пришла в дом графа в грозу… якобы случайно заблудилась. Представилась гувернанткой, сбежавшей от слишком фривольного хозяина. Разумеется, меня не выгнали в дождь и даже пригласили к ужину. Оксон отчаянно скучал, но не пускал в дом ни родичей, ни друзей, пытавшихся помирить его с племянниками. За месяц мне удалось излечить его от упрямства и гордыни, и он согласился тайком посмотреть на сына.

Девушка невесело усмехнулась, вспомнив те нелегкие дни, отпила морса и, подавив вздох, продолжила рассказ:

– Очень обидно, когда хорошие люди сами портят свою жизнь, словно надеются, что у них есть еще парочка, про запас. Через три дня после этой прогулки граф отправил меня к Натиле, и разговор с ней был очень нелегок. Мы беседовали и спорили весь день, почти не спали ночь, потом договаривались еще полдня. В конце концов она согласилась на уступку. На следующий же день Натиля уже открыто вышла замуж за своего мужа, но перед жрецом на ритуале стояла я, подменяя ее по доверенности. Натиля слишком осторожная и недоверчивая мать и ни за какие блага не желала подвергать сына опасности. Ей однажды уже пригрозили вполне однозначно, что долго бастард в поместье не проживет.