Дж. Андрижески - Меч

Я смотрела, как стена опять прокатывается рябью, и ощутила, что проблеск того присутствия усиливается. Её партнёр на потолке последовал навстречу, когда рябь вернулась, и они вновь слились в единый организм, собравшийся как жидкость прямо над тем местом, где мы стояли.

Что-то в этом присутствии причудливо напоминало мне бойфренда Касс, Багуэна.

Что-то в том, как двигался их свет aleimi , почти так, словно…

Мой разум застыл.

Нас сканировали.

Долю секунды я лишь изучала щупальца, которые машина нацелила на нас. Эта штука углубила своё сканирование, сосредоточилась на мне, но осторожно, почти так, словно она смотрела на меня глазами, пытаясь определить, друг я или враг.

Моё сердце подскочило к горлу, когда кусочки головоломки сложились в единую картину.

Эта чёртова штука не просто живая — она разумная .

Дыхание замерло в моих лёгких, сердце ухнуло куда-то вниз. У меня не было времени обдумать последствия её разумности, но мой разум включился в работу, брутально заставляя меня посмотреть в лицо суровым фактам.

Мой щит не сработает против этой штуки. Не тогда, когда мы так близко. Эта штука живая — скорее сторожевой пёс, нежели машина. Она могла действительно видеть нас.

Как только она сообразит, что нас здесь быть не должно, она нас убьёт.

Запаниковав, я вскинула стену образов, чтобы скрыть наше точное физическое местоположение.

Как зеркало, я отразила комнату обратно в живую стену. Осознав, что стена может видеть и физические данные, и Барьерные отпечатки, а значит, может заметить пустое пространство в Барьере — где слишком мало всего, или слишком много — я наполнила образы разбросанными следами отпечатков aleimi от оборудования и органических полов.

Я ощутила, как это существо слегка сдаёт назад.

Клянусь, я ощутила озадаченность этой чёртовой штуки.

Она всё ещё ощущалась живой, и теперь казалось, будто я сумела сбить её с толку. Это наводило на мысли о ребёнке-переростке, или о животном, которое вынюхивало нечто внезапно исчезнувшее — например, мышь, скрывшуюся в трещине в стене. Она продолжала смотреть на место, где должна была находиться я, и недоумевала, не найдя меня там.

Затем она принялась более настойчиво тыкаться в мою сторону, пытаясь найти края экрана, который я проецировала.

— Где Гаренше? — спросила я Врега через субвокалку, ощущая, как в груди становится тесно. Я не дожидалась его ответа. — Он нам нужен. Немедленно. Я не смогу сдерживать эту штуку долго.

Врег повернулся и недоуменно уставился на меня.

Затем он посмотрел вверх, на стену. Вздрогнув при виде экрана, который я проецировала, он вновь посмотрел на меня, и его лицо выражало открытое неверие.

Он немедленно свесился с лестницы, быстро показывая жесты руками.

Я продолжала прикрывать его свет, одновременно проецируя и расширяя экран образов перед органической стеной, чтобы прикрыть остальных. Я нашла камеры в комнате и тоже закрыла их экраном.

Только тогда повернувшись, я посмотрела на лицо Врега, пока тот, похоже, переговаривался с кем-то внизу.

Большая часть моего сознания продолжала полностью сосредотачиваться на живой машине. Я пыталась понять, насколько она продвинулась в изучении меня.

Она начинала подозревать, что образы, которые она видит в нашей части комнаты, происходили откуда-то из другого места. Теперь она искала их источник. Она продолжала подбирать различные отпечатки aleimi , которые я отражала, а затем терять их, не успев определить источник.

Посмотрев вокруг нас и попытавшись понять, какую часть стены занимали разумные участки, я вновь субвокально обратилась к Врегу.

— Поспешите, — торопливо сказала я. — Оно знает, что я здесь. Оно пытается понять, друг я или нет. Я не смогу долго сбивать его с толку. Я беспокоюсь, что оно всё равно сумеет подобраться ко мне.

Врег посмотрел на меня. Я увидела понимание в его глазах, и он поднял взгляд к кайме на стене под потолком, где, похоже, находилась большая часть разумного сознания. Я осознала, что так плотно укрыла их щитами, что он вообще не почувствовал разум органической стены.

— Врег, — позвала я.

Лицо Гаренше показалось над краем люка в полу.

Я увидела, как он смотрит по сторонам, сосредотачивается на органике, затем смотрит на меня с изумлением.

— Скажи ему прекратить пялиться и сделать что-нибудь, — сказала я Врегу через передатчик. — По моей вине нас вот-вот убьют. Эта штука вооружена.

Врег показал Гаренше серию быстрых жестов, и Гаренше шустро и почти грациозно вылез из люка. Вскочив на ноги, он за три шага добрался до секции стены у двери. Содрав свои перчатки, он положил голые ладони на наружную сторону гладкой поверхности.

Я прикрыла его свет щитами, когда увидела, что он начал искрить и приближаться к лимитам моей переделанной конструкции, практически сразу же — даже дважды. Наблюдая за его работой и опять разделяя сознание, я опять расширила щит, всё ещё беспокоясь о стене позади нас.

— Если он станет возиться с этой штукой, это спровоцирует сигнал тревоги? — спросила я у Врега, все ещё подавляя панику.

— Нет, — ответил он.

— Ты уверен? — я с сомнением смотрела, как эта штука замечает Гаренше.

— Гар с этим справится.

Я видела, как массивный видящий косится на меня после того, как Врег показал ему ещё одну серию жестов руками. Он подмигнул мне, подбадривая и улыбаясь. Затем сосредоточился обратно на стене.

Остальные видящие теперь вылезали из дыры в полу.

Один за другим они смотрели на стену образов, которые я проецировала, затем на меня, затем на Гаренше, затем, наконец, на Врега, который лишь улыбался и иронично пожимал плечами.

Мне было уже всё равно. Я начинала ощущать себя шизофреником, держа проектор, щит вокруг Гаренше, пока он говорил с этой чёртовой стеной, и конструкцию, которую все остальные то и дело теребили, пытаясь сканировать и увидеть, что именно я делаю.

Наконец, моё терпение закончилось.

— Ты не мог бы приструнить этих туристов в цирке? — спросила я, всё ещё не разжимая губ. — Скажи им умерить пыл, ладно? Это отвлекает.

Врег улыбнулся, но я видела, как он переключил внимание на остальных.

Их тычки стихли.

Когда это случилось, я немного расслабилась, сосредоточив больше своего внимания на Гаренше и образах, которые продолжала показывать стене. Стена, похоже, теперь слушала большого видящего, что немного избавило меня от напряжения и попыток отвлечь её в одиночку.

Наконец, Гаренше обернулся ко мне и что-то показал жестами.

Стараясь не закатывать глаза, когда мне пришлось признать, что я его не понимаю, я ощутила усмешку Врега перед тем, как раздался его голос.

— Не знает язык жестов, — произнёс он по субвокалке, затем, скорее всего, показал то же самое жестами для Гаренше. — Принцесса, — сказал он мне. — Он закончил. Ты можешь остановить конструкцию образов.