Сильвия Лайм - Рубин царя змей

Это всколыхнуло в голове неприятное воспоминание о том, что наследник Шейсары любит блондинок. Особенно таких светлых, как она.

Выходит, не так-то уж он на нее и злился?..

— Тебя никто не спрашивает, — прошипела тем временем Райела, неприлично тыкая в девушку острым пальцем. — Ты покушалась на моего брата средь бела дня! При свидетелях! И никто не поверит, что после такой глупой жестокости ты не могла совершить подобную же с нашим отцом! Только на этот раз удачно!

— Я. Не. Покушалась на твоего брата! — выкрикнула Иллиана, от бессилия теряя контроль. — Я защищала подругу от смерти!

— Ой, перестань, — скривился Дарьеш, — прерывая ее на полуслове. — Ничего Миллите не угрожало. Стал бы я вредить собственной хасси, что за дурацкие фантазии?

Махнул рукой так, словно сказанное им очевидно любому дураку. И, что самое ужасное, его слова звучали крайне правдоподобно! А что стоит ее точка зрения против точки зрения наследника? Мирая, который уже сейчас является некоронованным правителем государства?

— Конечно, это бред, — подтвердила Райела, будто вколачивая последний гвоздь в ее гроб. — Какой смысл слушать убийцу?

— Хватит! — резко оборвал Торриен, сжав челюсти и подойдя ближе. — Никто не смеет называть мою сайяхасси убийцей.

— Сайяхасси? — переспросила Райела, и Иллиана краем глаза увидела, как губы казиса Саримарха дрогнули в улыбке.

Что было в голове у первого жреца, оставалось лишь догадываться. Очень часто казалось, будто он улыбается вовсе невпопад. Словно умалишенный. Но иногда, спустя время, Иллиана с запозданием понимала смысл каких-то случайно оброненных им фраз, и тогда становилось ясно, что этот мирай никогда и ничего не говорит просто так. И каждая его зловещая улыбка на самом деле имеет какой-то скрытый смысл.

Это пугало.

И все же, несмотря на двоякое выражение лица, главный жрец мираев оставался вторым человеком в этой комнате после Торриена, в чьих глазах то и дело вспыхивала и гасла скорбь.

Отвлекшись от этих размышлений, Иллиана перевела взгляд на наследного царевича.

Услышав о том, что женщина его брата на самом деле сайяхасси, а не хасси, Дарьеш прищурился. Он посмотрел на Иллиану таким странным и тяжелым взглядом, что девушке стало сильно не по себе.

— Это не имеет значения, — проговорил Торриен, сдерживая рычание. — Она невиновна.

— Увы, факты говорят о другом, — вклинился в разговор Лиррияс, который наконец закончил осмотр трупа. Он отошел на почтительное расстояние, предварительно укрыв тело своего царя простыней.

Иллиана почувствовала к нему легкую благодарность. Теперь ощущение страшной трагедии стало не так сильно.

— Нож не может служить доказательством, — в этот момент повторил Дарьеш, поддакивая Торриену и продолжая удивлять Иллиану.

— Дело не в ноже, — покачал головой мастер ароматов.

Снова протер свою блестящую лысину мягким платком и убрал его в сумочку. Чинно сложил руки на поясе и начал говорить:

— На теле повелителя чувствуется отчетливый аромат. — Как только прозвучали первые слова, все присутствующие мгновенно затихли. — Его элементы находятся также на рукояти кинжала, шее повелителя, его ладонях и одежде. То есть можно говорить с уверенностью о том, что убийца, который держал в руках оружие, также имел соприкосновение с царем.

— Ну?! — нетерпеливо воскликнула Райела. — Ты узнал запах? Кто это был?!

Тишина вокруг стала звенящей.

— Этот запах, безусловно, знаком мне, — спокойно проговорил Лиррияс и вдруг посмотрел на Иллиану.

Сердце девушки провалилось куда-то глубоко-глубоко вниз. Ей не нужно было слушать дальше, чтобы понять, что он сейчас скажет. Это читалось в прозрачно-водянистых глазах.

— На повелителе остался аромат духов, — продолжал тем временем мастер ароматов, все так же внимательно разглядывая Иллиану. — Здесь я почувствовал ноты красного ягеля, анемоны, пыльцы серебрянки, масла Белорнской кубышки, побегов царского мака, смолы златодрева и… — он сделал странную паузу, — выжимки змеиного корня, украшенной рубиновой пылью.

На последних словах присутствующие мираи резко выдохнули.

Девушка мгновенно вспомнила тот день, когда Лиррияс помогал ей замешивать духи. Прямо сейчас он перечислил все те компоненты, которые входили в состав ее аромата, подписывая тем самым ей смертный приговор.

Внутри Иллианы все похолодело.

— Этот запах уникален, — тем временем продолжал мастер, — потому что компоненты смешивались на моих глазах. И я могу с уверенностью сказать, что принадлежит запах Иллиане Тангрэ, сайяхасси царевича Торриена.

Помещение наполнил нервный шум, шуршание одежды, шевеление хвостов.

— Эта девка носила на себе камень царей? — взвизгнула тут же Райела, стиснув ладони в кулаки.

Дарьеш резко поднял ладонь в воздух, заставляя ее умолкнуть.

— Сайяхасси понесет наказание, — проговорил он жестко, глядя Иллиане в глаза.

— Но это не я… — выдохнула она, сжимая в руке тонкий флакончик, который даже сейчас висел у нее на шее.

Все слова словно вдруг растерялись от чудовищной несправедливости. Слова… Даже если бы Иллиане было что сказать, разве кто-то, кроме Торриена, который даже сейчас был на ее стороне, стал бы слушать?

На глаза навернулись непрошеные слезы.

— Мог ли кто-то выкрасть ваши духи? — спросил негромко Лиррияс, приблизившись к ней, и девушка впервые увидела в его бледном взгляде намек на сочувствие. Он поднял руку, чтобы положить ее ей на плечо, но так и не сделал это. Опустил, не преодолев каких-то несколько сантиметров.

Иллиана покачала головой.

— Они всегда были при мне… — раздался ее надломленный голос. — Может быть, пока я спала… Но я всегда спала лишь в покоях Торриена.

— Царевич Торриен тоже будет заключен под стражу, — кивнул Дарьеш.

— По какому праву ты распоряжаешься здесь? — тихо проговорил Торриен, приближаясь к брату.

Как только он сделал шаг вперед, несколько стражников попытались его остановить, но он лишь дернул рукой, освобождаясь от их захвата. А в следующий миг штаны на нем треснули, и вместо ног появился огромный черный хвост, блестящий тысячей золотых звезд.

Торриен оторвал от пояса остатки одежды, как ненужную тряпку, и отбросил в сторону, оказавшись всего в шаге от Дарьеша. Наследник на полголовы возвышался над ним, но гораздо более грозным сейчас выглядел именно Тор. В его ярко пылающих глазах светилась ярость и впервые настоящая ненависть.

— По праву нового царя, — гордо ответил Дарьеш, выдержав взгляд брата.

— Ты еще не коронован, — медленно произнес Тор. — Не забывайся. Ты всего лишь царевич, как и я. И не можешь приказывать мне.

На последних словах голос Золотого змея понизился и зазвучал особенно опасно. Вокруг словно стало еще тише.