Сильвия Лайм - Рубин царя змей

Несколько секунд Дарьеш молчал, будто не знал, что ответить. Но затем вновь раздался голос мастера ароматов:

— Я хотел бы добавить, — проговорил он, на короткий миг все же коснувшись ладони Иллианы, — что девушка могла и не быть виноватой.

— Что? — спросила Райела. — Это как же?

Лиррияс вдруг повернулся к Торриену и низко поклонился.

— Прошу прощения, царевич. — А затем выпрямился и закончил: — Аромат мог повторить тот, кто имел с ним непосредственный контакт. Если предположить, что царевич Торриен обладает повышенным обонянием, он мог скопировать запах.

— Ты обвиняешь меня в убийстве отца?! — зарычал Золотой змей, дернувшись вперед, но в последний момент закрывая глаза и останавливая себя, глубоко вдохнув.

Мастер ароматов отшатнулся, на его лице вспыхнул страх.

— Я лишь говорю, что знаю, шерисмирай. — И низко поклонился.

— Я понимаю, — нехотя рыкнул Торриен. — Поэтому еще не убил тебя.

Лиррияс склонил голову еще ниже и попятился к стене.

— А может, ты сам и повторил этот аромат, уважаемый Лиррияс? — прищурившись, процедила Райела. — Раз знал досконально его состав. Да еще и доступ имел ко всем ингредиентам!

Мастер побледнел, хотя с его светлым цветом кожи казалось, что это невозможно.

— Нет, он не мог, — покачал головой злой, как гессайлах, Торриен. — Он не знал точных пропорций и не имел контакта с духами. Я следил.

Райела кивнула и надменно промолчала.

В этот момент Дарьеш подал знак стражникам, что толпились у дверей, и проговорил:

— Пока я не коронован, я не имею права заточить тебя в темницу, Тор. Но ты не выйдешь из своих покоев, пока будет идти расследование.

— Ты думаешь, что я убил отца? — спросил Золотой змей, сжав губы. — Какой же у меня был мотив, не подскажешь?

Дарьеш фыркнул.

— Хотел сесть на трон, — ответил он легко, будто это было очевидно.

— Я никогда не претендовал на трон, ты это прекрасно знаешь, — процедил Торриен, сжигая брата взглядом. — Я — нечистокровный мирай и никогда бы не нарушил твоих законных прав.

— Ты — старший сын Аджансара, Кровавого полумесяца, повелителя всех мираев. Почем мне знать, может, ты передумал? — предположил Дарьеш, и Иллиане вдруг показалось, что он издевается. — Так что посидишь пока под замком. Уж не обессудь.

Стражники приблизились к Торриену, но он так красноречиво посмотрел на них, что десять нагов замерли, не осмеливаясь больше прикасаться к Золотому змею.

— Охрана отца, что стояла на вахте в эту ночь, видела, как я выходил из покоев. Царь был ещё жив и здоров.

— Охрана исчезла, — всплеснула руками Райела.

— На правах наследника престола я приказываю взять его! — повысил голос Дарьеш, не обращая внимания на этот диалог и серьезно раздражаясь. Благородные черты чистокровного Эннариш исказились, а лицо побагровело.

— Иллиана пойдет со мной, — спокойно сказал Торриен.

Не просил, не спрашивал. Предупреждал.

И неожиданно никто не осмелился сказать что-то против.

Подал руку девушке, неторопливо дожидаясь, пока она вложит свои дрожащие пальцы в его ладонь, и тут же пошел к двери.

Воины-мираи обступили их со всех сторон, провожая до самых покоев Золотого змея, после чего остались в коридоре сторожить.

А Торриен с Иллианой оказались отрезаны от всего мира в нескольких просторных комнатах.

Как только дверь за ними захлопнулась, царевич подошел к Иллиане и обнял ее со спины. Прижался губами к ее макушке, втягивая запах волос, и закрыл глаза.

Девушка обхватила его руки и глубоко вздохнула. За это утро ее душу уже несколько раз словно разорвали и вывернули наизнанку. Весь привычный мир лопнул и рассыпался. И теперь никто не мог сказать, что будет дальше. Будет ли Торриен рядом с ней уже через несколько часов или нет. Останется ли она жива или погибнет.

Царевич ничего не говорил. Только дышал тяжело и глубоко. И молчал.

Когда первый шок, казалось, прошел, Иллиана спросила:

— Что мы будем делать дальше?

— Ждать, — тут же ответил он. — И действовать по обстоятельствам. Я постараюсь что-нибудь придумать, Иллиана. Ты, главное, не бойся.

Девушка на миг зажмурилась, а затем развернулась и прижалась к Торриену еще ближе, еще крепче.

— Почему ты веришь мне? — шепотом спросила она, чувствуя, как сердце разрывается на части. От боли, от щемящего чувства благодарности, от любви, которую было уже ничем не измерить. — Ты один. Среди всех?

— Потому что ты — мое сокровище, — прошептал он, сжимая ее плечи и целуя в лоб. — Мой рубин… Ведь если я не буду верить тебе, то мне будет некому верить во всей Шейсаре.

— А как же твои родственники? Я-то ведь просто человек…

— Родственники, — невесело хмыкнул Торриен. — Если подтвердятся мои подозрения… А, неважно.

— Ты подозреваешь их? — с замиранием сердца спросила Иллиана.

Торриен взглянул на нее как-то странно, но ничего не ответил.

— Так, может, нужно бежать? — предложила девушка, нервно сжимая пальцы на его обнаженной спине.

Царевич все еще был в обличье змея, и сейчас он оказался на голову выше ее. К ней прижимался огромный черно-золотой хвост, но Иллиана впервые ни капли не думала об этом. Словно змеиное тело вместо человеческих ног — это самое нормальное, что было с ней в жизни.

— Никуда мы не побежим, — грозно ответил мужчина, и в его голосе прорвалось рычание. — Дарьеш не посмеет применить против меня силу. Кроме того, моя личная стража никогда не подчинится ему. А личная стража отца гораздо с большей охотой присягнет мне, чем ему. Пусть попробует что-нибудь сделать.

Иллиана глубоко вздохнула, почувствовав, что от уверенности царевича ей становится легче.

— Значит, надо просто ждать?

— Подождем, — кивнул Торриен, проходя чуть вперед в комнату и усаживаясь на большой бархатный диван. — Дадим ему шанс.

Иллиана подошла ближе и осторожно села рядом с ним на подлокотник. Торриен поднял на нее слегка удивленный взгляд, и не успела она издать и звука, как он схватил ее за талию и сдернул вниз, себе на колени.

От мягкого падения девушка невольно засмеялась, ухватив царевича за шею.

Торриен тоже улыбнулся и поцеловал ее в губы. Долго и горячо. Так что сразу же стало легче, а напряжение начало уходить.

Через несколько секунд или минут, когда они оторвались друг от друга, Иллиана значительно спокойнее спросила:

— Торриен, а если охрана царя Аджансара охотнее присягнет тебе, а не Дарьешу, почему ты не претендуешь на престол? И почему мы вынуждены играть по чужим правилам и сидеть здесь взаперти, как… преступники?

Царевич бросил на нее быстрый взгляд, и, пока он не успел ничего ответить, девушка добавила:

— Не пойми меня превратно, я не хочу, чтобы в вашей семье в такой горестный час наметился разлад. Но… я невиновна. Я не убивала твоего отца. И знаю, что не убивал и ты. Тогда почему мы сейчас сидим здесь, а не…