Мари Явь - Децема 1,5

Тем не менее, у меня не было выбора. Я не могла ответить брату «нет». Не теперь, когда вся аристократия уже не просто шепчется, а открыто говорит о моём предательстве. Не теперь, когда до нашей свадьбы остались считанные месяцы. Не теперь, когда поцелуи мужчины больше не кажутся мне сущим наказанием.

Через эти три дня особняк принарядился для приёма очередного важного гостя, так же, как и хозяйка. Готовясь увидеть брата… кхм, жениха после долгой разлуки, я постаралась выглядеть соответственно случаю, дабы у Индры не возникло мысли, что его ожидание было напрасным. Поэтому неохотно, но уверенно сменила парадный мундир на элегантное платье. Это будет отличной демонстрацией моего усердия и успехов на пути становления женщиной в полном смысле этого слова.

Глядя на себя в зеркало, я была убеждена в том, что Индра оценит мои старания очень высоко.

А потом я вышла из своих покоев, являя себя миру в новом образе.

— Вы… вы… выглядите просто… — тяжело сглотнув, Лайз затолкал руки глубоко в карманы. — Ну, просто, мать его, сногсшибательно. Это… обещаю, я прослежу за тем, чтобы ваш нареченный не набросился на вас прямо с порога.

Нервно рассмеявшись, я поправила забранные на затылке волосы, украшения и вырез платья. В новом наряде я, ловя удивлённые, оценивающие взгляды, чувствовала себя пленяющей сердца королевой. Непривычно, но по-своему прекрасно.

Позднее, стоя у парадного входа в окружении старейшин и командиров, я шепотом поинтересовалась у Диса.

Мрачного, как полярная ночь.

— Как я выгляжу, доктор?

Он ответил не сразу, долгие секунды беззастенчиво меня разглядывая.

— Так, что ради этого действительно стоит тащиться из самого Тавроса.

Комплименты Десницы никогда не были плоскими и однозначными. Порой мне казалось, что ему недостает немного прямолинейности.

Но, очевидно, Дис в тот момент не был расположен к болтовне, сосредоточенный лишь на том, чтобы оставаться на месте и держать свои руки при себе. Собрав воедино всю свою волю и сдержанность, он с поразительным хладнокровием следил за тем, как к воротам приближается небольшой, но видный эскорт. Поэтому я не рискнула лишний раз нарушать оцепенение своей «правой руки».

Отчего последующие минуты прошли в угнетающей, заряженной недовольством и волнением тишине. Индру нельзя было назвать желанным гостем в Безане. После недавнего визита его отца отношение к их семье (и без того неприязненное) стало резко отрицательным. Я понимала, как сильно рискую нарваться на неодобрение своих подчиненных и простых горожан. Но кроме страха осуждения, был ещё и личный страх. Я не знала, как отреагирую, увидев брата теперь, через столько месяцев, которые, бесспорно, изменили нас обоих.

Потому я так напряглась, стоило мне заметить статную, прекрасно сложенную фигуру брата. Доказывая неофициальность своего визита, он оставил все знаки отличия своего клана в Тавросе, облачившись в гражданское.

Его свита была немногочисленной. Пара охранников и личный помощник. Алана среди них не наблюдалось: бедняга лишился жизни во время того самого покушения, в организации которого обвиняли меня.

Приближение Индры характеризовалось высокомерной неторопливостью, будь она неладна. Когда же брат оказался на предписанном приличиями расстоянии, я едва заставила себя озвучить церемониальное приветствие. Которое он, кажется, благополучно пропустил мимо ушей.

Замолчав, я ещё некоторое время всматривалась в его нетронутое загаром лицо, пытаясь найти на нём следы перемен. Его взгляд стал проницательнее и ещё холоднее. В нём всё больше проступало родство с Иберией. Индру теперь было просто невозможно читать, даже когда он смотрел исключительно на тебя.

— Наслаждение для глаз моих, — произнёс он в итоге, совершенно не думая или, возможно, позабыв о свидетелях.

Особенно об одном конкретном, ждущем возможности встретиться и пообщаться с ним по-свойски с нетерпением, близким к одержимости. — Тебе не стоило устраивать пышную встречу. Ведь я приехал не как сын своего отца, а как твой муж.

Будущий!

— Считаешь, это недостаточный повод, чтобы проявить себя?

На его губах на мгновение отразилась неуловимая улыбка.

— Меня встречает госпожа этого дома, глава Децемы, а не моя невеста.

— Почему ты так решил?

— Потому что ты всё ещё недоступна.

Индра ждал ответного шага от меня. Чёрта с два он позволит кому-нибудь рассматривать свою скорую поездку сюда, в Безан, к своей невесте, как проявление слабоволия и подкаблучничества. Ведь эту встречу желал не только он, отчего мой следующий ход приобрёл едва ли не ритуальное значение.

Отмерив разделяющие нас метры шагами, я неуверенно раскрыла свои объятья. Зардевшись, когда оказалась прижата к мужскому телу, пахнущему так знакомо. Дорогим парфюмом и сигаретами.

Индра.

Его руки нарочито медленно обвили меня, превращая наше объятие в совсем не дружеский жест. В этих движениях было что-то собственническое, провокационное.

— Эла, — шептал молодой господин, вдыхая запах моих волос. — Наконец ты в моих руках. Знаешь, как долго я мечтал об этом моменте? Ты прекрасна. Ты так прекрасна.

Закрыв глаза, я спрятала лицо у его плеча. Зная наверняка, что в этот самый момент взгляды Десницы и сына Иберии скрестились.

Экскурсия по моим владениям затянулась: я понимала исключительную занятость Индры, с некоторых пор фактически выполняющего все обязанности своего отошедшего от дел отца, потому торопилась до его скорого отбытия показать и рассказать историю каждого угла. Брат терпел со снисходительным молчанием, наверняка, слушая без особого внимания.

Собственно, весь его интерес был сосредоточен отнюдь не на моём повествовании, а на платье. Точнее на том, что оно призвано было подчеркнуть. Кто бы мог подумать, что этот наряд, абсолютно не вяжущийся с образом жизни, который я веду, так надёжно и крепко прикуёт мужской взгляд. Пристально рассматривая, Индра снова и снова заглядывал мне в лицо, словно в очередной раз убеждая себя в том, что непривычно красивая, элегантная, женственная одежда на самом деле облегает именно моё тело.

— Ты отлично справляешься, — заключил он в конце нашей продолжительной прогулки, оставляя после своих слов флёр неоднозначности. Возможно, он подразумевал не успехи в руководстве, а изменения моего имиджа.

Сам брат отвечал на вопросы неохотно и скупо, словно темы дома, семьи, клана с некоторых пор стали запретными.

Проявлять же навязчивость ввиду последних событий было опасно, потому я покорно терпела его скрытность, в свою очередь демонстрируя безграничное доверие и готовность делиться данными какой угодно степени секретности.