Мари Явь - Атомное комбо

В отличие от меня. Очередная демонстрация исключительного (по сравнению с Сай- Офрой) благосостояния вызвала во мне жгучее желание забиться под лавку. Мне захотелось спрятаться от этого смеющегося над моими бессмысленными попытками победить и отомстить мира. Например, вернуться в дом комиссара — в единственное место в этой стране, где мы установили свою диктатуру. Но в идеале — назад, на родину, увидеть знакомые лица, услышать родную речь…

Это было форменной трусостью, но вполне в духе той роли, в которую я облачилась по просьбе Дагера в придачу к купленной им некогда одежде; роли обычного гражданского, девчонки. Тёмно-бордовые льняные брюки с завышенной талией и жакет в тон поверх белой шифоновой блузки; я выглядела неплохо, впервые за шесть лет, но Ранди предпочёл бы видеть меня в мусорном мешке, чем в тряпках, которые подарил комиссар.

По этой причине (как будто у него их было и без того мало) Атомный всю дорогу хранил угрюмое молчание, безостановочно курил и клеймил взглядом каждого встречного. Булочники, таксисты, мамочки с колясками — он видел потенциальных врагов даже в самых непримечательных членах ирдамского общества, и будь его воля, вырезал бы всю страну без исключения.

Наблюдение за ним навело меня на мысль, что нам необходим новый враг. И Свен с Дагером на эту роль не подходят. Не подходят даже Батлер и Саше, потому что, убив их, мы фактически потеряем смысл жизни.

Это должно быть что-то масштабное, не слишком личное и, по возможности, благое.

Чёрт возьми, это звучало так, словно я уже признавала победу этой грёбаной страны и смирилась с положением её подданной.

Досадуя на себя, свой внешний вид, холодность Ранди и чрезмерную весёлость Дагера, я зашла в вагон второго класса. Заняв место у окна, я прислонилась виском к прохладной гладкости стенки и закрыла глаза. Я намеревалась забыться сном вопреки шуму и навязчивому вниманию к нашим персонам остальных пассажиров, но уже через минуту раздался гудок паровоза, поезд дёрнулся и к скамье напротив подошли две барышни с неподъёмными чемоданами.

— Вы нам поможете? — Едва ли это был именно вопрос. Уставившись на самого сильного мужчину из всего вагона и, возможно, поезда, они застыли в ожидании. Но их чарующие улыбки быстро померкли, когда Ранди не только не сдвинулся с места, но отвёл взгляд к окну, давая понять, что не видит перед собой ничего заслуживающего внимания.

А потом девушки заметили браслет наручника на его запястье и, сложив два и два, распознали в Ранди беглого преступника. Все приметы на лицо: молчаливый, угрюмый, здоровенный, пропахший куревом до костей, а на костяшках смуглых ладоней белёсые отметины — шрамы от некогда незаживающей раны.

Поезд отчалил от перрона. Дагер зашёл в последний вагон, и к тому моменту, как он добрался до нашего, подружки уже решали между собой, кто останется с вещами, а кто пойдёт за проводником.

— Леди. — Коротко улыбнувшись, Дагер отправил их багаж на верхнюю полку и даже не подал виду, что ему больно.

Истинный рыцарь. Молодой, красивый, обходительный, сильный и храбрый. А эта великолепная, чёрная, отутюженная форма, серебристые погоны и пуговицы… Он уселся на скамью, так словно не видел никакой опасности в громиле напротив, и это успокоило и покорило женщин. Следующие десять минут Дагер корчил из себя святую скромность, выслушивая комплименты, на которые они не поскупились. Что-то из оперы «можно пощупать ваши мускулы». И даже наблюдая за ним тайком, сквозь приоткрытые веки, я видела, какое действие производят на него эти бесхитростные слова. Гарри буквально воскрес из пепла.

Но, в конце концов, им пришлось найти новую тему. Поэтому леди заговорили о том, как мало осталось в стране мужчин, а порядочных — тем более, и как небезопасно стало молодым женщинам путешествовать одним. Потом они перешли на более личные вопросы, вроде тех, кто куда едет, почему, зачем и где Дагер служит, если это — хи-хи — не государственная тайна.

Бессовестно грея уши, я с неохотой признала, что комиссар умеет поддержать любой разговор вне зависимости от того, было ли это экстренное совещание или такой вот бессмысленный трёп.

Поезд тряхнуло, и я прислонилась к плечу Ранди. Разговоры смолкли, в наступившем молчании чувствовалось напряжение, какое бывает в цирке, когда дрессировщик суёт голову в пасть льва. Леди ждали разрешения этой опасной ситуации, и когда Ранди наклонился ко мне, они придвинулись к Дагеру. Как будто типичный убийца женщин и детей одной лишь моей кровью не насытится. Как будто Дагер мог помешать ему в случае чего.

— Может, сядешь ко мне на колени, — прошептал мне на ухо Атомный.

— Не-а, — протянула я, не боясь, что меня услышат. — Не хочу, чтобы эти благопристойные леди увидели то, что предназначается одной лишь мне.

— Мою бесконечную любовь к тебе?

— Твой стояк.

На самом деле, для этого не нужны были лишние телодвижения, хватило одних этих слов. И когда дамочки поняли, что дело пахнет отнюдь не убийством, они поспешно отвернулись и направили все свои умственные усилия на то, чтобы найти тему для дальнейшей беседы.

— Война и вас не пощадила, — отметила одна, глядя на левую ладонь Дагера. — Когда же эти проклятые варвары сдадутся? Я не очень хорошо разбираюсь в политике, но мой отец говорит, что кастовая система — прошлый век. То, как зажравшееся привилегированное меньшинство Сай-Офры угнетают собственный народ… просто ужасно. Но благородным делом должны заниматься благородные люди. — Посмотрев на нас с Ранди, Дагер спрятал руку в карман, но девица приняла это на свой счёт. — Нет, я хотела сказать… я думаю, эти бинты смотрятся на вас очень… мужественно.

— Я тоже так думаю, — встряла я, переходя на ирдамский. И то, лишь потому что слова про «проклятых варваров» и «зажравшееся привилегированное меньшинство» приняла очень близко к сердцу. — Уверена, что и твоя невеста найдёт эту травму очень мужественной.

— Невеста? — повторили дуэтом подружки.

Я добилась своего: сбила с них спесь, раскрыла факт нашего знакомства (который комиссар предпочёл бы до конца поездки держать в секрете), и напомнила ему о его несвободном положении. Короче, повела себя так, словно с некоторых пор состояла у его Уитни в услужении и обязана была блюсти чистоту их будущего брака. Или так, будто меня саму волновало то, с кем он флиртует.

— Напомни, как ты лишился пальца?

Не то чтобы я рассчитывала на ответ. Но комиссар меня удивил.

— На меня напала собака.

Приближая этот день всеми силами, я никак не могла представить, что в момент кульминации мне может не хватить духу.

Переплетя наши с Ранди пальцы, я смотрела на расплывающийся, будто масляный, городской пейзаж за окном такси. Его рука — тёплая, широкая и твёрдая — пеленала мою дрожь. В отличие от меня Атомный не нуждался в напоминании. Он как сейчас помнил ворвавшихся в наш дом солдат, ненависть к захватчикам, страх смерти, муки голода. Он так же хорошо помнил сцену в душевой: меня у его ног, требующую отмщения. Он знал, зачем едет и ни на секунду не сомневался в правильности своих решений: он убьёт полубрата, но сначала изнасилует на его глазах его жену. Он покажет, на что именно Свен обрёк тех, кого поклялся защищать, на что дал молчаливое согласие, когда попрал присягу, отрёкся от своей фамилии и променял родную семью на семью врага.