Мари Явь - Атомное комбо

Я разглядывала его, прищурившись.

Блефует?

— Не переживай. Он бы разочаровался куда сильнее, если бы узнал, что я ползала на брюхе перед «чёрными» офицерами, прося пощады. Перед самым гнусным из них.

Это был его предел. Свен ударил кулаком по столу, хотя хотел по мне, и закричал, надрывая больное горло:

— Я твой брат! Твой брат! Я не «чёрный» и не «белый», я просто последний, кто у тебя остался! Я был в Раче после авианалёта! Я видел наш дом! Я видел повешенных на фонарях! Вы не могли выжить! После такого не мог бы выжить ни один дваждырождённый! Какого чёрта вы вообще остались в городе?! Вас должны были эвакуировать! Почему ты обвиняешь во всём меня?! Почему не отца? Не мать? Не власть или бога, в конце концов?! Вы должны были уехать, а я для вас — погибнуть! Я был бельмом на глазу у отца, ошибкой молодости матери! Все ссоры в нашей семье происходили из-за меня! Я хотел исчезнуть давным-давно, и когда появился такой шанс, я им воспользовался! Но вы… из-за вас всё пошло к чёрту! Вас не должно было быть в городе!

— Но мы были, потому что ты пообещал маме вернуться, — очень тихо ответила я.

Закрыв лицо рукой, Свен покачал головой.

— Ты не смеешь обвинять во всём меня. Я лишь хотел найти выход для всех нас. Ятак долго и мучительно пытался оставить всё в прошлом, но это прошлое… — Он указал ладонями на меня, смеясь сквозь слёзы. — Я устал. Чертовски. Я хочу исправить свои ошибки, помочь тебе, но ты сопротивляешься. Я так долго пытался убедить себя в том, что родственные узы — не главное, и тут появляешься ты и доказываешь мне это. И если уж родство ничего не значит для нас обоих, то почему… почему я сомневаюсь? Почему не могу просто бросить тебя здесь, и вернуться к семье, которая любит меня безусловно, которой не надо ничего доказывать? Почему я всё ещё пытаюсь тебя в чём-то убедить?

Скупые мужские слёзы превратились в безутешные рыдания. Он плакал, как ребёнок, напрашиваясь на жалость.

Встав из-за стола, я приблизилась к полубрату и положила руку ему на спину. Движения моей ладони и голос успокаивали, в отличие от смысла, заключённого в словах.

— Потому что семья, «которая любит тебя безусловно», не поможет тебе в твоих грязных делах или в противостоянии с влиятельным тестем. Потому что упрочить положение в собственном доме и бизнесе ты можешь лишь с помощью чего-то, чего ещё не имеешь. Ни деньги, ни влияние, ни генеральское покровительство, ни слава твоей жены не помогут тебе сохранить своё ныне шаткое положение и подняться к новым высотам. Чувствуешь, как всё рушится?

Покачнувшись, он упёрся в стол. Из его покалеченного горла вылетал рваный, глухой хрип. Он не мог и не хотел спорить.

— Сказать, что я увидела, когда оказалась у тебя в гостях? В своём доме ты пользуешься авторитетом разве что у своих малолетних детей. Господин Кокс считает тебя ничтожеством. Твоя жена начинает с ним соглашаться: ты запустил себя, а вокруг неё вьются сотни молодых поклонников. Дагер же сомневается в истинности вашей дружбы. К тому же он живёт слишком далеко, навязывать ему свою волю становится всё сложнее. А если он женится? Ты отойдёшь на второй план. Потеряв его поддержку, ты останешься один. И ты боишься этого. Поэтому ты пришёл сюда. Ты не мне хочешь помочь, а себе.

Свен что-то едва слышно забормотал о том, как я ошибаюсь, что он, вопреки моему намерению убить его, любит меня, что хочет забрать меня отсюда и разделить со мной плоды победы, которая вот-вот… уже почти… не сегодня — завтра.

— Здесь только ты и я, лгать больше ни к чему, — продолжила я. — Ты хотел семейного разговора? Так будем откровенны. Знаю, тебе трудно говорить. Я помогу, просто шевели губами. «Мне нужен тайнотворец». Так? «Яввязался в проблемы, с которыми не справлюсь один. Мне нужна армия, или один единственный «пёс». Мне нужен твой…» Как ты там его назвал? Бешеный прихвостень? Игрушка, к которой я пристрастилась?

— Мне нужна ты, — ответил полубрат, потому что знал, что Ранди итак идёт в комплекте со мной.

Нуждаться в неприкасаемых Свен не привык. Он никогда бы не признал, что поправить его дела может только подчеловек. Льстя мне, он пытался избежать худшего унижения.

— Тогда становись на колени. — Свен повернул ко мне голову, а я пожала плечами. — Тебе некого стесняться. Даже больше, я обещаю, что никому не расскажу о том, что между нами было. Даже Ранди.

Я говорила честно. Если бы Свен встал на колени передо мной, а я потом встала бы на колени перед Ранди, можно было бы исключить среднее звено и считать, что именно Свен просил Атомного о помощи.

Таким образом я упрощала Свену задачу. Но он этого не оценил.

— Думаешь, я… Да за кого ты меня… После всего, что вы учинили?.. — Мучительно сглотнув, полубрат процедил: — Это вы будете стоять на коленях передо мной! Совсем скоро. И я ещё подумаю, нужны ли мне в доме чокнутая садистка с манией величия и её ещё более чокнутый «пёс». Чёрта с два я стану унижаться перед убийцами, насильниками и мародёрами! Не дождётесь!

Он шёл к двери медленно, давая мне шанс передумать. Его блеф раскрылся, а он ещё строил из себя оскорблённую невинность. Хотя его можно понять: под каблуком у жены, под сапогом у генерала Кокса, он не хотел оказаться ещё и под моей пятой. Тем более, если учесть, что в иерархии его дома моё положение промежуточное — между прислугой и его малолетними детьми.

Дверь за ним захлопнулась, но уже через минуту открылась снова. Как оказалось, это был не одумавшийся полубрат и не охрана, а Дагер.

Не справившись самостоятельно, Свен послал своего друга уладить проблему. Как и всегда.

— Боже, Пэм… — Комиссар в два шага сократил расстояние между нами и обнял меня прежде, чем я успела опомниться. — О чём ты только думала? Вы же могли погибнуть! Размахивать пистолетом в доме своего брата, как и отбирать именное оружие у генерала, тоже было не лучшей идеей. Ты ещё такой ребёнок.

Это был шок. Даже пощёчина Свена не удивила меня так, как объятия Дагера.

Прислушавшись к себе, я потянула воздух носом. Яне привыкла, чтобы меня обнимал мужчина, не пахнущий табаком. К тому же у Дагера ничего не твердело в области паха, когда он прикасался ко мне. Он вообще был не слишком твёрдым. И моих рук хватило бы на то, чтобы обнять его.

Проклятье!

— А, — протянула я. — Ты ничему не учишься. Тебе нельзя меня трогать. Не запомнишь это раз и навсегда, поплатишься ещё одним пальцем.

Или жизнью.

Он сделал вид, что меня не слышал.

— С тобой всё в порядке? Ты ела? Тебя не обижали? У тебя глаза красные. Ты плакала? — Он оглядел меня со всех сторон, прикоснувшись большим пальцем к уголку губ. — Что это?

Разве эти вопросы должен был задать не полубрат? Они что, поменялись местами? Или это тоже блеф?