Марина Ли - Пограничье

— А?

— Волос. Мне нужен ваш волос. Лучше несколько, но думаю, хватит и одного.

Словно в трансе граф медленно поднял руку к голове и вцепился в волосы всей пятерней, даже не поморщившись, после чего протянул совершенно точно рехнувшемуся от страха Эро то, о чем тот у него так вежливо просил.

— Благодарю, — Пауль коротко улыбнулся и снова внимательно посмотрел в свою книгу.

— В принципе, все понятно, — кивнул спустя какое-то время. — Довольно сложно, но думаю, должно получиться... Это несколько раскроет мое инкогнито, но... Но вы же никому не скажете, правда, ваше сиятельство?

— Не скажу о чем?

Молодой человек спрятал свою книжку назад в карман и вместо нее снова достал колокольчик Койольшауки. Рассмотреть его хотелось очень сильно, а лучше потрогать. Все-таки легенда...

— Я сейчас чуть-чуть поколдую, а потом мы пройдемся... Вы как себя чувствуете, граф? Выдержите небольшую прогулку? Надо выдержать...

Альберт Бего чувствовал себя плохо. Очень плохо. И от мысли, что молодой и симпатичный сыщик тронулся умом, становилось совсем муторно. До смешного не хотелось расставаться с призрачной надеждой на спасение, которая появилась в графе вместе с уверенностью и спокойствием эфора.

— Прогулку? — их сиятельство скептически глянуло на те два-три метра, что отделяли нары от решетки двери. — Полагаю, с этим не будет проблем.

— Вот и отлично, — Эро хлопнул себя по коленям и что-то прошептал на незнакомом графу языке.

В первое мгновение показалось, что зрение подводит. Сердце зашлось в испуге: неужели это и есть та туманная дымка, о которой говорят умирающие? Но затем к туману прибавился запах еловой хвои и лесной свежести, а сам туман шевельнулся, клубясь у ног сыщика.

— Что это? — прохрипел граф Бего.

— Это?.. М-м-м... Сложно объяснить...

— Это мгновенный переход? Как вам удалось? Здесь нет магических нитей!!

— Нет, — согласился Эро. — Дайте руку, я помогу вам подняться... Хотелось бы сказать, не торопитесь... Но не могу. Черт их знает, когда они вернутся, а нам еще надо мою внешность подкорректировать...

— Не понимаю... — граф нетвердой походкой вошел в туман и почувствовал, как под ногами изменилась структура пола, что камень исчез, уступив мягкости сырой земли и шуршанию листьев.

— Это не переход, — развеял его надежды сыщик. — Это, если хотите, подпространство. Мой личный бездонный карман. Я называю его Убежищем.

— Но...

— Нет, это не поможет нам спастись, граф. Мы по-прежнему в камере, только в более комфортной. Мы спрячем вас тут на время. Вот и все.

Спустя минуту или две они остановились, и Альберт Бего без сил упал на худосочную бледную травку.

— Кто вы? — спросил он у Пауля Эро.

— Я? Начальник Ивского эфората... Вы забыли?

Отвечать на прямые и непрямые вопросы молодой человек не собирался. Он осторожно дотронулся до кровоточащей раны на щеке графа, а затем окровавленными пальцами взялся за янтарную слезу колокольчика.

— Значит, зеркало, говорите? — пробормотал он и вдруг начал изменяться.

Стал ниже ростом и немного плотнее в талии. И старше. Волосы потемнели, рубашка изменила цвет... Граф не успевал следить за тем, как один облик растворялся, заменяясь другим, стремительно и неумолимо. Секунда... пять... И Альберт Бего смотрит в глаза своему отражению.

— Я схожу с ума... — простонал он, откидываясь назад. — Плевать... Просто вытащите нас отсюда.

— Я постараюсь, — пообещал Эро графским голосом. — Я просто должен.

А потом хозяин Призрачного замка остался один. Умирающий. В странном месте, которое молодой эфор называл своим карманом и убежищем.

Возбуждение — вот что почувствовал Вельзевул Аззариэлевич Ясневский, открыв простую дверь и шагнув за порог. Возбуждение, прокатившееся волной по позвоночнику и запульсировавшее нетерпеливо и дразняще во всем теле, безжалостно расцвечивая сознание красочными картинками из вчерашних суток. Картинки все были на одну тематику, но это не мешало им пестрить разнообразием.

Директор Ясневский медленно опустил веки, не в силах отвести взгляд от аппетитно обтянутой скромным платьем в полоску... Стоп!

Следом за возбуждением в сознание хлынуло удивление. Удивление, хотя, по всей логике, должно было прийти возмущение и шок.

Профессор Ангелина Фасолаки в позе довольно провокационной, повернувшись к двери той самой, обтянутой платьем в полосочку, частью тела, держала ноги находящегося без сознания мужчины. Тем временем другая девушка, в которой Вельзевул Аззариэлевич узнал свою бывшую студентку и приемную дочь собственного завхоза Сонью Род, стояла в высоком шкафу для верхней одежды и, кряхтя и матерясь, как весь фейский факультет вместе взятый, пыталась затащить внутрь то самое бессознательное тело.

— Ой, не такой уж он и тяже-о-о-лый, как ты возмущаешься, — проворчала профессор Фасолаки. Нога в тяжелом военном ботинке выскользнула из тонких ручек и с грохотом опустилась на пол. — Чтоб ты провалился!..

— Нет, так не пойдет, — пропыхтела шона Род и разогнулась. — Надо было его сначала...

Наткнулась взглядом на стоявшего на пороге мужчину и испуганно выдохнула:

— Ох...

— Не охай, тащи давай, пока никто не пришел!

— Э-э-э... — зажмурилась на одно коротенькое мгновение, а потом полыхнула грозным взглядом, посылая своей сообщнице молчаливый сигнал и, беспомощно приподняв брови, невинным голосом произнесла:

— Вельзевул Аззариэлевич, честное слово, оно само получилось!!

Ноги несчастного снова грохнулись об пол, и директор Ясневский, наконец, заглянул в порозовевшее лицо своего профессора.

— Все совсем не так, как кажется, Вель! — выпалила Ангелина Фасолаки и еще больше покраснела.

Сонья Род без должного сожаления и ожидаемого от молодой женщины сострадания опустила голову мужчины на пол и, перешагнув через тело, прошла к письменному столу с видом оскорбленной невинности. Остановилась, неэлегантно почесала раскрытой ладонью свой порозовевший от смущения нос и только после этого пожала плечами и заявила:

— Клянусь, я совсем не сильно ударила... А он взял и сдулся.

— Он сам виноват, — немедленно наябедничала Ангелина и несмело подошла к пану Ясневскому, который выглянул в коридор, проверить наличие свидетелей, а после этого запер дверь изнутри. — Сонья на самом деле предупредила господина эфора, что ему не стоит к ней прикасаться... Я вообще думала, что ее стошнит...

— Я вообще не понимаю, как оно так получилось... — приемная дочь завхоза Школы Добра вдруг всхлипнула, и Вельзевул Аззариэлевич понял, что действовать надо немедленно.

Он решительно подошел к «господину эфору», чтобы переместить тело на диванчик, после этого посмотрел на пристыженно молчавших женщин и велел: