Бьянка Скардони - Горечь

— Так и быть. Как ты выразилась, я поиграю с темной стороной. — На его губах растянулась коварная улыбка, давая знать, что мне придется за это заплатить.

С Домиником, так всегда и было.

— Просто знай, что ты будешь мне за это должна. Должна больше, чем кому-либо в этой жизни. — Его ониксовые глаза изучали каждый дюйм меня, будто разглядывая свой приз. — И я обещаю тебе…свой долг я получу сполна.

Было уже глубоко за полночь, когда я вернулась домой. Я прокралась наверх с туфлями в руке, стараясь не издать ни звука, способного заявить дяде о моем присутствии. После всего случившегося сегодня, его я хотела видеть меньше всего. Я не знала, как много ему было известно или на чьей вражеской стороне он стоял. Само нахождение в его доме меня нервировало, будто я спала все это время под крышей врага и ничего об этом не знала.

Оказавшись в комнате, я плотно закрыла за собой дверь и с облегчением выдохнула, поскольку затаила дыхание, еще поднимаясь по лестнице. Я постояла какое-то время, позволяя тишине и темноте окутать мою измученную душу.

Позади меня вспыхнул огонек, напугав меня. Запаниковав, я обернулась, ожидая увидеть пришельца — какого-то незнакомца из Темного Легиона, готового осуществить пророчество.

— Это я, — сказал Трейс.

Он сидел за моим столом, скрестив руки на груди, с сексуальной полуулыбкой на губах. Губах, ради которых я готова была продать душу, лишь бы снова их поцеловать. Я улыбнулась ему в ответ и пересекла комнату.

— Я соскучилась по тебе, — промурлыкала я, забираясь к нему на колени.

Он обхватил меня руками за талию и притянул в свои теплые объятия. — Я соскучился по тебе больше.

— Сильно в этом сомневаюсь.

Его ямочки показались и снова исчезли. — Как прошло твое свидание? — спросил он, зарываясь носом в мою шею и втягивая мой запах, словно только этим воздухом он хотел дышать.

— Не хорошо. — Я запустила пальцы в его волосы и закрыла глаза, чувствуя, как он покрывает мою шею нежными поцелуями.

— Он пытался что-то сделать? — спросил он ровным тоном, щекоча мне шею своим дыханием и оставляя еще один поцелуй у моего уха.

Я ахнула, когда его губы скользнули по моей коже словно кисточка, благословляя полотно своим шедевром. — Нет, он ничего не делал и вел себя вполне прилично, — сказала я, думая о том, как он держал мои волосы, пока я выплевывала свой ужин в его унитаз.

Трейс отстранился и посмотрел мне в глаза. — Тебе плохо?

Я кивнула, искренне желая избежать разговора о сегодняшнем вечере, чтобы не разрушить этот идеальный момент холодной, отрезвляющей правдой.

— Что случилось? — На его челюсти заиграли желваки, и я поняла, что ему непросто удается сохранять спокойствие.

— Объявилась Тесса с Габриэлем.

— Для чего?

— Тесса узнала об Энгеле, о моей крови, Амулете… она знает все, и даже больше. — У меня защипало в глазах, когда я попыталась набраться смелости и сказать правду. — Все плохо, Трейс. Очень плохо.

— Что бы ни случилось, мы преодолеем это вместе, — попытался он меня утешить, но это было без толку.

Не было в английском языке слов, способных стереть правду о том, кем я являлась; избавить меня от яда, циркулирующего в моих венах, или от созданной им мишени на моей спине.

— Мы уже знаем, что Энгель заинтересовался твоей кровью, — сказал он, отвечая на мои мысли. — Это ничего не меняет. Мы все равно, так или иначе, его устраним.

— Ты не понимаешь. — Я покачала головой, отворачиваясь от его пронзительных глаз. — Теперь это касается не только Энгеля.

— Тогда о ком идет речь? — спросил он, поднимая мой подбородок и заставляя меня посмотреть ему в глаза. — Что происходит, Джемма?

— Темный Легион узнал обо мне, Трейс. О моей крови.

Его голова качнулась назад, в его глазах отразились страх и смятение. — О чем ты говоришь? Какое отношение к этому имеет Темный Легион?

Глубоко в душе я надеялась, что мне никогда не придется говорить ему этих слов, что я никогда не увижу, как он будет смотреть на меня вот так, но это непременно случается. И я знала, что это было невозможно. Он заслуживал знать правду, какой бы мерзкой она ни была.

— Они считают мою кровь ключом к пробуждению Люцифера, — выпалила я, не думая дважды. — Что я та самая девушка из пророчества.

— Дочь Аида? — уточнил он, по-видимому, прекрасно зная, о чем идет речь. — Это пророчество — чушь собачья.

— Оказывает, что нет. Род существует, и Орден оберегает его секрет уже много веков. — Мне было тяжело смотреть ему в глаза, но я все же заставила себя это сделать. — Я одна из его Потомков, Трейс.

Он ничего не сказал, глядя на меня в душераздирающей тишине. Как бы страшно мне ни было, я должна была продолжить. Я должна была рассказать ему все, пока я не потеряла самообладание.

— Его кровь пассивна в Тессе, как и в моей матери, и всех женщинах до нее, но во мне она преобладает, — пояснила я, стараясь не задохнуться от этих слов. — Мой папа пытался скрыть правду, забрав нас отсюда и наложив на меня Скрывающее заклятие, но как только Энгель попробовал мою кровь, он сложил два плюс два, и дал знать Темному Легиону. И теперь они знают правду обо мне, и они не остановятся, пока не получат то, что хотят… пока они не выполнят пророчество.

Трейс уставился на меня, лишившись дара речи. Его рот открывался и закрывался, будто он собирался что-то сказать, но передумал в последнюю минуту.

— Дальше — больше. — Я увидела, как распахнулись его глаза, словно он не мог понять, как я могу сообщать так много плохих новостей одновременно. — У Совета есть образец моей крови и втайне они пытаются выяснить, пассивна она или нет. Если они еще не знают правду, то это только вопрос времени. И когда это случился, они тоже придут за мной.

Он быстро заморгал, пытаясь понять, о чем я ему говорила.

— Моя кровь, возможно, сможет пробудить Люцифера, а они никогда не позволят этому случиться. Ты понимаешь, что это значит, верно?

Он перестал моргать, глядя прямо перед собой, будто замерший в свете фар олень.

— Скажи что-нибудь, Трейс.

— Я пытаюсь, — покачал головой он. Его глаза и голос казались пустыми. — Я пытаюсь это переварить.

Я видела, с каким трудом он пытается это понять и принять. Сложно представить, о чем он думал и что чувствовал сейчас, но я знала, что приятным это точно не было.

— Думаю, будет лучше, если какое-то время мы будем избегать друг друга, — тихо сказала, пытаясь сдержать слезы. На самом деле, я хотела сама помочь ему уйти, чтобы мне не пришлось слышать от него, что он больше не может со мной быть — что я была выродком, от которого его тошнит.

Он поморщился. — Я бы никогда не сказал тебе такого.

Слезы обжигали мне веки. — Никогда не говори никогда.