Эн Варко - Я – Тайига

И принцесса вознеслась над полом, раскинув в стороны руки.

– Господин мой, – взвыла она. – Вы обещали…

– Исполнить желание? Я помню, – флегматично заметил Мракус. – И исполню, когда придет время.

Ригона еще что-то хотела сказать, но ее губы срослись и побледнели, сливаясь с мертвенно бледной кожей.

Под взглядом Мракуса по полу пробежались язычки пламени, рисуя на залитом кровью полу чернильную звезду, заключенную в круг. От демонического узора к Ригоне потянулись тонкие нити, пронзая насквозь. Она задергалась, а зеркало начало покрываться красной пеленой.

– Знаешь, почему эльфы ненавидят Д’емонов? – благодушие вампира пугало больше его ярости. – Потому что Д’емоны их очень любят. Лучше крови не найдешь, когда нужно провести сложное колдовство или погурманить. К сожалению, просто высушить эльфа – это непозволительное пока расточительство для меня. Особенно, если эльф или эльфийка княжьих кровей. Ты в курсе, что ваша кровь близка по составу к Драконьей? А Драконы – великие умельцы пересекать границы миров. Я влил в этот Курган кровь Олди и ее брата Вионота. Но мне не хватает еще немного, чтобы завершить задуманное. Мне не хватает тебя, Ритти.

Чем сильнее наливалось красным зеркало, там отчаянней извивалась Ригона. Ее глаза покраснели, а на висках и шее вздулись вены.

– Ну, а теперь вернемся к твоему желанию. Попробую угадать. Ты, верно, хочешь, чтобы боль исчезла? – ласково заметил Мракус. – Я ведь прав?

Ведьма быстро-быстро закивала головой.

– Точно? – издевался Мракус. – У тебя ведь только одно желание, Ритти… Тебя ведь твои любовники так называли? Ритти. Звучит очень по-домашнему. Ох, прости, отвлекся. Так что у нас с желанием? Все-таки боль убрать?

Она закивала, а по щекам заструились кровавые слезы. Между тем в недрах зеркала уже клубились багровые облака.

– Да будет так. По сути, она особой роли не играет. Важнее твой страх и твоя кровь. А еще место, где мы стоим… Ты бывала когда-нибудь в моих землях? Ну, конечно, бывала. Это же ты выкрала ублюдка моей жены из колыбели. Хотя в спешке ты могла и не разглядеть местность. Так я скажу тебе. Удивительно, но Королевский Курган как две капли воды похож на холм, где стоит мой замок. Я не знаю, какой гений строил эту Часовню, но она очень напоминает мне о доме. А значит, Ритти, у этих двух мест есть своя, глубинная связь. И мы ее сейчас вскроем, чтобы прорубить надежный проход, который больше не будет зависеть ни от каких затмений…

Пол содрогнулся, и по нему побежали трещины.

– Время, господин, – опять напомнил один из жабообразных.

– Ах, это время! Скоро оно уже не будет мне помехой. Прощай, Ритти. Было забавно познакомиться с тобой поближе.

И Мракус всадил в грудь принцессы свой меч, обрушивая потоки крови на узор. Зеркальная поверхность вздулась пузырем, выныривая из кровавых облаков. Внутри его я увидела холм, а на нем мрачный Замок с острыми как пики башнями. Вокруг простиралась выжженная земля с мертвым лесом крестов. Между ними бродили испускающее призрачное сияние звероподобные существа.

– Мой дом, – с гордостью произнес Мракус. – Окрестности, правда, пришли в запустение, пока я отсутствовал. Ну да скоро все наладится. Сейчас еще немного крови, чтобы истончить межмировые стенки… Кто у нас следующий на жертву? Ты, ублюдок? Или уступишь место своей шерстяной даме? Думаю, мы подберем для моей дочери другую душу. Не столь строптивую.

Анри подпрыгнул, словно все это время только и ждал этих слов. Резким рывком он выдернул Меч Теней из каменной плиты, но бросился не к Мракусу, а со всей силы метнул клинок в зеркало. Раздался оглушительный треск. Пузырь лопнул, превращаясь в рой из уменьшенных копий Меча. И все они устремились к вампиру, превращая того в подушечку для игл. Мракус обвел присутствующих недоуменным взглядом и рухнул на свой узор, заливая его черной кровью.

А потом весь мир затрещал и обрушился на нас.

Сквозь клубы пыли пробивался рассвет. Снизу доносился тихий гул, который вскоре перерос в песнопение, тягучее и липкое как сосновая смола. Оно нарастало, приближаясь.

Я находилась на дне гигантской воронки, усыпанной черными обломками. Из всей Часовни каким-то чудом уцелели лишь стол с гробом и каменный саркофаг. Я обрадовалась, услышав под собой шевеления.

– Ты как?

– Вроде жива. А ты? – и далее бессвязное бормотание, прерываемое звуками поцелуев.

В покрытой пылью девушке я с трудом узнала Нору. А вот в личности ее кавалера я ничуть не усомнилась. Вел Анри себя недопустимо вольно, и подруга не возражала. А следовало бы. Приближающая процессия должна была насторожить столь лакомую для инквизиторов кандидатуру на сожжение.

Моя способность видеть сквозь любые преграды позволила во всех подробностях разглядеть процессию. Впереди шли священники в развевающихся белых сутанах. Они гордо несли хоругви и серебряные трилистники. Следом в телеге ехали члены королевской семьи. Колымага должна была символизировать близость к народу, но обилие бархатных подушек и позолоченные колеса делали этот символ весьма условным. За телегой брели вельможи. Мужчины ради такого случая облачились в рубища, дам с ног до головы укутывали длинные плащи. Далее колонна теряла свою стройность. Огромная вереница клеток с несчастными девушками, достигнув до определенного места, растекалась по кургану ручьями. Процессом руководили инквизиторы. Они показывали магам, сопровождавшим клетки, к какому из столбов следует направить каждую из подлежащих сожжению ведьм.

В подножье Кургана зрители степенно рассаживались по своим местам.

Возня подо мной ненадолго смолкла.

– Ты любишь меня?

– Люблю. А ты?

– Угу…

И поцелуи возобновились. Это заставило меня усомниться в тяжести нанесенных парочке повреждений. Ласки их становились неприлично смелыми, и я не могла отвести от них глаз, потому что видела не глазами. Единственное, что хоть как-то спасало мое целомудрие – толстый слой пыли, укрывавший одеялом этих бесстыдников.

Между тем делегация достигла вершины. Один из святош первым вскарабкался на гребень воронки. Глаза его изумленно расширились, когда он обнаружил внизу мой гроб.

– Святая Лира! Святая Лира! – заорал он так громко, что ненадолго отвлек копошащуюся подо мной парочку.

Окрестные плиты покрылись священниками и придворными. Свесившись наполовину, они оживленно тыкали в мое тело пальцами:

– Смотрите, смотрите! На ней нет ни пылинки. И она искрится на солнце! Святая Лира! Спасительница!

Два монаха помогли подняться на гребень седому как лунь Его Святейшеству. Как обычно, его сопровождал епископ Иеремийский, которому Святейшество по причине своей дряхлости, все чаще поручал читать проповеди вместо себя. Вот и сегодня уступил епископу эту честь. И тот важно выпятил впалую грудь, вздернул подбородок и откашлялся, прочищая горло. Два архимага стукнули оземь посохами, чтобы благословенная речь достигла ушей каждого собравшегося.