Марина Здобникова - Дитя Демиургов. Путь к магии

Последовало обсуждение странных имён воинов Братства, а также родственников и знакомых воинов Братства, а также лошадей Братства, которое настолько далеко увело от вопроса, занимающего Артеса, что тот не стал переспрашивать.

Тем более ему было немного не до того. Сегодня истекали трое суток, в течение которых Великий Князь приказал его не беспокоить, и воины тревожились. Они почти не разговаривали, беседа, которую, сам того не желая, завязал Артес, быстро утихла; на этаже то и дело возникали другие воины; Мстивой, адъютант Великого Князя, который сейчас помогал Шиве, забегал едва ли не каждый час, а сам Шива, против обыкновения приходить раз в сутки, появился уже целых четыре раза. Даже Авель-Веромир был здесь. На третий этаж он не заходил, видимо, не желая лишний раз встречаться с Мстиславом — хоть Артес провёл в Братстве мало времени, ненависть Мстислава к Авелю была для него очевидна. Артес увидел князя, когда тот разговаривал с Чеглоком на лестничной площадке.

К вечеру заглянула ещё одна любопытная личность. Артес давно приметил этого воина — он постоянно крутился в больнице или возле неё и, встречаясь с Артесом, обязательно приветствовал его лёгким, изысканно вежливым поклоном. Такая любезность была не в обычае воинов Братства, и Артес раскланивался с ним в лёгком смущении — как его зовут, он понятия не имел. Кроме хороших манер, был примечателен огромный синяк на лице вежливого незнакомца, захвативший всю скулу и часть щеки.

Когда он появился на третьем этаже, Мстислав насмешливо его приветствовал:

— Леслав! Долго же тебя не было. И кто это так мастерски тебя разукрасил? Очередная твоя баба? Тяжёлая у неё рука!

И он грубо захохотал.

— Спасибо тебе на добром слове, родной, — мягко ответил воин, ничуть не обидевшись.

— По-моему, женщина здесь ни при чём, — возразил Генерал. — Рука явно мужская. И почерк мне знаком.

Леслав, или Болеслав, только ласково улыбнулся, не собираясь давать объяснений и предоставляя другим, раз это им интересно, придумать их.

Равана, от которого Артес ещё не слышал ни одного слова и уже решил, что он немой, произнёс что-то с вопросительной интонацией. Настолько неразборчиво и так странно была сказана эта фраза, что Артес, который превосходно знал русский, не уловил в ней ни одного знакомого слова, равно как и знакомого звука, словно сказана она была не по-русски и вообще не на человеческом языке.

Товарищи Раваны за долгое время знакомства с ним научились понимать его тарабарщину.

— Точно сказал! — одобрительно кивнул другу Мстислав. — Болеслав, так за что тебе Див Мирославич по морде врезал?

— Это у тебя морда, родненький, — так же мягко, но с достоинством ответил Болеслав. — У меня лицо.

— Существует теория, — подал голос Чеглок, — что лицо, после подобного… украшения становится мордой.

— Я с ней не согласен, — сказал Болеслав. — Что слышно наверху?

И он движением головы указал на верхний этаж.

— А вот поди да послушай, — сказал Мстислав со злорадством. — Обзаведёшься таким же фонарём с другой стороны.

— Для симметрии, так сказать, — мягко добавил Чеглок, который на минуту вышел из оцепенелой рассеянности и слегка оживился.

Неизвестно, к чему привёл бы этот разговор, но в эту минуту зашёл Авель.

— Вы здесь? — удивился он. — Значит, князь Корвус ещё не выходил?

Не дожидаясь ответа, он развернулся и быстро пошёл к лестнице на четвёртый этаж.

Воины, и Артес вместе с ними, кинулись следом.

К палате Ладимира они подошли все вместе. Авель немного послушал, склонив голову набок, и решительно постучал в дверь.

— Див! — крикнул он. — Срок истёк час назад!

Ни единого звука не доносилось из палаты, и дверь оставалась запертой.

— Див! — снова крикнул Авель и постучал громче — и вновь без толку.

— Этого только не хватало, — прошептал князь и громко обратился к Мстиславу: — Открывай.

Мстислав сильно дёрнул за ручку. Замок сразу уступил его чудовищной силе, и дверь широко распахнулась. Толпа хлынула в палату, и Артес вместе со всеми, но Равана, который оказался впереди, вдруг обернулся и, прежде чем Артес опомнился, вытолкал его за дверь. Артес только и успел увидеть бледного измождённого Ладимира на кровати и что-то чёрное рядом с ним на подушках.

Артес, возмущённый подобным обращением, хотел было снова зайти, но чья-то рука легла на его плечо. Он обернулся.

— Не стоит, родной, — сказал Болеслав. Его тон оставался мягким и вкрадчивым, но Артес уловил в нём едва заметный стальной оттенок. — Не сейчас.

Из палаты доносились встревоженные приглушённые голоса и суета, однако много времени это не заняло. Вскоре из палаты вышел Авель, а за ним все остальные — кроме Мстислава и Чеглока. Лица воинов были угрюмые и хмурые.

— С Ладимиром всё в порядке, — сказал Авель Артесу. — Он спит, и не нужно его сейчас беспокоить. И я бы советовал вам немного отдохнуть.

«С Ладимиром всё в порядке, — повторил про себя Артес, провожая его взглядом. — А с кем же тогда не в порядке?».

Он побрёл к своей палате. Оставаться было бессмысленно — Равана встал у дверей, и ясно было, что он никого не пустит.

Палаты в больнице Братства были в самом деле больше похожи на комнаты, чем на больничные палаты — удобная кровать, свежее бельё, покрытое пледом, возле кровати тумбочка для личных вещей больного и лекарств, деревянный диванчик с подушками у стены и пара стульев — и никаких медицинских приборов, что Артеса вначале изрядно удивило. Однако ему удалось поговорить с Авиценной, и тот объяснил, что лечение оборотней сильно отличается от лечения людей и животных. Из-за непредсказуемого сочетания человеческого и звериного лечение оборотней даже одного вида сильно затруднялось. Никогда нельзя было предсказать, как подействует на них тот или иной лекарственный препарат; по сути, для каждого больного приходилось составлять свой курс лечения и приготавливать лекарства именно для него. Пользовались здесь травами из-за их более мягкого действия, чем у медикаментов. По счастью, оборотни Братства отличались завидным здоровьем, и лечить приходилось травмы, полученные в боях, поэтому главный упор здесь был на хирургию, довольно примитивную. Врачам Братства приходилось быть одновременно ветеринарами — случалось и так, что воинов приносили в облике зверя. А так как звери здесь были самые разнообразные и часто вымершие или не существующие в природе, с хирургией здесь были такие же проблемы, как и с терапией. С этим и было связано отсутствие медицинских приборов.

Авель, не раздеваясь, лёг и попытался читать. Не прошло и четверти часа, как раздался стук в дверь.

Артес крикнул: «Войдите!» — и на пороге возник Мстивой. Как обычно, подтянутый и официально вежливый, он сказал: