Марина Здобникова - Дитя Демиургов. Путь к магии

— Лорд Рэдворд, Див Мирославич просит вас зайти к нему.

Артес, встрепенувшись и оторвавшись от чтения длинной и ужасно путанной книги под названием «Война и мир», с тихой радостью отложил ее в сторону, не признавшись, тем не менее, себе самому, что понял лишь четверть написанного, и то благодаря многочисленным вставкам французского, который он знал в совершенстве, и быстро пошёл за адъютантом.

Приёмную мерил шагами Мстислав. Он мрачно посмотрел на Артеса и так же — на Мстивоя. Мстивой слегка кивнул ему, прошёл вперёд и открыл дверь кабинета, пропуская Артеса.

Шторы были задёрнуты. В подсвечнике на три свечи, стоявшем на столе, зажжена была только одна свеча. Она ещё не разгорелась, и её огонёк, маленький и тусклый, тихонько колыхался.

Такой густой сумрак царил в кабинете, что Артес не сразу различил за столом Великого Князя. На нём была чёрная форма Братства, и сидел он, уткнув лоб в сложенные в замок руки. Лица его видно не было. На фоне чёрных манжет белели тонкие худые запястья. Левая рука чуть шевельнулась. Движение было слабое, но Артес уловил в нём приглашающий жест.

Молодой человек посомневался, так как представлял себе Князя иначе, потом, вспомнив про то, как выглядит сам, решил, что стоит сохранять спокойствие, и сел в кресло.

Князь обошёлся без приветствия, лишний раз показав, что хорошие манеры Братства идут вразрез с человеческими представлениями об этикете.

— Мне нужно знать, — тихим, но звучным голосом сказал он, — все подробности вашего с Ладимиром похода. Желательно начать с самого начала. Точнее, с вашей биографии. И будьте добры, не пропускайте ничего.

По первым звукам этого голоса Артес окончательно убедился в том, что перед ним укротитель Мстислава. Он задумчиво посмотрел на Князя, потом, прикинув что-то в голове, начал:

— Биография моя ничем не примечательна. Мне кажется, что вас не интересуют мои награды в Университете, как и школьные годы. Родители мои погибли. Давно. Мой опекун Джой представил мне Ладимира. Можно сказать, что с этого момента, с похода в Запределье и началась моя истинная биография, что я теперь понимаю особенно чётко. Все, что было до этого — тлен. Лишь одно могу добавить — в поход я пошёл из-за любви. А закончил его из-за долга.

В кабинет без всякого стука зашёл Мстислав. Так же свободно он прошёл вперёд и поставил перед Дивом большую чашку, наполненную, судя по запаху, горячим травяным отваром. Потом, сложив руки на груди, он хмуро спросил:

— Вы её сами взять-то сможете?

— Пошёл вон, — тем же ровным тоном, не отнимая рук от лица, сказал Див.

— А что вы мне сейчас, интересно, сделаете? — ещё более хмуро спросил Мстислав.

— Я бы на твоём месте беспокоился о будущем, — сказал Див и поднял на него глаза.

Мстислав пожал плечами и неохотно вышел. Див проследил за ним взглядом, и Артес смог увидеть его лицо.

На вид князю можно было дать лет двадцать пять. Он обладал редкостной красотой, но был настолько измождён, что его красота потускнела и не сразу бросалась в глаза. Лицо сильно осунулось, черты заострились, в губах не было ни кровинки, и на бледной коже особенно сильно выделялись шрамы — через левую щёку, на левом виске и над правой бровью. Широкий лоб покрывала испарина, тёмные, почти чёрные глаза блестели лихорадочным блеском, но взгляд их был строг и холоден.

Когда за Мстиславом закрылась дверь, он коротко взглянул на Артеса и, снова склонив лицо к сложенным в замок рукам, сказал:

— Я не из-за праздного любопытства спрашиваю вас о вашей жизни до похода. Будьте любезны не пропускать ничего. И расскажите подробнее о вашем опекуне.

Говорил он медленно, не меняя тона. Вообще в его неподвижности и манере говорить было что-то, напоминающее Ладимира в алтаре некромантии.

Артес, пожав плечами про себя, произнес:

— Мой опекун, как вы, вероятно, уже знаете, является оборотнем. Он известный меценат, и заботился обо мне всю жизнь. После моих настоятельных просьб о помощи в женитьбе на моей нынешней невесте, он подыскал мне проводника в Запределье, кем явился Ладимир.

Подумав немного, Артес добавил:

— Джой никогда не был женат, и у него нет детей.

В этот момент Артес понял, что не знает практически ничего о своем самом дорогом человеке, близком друге, почти отце. Он мысленно отругал себя, и решил первым же делом по возвращении в Англию начать тихонько расспрашивать Джоя о его жизни и судьбе.

Див тяжело вздохнул. Похоже, несообразительность Артеса начинала его раздражать.

— Видите ли, лорд Артес, — сказал он, — если я говорю "в подробностях", значит, лучше было бы ответить подробно, и, возможно, не столько для меня, сколько для вас. Вы ничего не сказали мне о вашем детстве и почти ничего о ваших родителях. Говорите, пожалуйста, всё, что помните, даже то, что вам кажется странным, жутким или нелепым. Как можно больше о ваших родителях. Если вам известна история их знакомства и вы расскажете мне о ней, буду весьма вам признателен. Как можно больше о вас самих и о ваших отношениях с окружающими и об отношении окружающих к вам. Представьте себе, будто вы перечитываете свои дневники.

Эти слова, видимо, утомили его. Он задумчиво посмотрел на кружку с отваром, который успел остыть, но всё-таки не взял её.

— Похоже, ваши люди вам верны до гроба, — заметил Артес, тоже посмотрев на кружку. — Ну что ж… Детства своего я почти не помню. К сожалению. Все воспоминания, связанные с родителями, пропали из памяти. Как сказал семейный врач — последствие стресса. Тем не менее, я знаю, что мои родители познакомились во время нападения на карету моей матери. Мой отец и Джонатан спасли ее от разбойников, после чего родители поженились. После их гибели я рос вполне обычным ребёнком, окончил школу, будучи одинаково успешным во всех предметах, и Джой посоветовал мне заняться юриспруденцией и экономикой, чтобы затем вести семейные дела. Хотя меня притягивала медицина… — Артес задумчиво посмотрел на собеседника. — Дар лекаря — один из величайших. Ну, а остальное вы знаете — я встретил мою невесту, узнал про мир, о котором до этого и не догадывался… Вся эта магия, оборотни, эльфы, гномы… И в какой-то момент все обрело смысл и краски. Как я уже говорил — до похода моя жизнь была… обычной, — Артес слегка вздохнул. — А про Джоя мне говорить нечего. Он очень замкнутый человек. Я уверен, что он пережил многое, но со мной ничем не делился.

— И что же… все ваши детские воспоминания пропали?

— К сожалению, все. Хотя… подождите. Было одно, но я до сих пор не знаю, не приснилось ли мне оно.

И Артес рассказал о верховой прогулке с отцом по парку и об услышанном после разговоре родителей.

Див слушал его, опустив глаза. Когда Артес закончил, он помолчал немного и сказал: