Валерия Чернованова - Зачарованная тьмой [СИ]

Я раздраженно покосилась на негодяя, осмелившегося ввергнуть меня в новый виток отчаянья и страха. Парк, словно вожделенная тихая гавань, маячил теперь где-то далеко позади. Пылая праведным гневом, накинулась на своего похитителя. А тот, окончательно обнаглев, вдруг влепил мне пощечину. Я чуть не задохнулась от такого нахальства.

На этом экзекуция не закончилась. Вцепившись мне в плечи, мой мучитель (или спаситель, теперь уже и не знаю, кто точно) хорошенько меня встряхнул. Это возымело действие, я постепенно начала приходить в себя. Пнув Даниэля еще раз, но уже без особого энтузиазма, а скорей для острастки, вполне спокойно произнесла:

— Хватит трясти меня, будто грушу, плоды все равно не посыпятся.

Венгр недоверчиво взглянул на свою подопечную, явно ожидая подвоха. Затем, обхватив мое лицо ладонями, несколько раз, будто для особо одаренной, медленно повторил:

— Эрика, я тебе не враг. Вспомни, что собиралась сделать!

Я больше не пыталась сопротивляться, послушно внимала словам Даниэля. Тихий женский голос все еще звучал в сознании, но теперь казался далеким, почти неразличимым.

— Успокоилась? — Ведающий внимательно посмотрел мне в глаза и, встретив мой вполне осмысленный взгляд, наконец отпустил.

Я плюхнулась на так кстати оказавшуюся рядом скамейку. Долго смотрела на вырисовывающиеся в туманных сумерках известные абсолютно каждому очертания Эйфелевой башни, силясь понять — это очередной глюк или мы действительно приземлились в Париже. Чтобы убедиться, не пригрезилось ли все это, больно ущипнула себя, а заодно и Даниэля.

— Эй! Ты чего, с ума сошла?! — вполне предсказуемо отреагировал приятель.

— С ума я начала сходить гораздо раньше, когда познакомилась с вами, — и, продолжая пялиться на местную достопримечательность, на всякий случай уточнила: — Ты перенес меня в Париж?

— Так получилось, — словно оправдываясь, развел руками Ведающий. — Честно говоря, в тот момент мне было не до выбора маршрута. Просто пожелал оказаться как можно дальше от места предполагаемой аварии. — Немного помолчав, добавил: — Ты как? Больше не считаешь меня врагом номер один?

— Раз ты исполнил голубую мечту моего детства, то не считаю, — улыбнулась я, жадно всматриваясь в окружающую нас красоту, стараясь запечатлеть в памяти волшебные пейзажи.

Париж в осеннем убранстве был прекрасен! По крайней мере, та его маленькая часть, которую мне довелось увидеть. Мимо нас неспешно проходили люди в длинных плащах и с зонтиками-тростями. Ветер сметал с тротуаров опавшую листву, небо хмурилось, предупреждая прохожих о приближающемся ненастье. Но несмотря на это, я чувствовала себя здесь спокойно и умиротворенно. Не хотелось никуда бежать, ни от кого скрываться. Страх исчез так же внезапно, как и появился. Я бы с удовольствием задержалась в этом чудесном городе, вместе с Даниэлем побродила бы по его старинным улочкам, только одета была не по погоде — в слишком легкую куртку, и теперь, обхватив себя руками, дрожала от холода.

— Мне потребуется немного времени, чтобы восстановить силы. — Ведающий виновато улыбнулся. — Извини, что притащил тебя сюда. Ты совсем замерзла.

Попыталась расслабиться, но мне это не удалось, зубы продолжали отбивать барабанную дробь. А еще говорят, от холода зуб на зуб не попадает… Еще как попадает!

С усилием произнесла:

— Это я должна просить у тебя прощения. Как всегда все испортила.

— Ты тут ни при чем, это все дар, — выдыхая облачко пара, проговорил юноша.

Я неуверенно пожала плечами.

— Мне слышался женский голос. Голос, которому невозможно было противостоять. Сначала я получила приказ сбежать от вас. А потом… Господи! Я чуть не бросилась под машину! Причем, кажется, дважды, — меня затрясло.

Ведающий тихонько выругался и мрачно предположил:

— Наверняка это Маргитта. Трудно противостоять ее внушению. Это ее врожденный дар — проникать в сознание человека и пытаться им управлять. А еще она любит считывать чужие воспоминания и, искажая их, возрождать в душе самые потаенные страхи.

— И что, — болезненно поморщилась я, — теперь какая-то психопатка будет копаться в моей голове и указывать мне, что делать? Вдруг в следующий раз прикажет сигануть с крыши?

Молодой человек сочувственно на меня посмотрел:

— Маргитта решила пустить в ход тяжелую артиллерию. Наверное, боится, что из-за наложенного Крисом скрывающего заклинания Ведающему не удастся нас отыскать.

— И что же теперь делать? — Меня передернуло, стоило вспомнить то опустошающее чувство, которое владело мной совсем недавно. Казалось, если не послушаюсь ее, то испытаю страшные муки.

Даниэль не нашелся, что сказать. Вероятно, о талантах Маргитты он знал лишь понаслышке и не имел опыта в борьбе с сумасшедшей колдуньей. Надеюсь, у Этери такой опыт имеется. Не хотелось бы снова оказаться во власти злых чар, с меня вполне хватает и проклятого дара.

Некоторое время мы молчали. Я тщетно пыталась согреться, тесней прижимаясь к Даниэлю. Тот, казалось, этого даже не замечал, предаваясь одному ему известным раздумьям. Чтобы окончательно не превратиться в сосульку, принялась бегать вокруг скамейки, попутно забрасывая венгра вопросами:

— Давно хотела узнать, почему татуировка Этери отличается от ваших? У вас с Крисом — только дракон, у него же чудовище оплетает три звериных клыка. Все думала, где видела раньше это изображение. А сегодня на развалинах вспомнила, что таким был герб графини Батори.

Даниэль нехотя кивнул. Медленно выговаривая слова, будто их из него тянули клещами, начал рассказывать:

— Когда в семье произошел раскол и образовалось два клана, родовой знак тоже решили поделить пополам. Эчедам досталось изображение дракона, Батори — три волчьих клыка, образовывающих букву «Э».

— Тогда почему у Этери оказались обе половинки?

Парень замялся. Отвел взгляд, явно о чем-то размышляя, и нехотя произнес:

— Об этом тебе лучше спросить у него самого. Это история Этери, не моя.

Зря он так сказал. Только еще больше подхлестнул мое любопытство. Позабыв о холоде и не обращая внимания на начавший моросить дождь, я запрыгала от нетерпения:

— Ну, Даниэльчик! Ну, миленький! Обещаю, что ничего ему не скажу. Ну, пожа-а-алуйста!..

Ведьмак ни в какую не хотел поддаваться моим уговорам, а я не собиралась оставлять его в покое. И ныла до тех пор, пока тот не сдался:

— Этери — внук Габора, нынешнего предводителя клана Батори. Когда он отрекся от своей семьи, ему едва исполнилось двадцать. Растерянный и раздавленный, Этери оказался один на один со своим горем. Цецилия, мать Криса, помогла ему и предложила свое покровительство. Так у него появилась вторая татуировка.