Валерия Чернованова - Зачарованная тьмой [СИ]

— Вот эта вроде ничего, — вместо ответа задумчиво пробормотал Эчед, разглядывая светло-голубую кофту с глубоким вырезом, которую я, собираясь в спешке, запихнула в чемодан вместе с остальными вещами. — А вообще, тебе что-то надо делать с гардеробом. Ничего интересного, — поделился мнением, которое мне было до лампочки, и пообещал: — Скоро вернусь.

— Буду считать минуты, — буркнула я. Еще какое-то время повалявшись в кровати, почапала воскресать в душе.

Эчед не соврал, вернулся минут через тридцать и велел раздеваться. Прямо так с порога и заявил, услышав в ответ недвусмысленное пожелание отправляться куда подальше.

— И как только тебя родители выносят? — закатил глаза Крис.

— О тебе могу сказать то же самое, — не осталась я в долгу.

Венгр пригрозил, что если сейчас же не напялю на себя злосчастную кофту, он это сделает за меня. В смысле не сам в нее обрядится, а окажет мне посильную помощь в переодевании.

Не вдохновившись такой перспективой, я выхватила у него из рук злосчастную шмотку и рванула в ванную. Оставив дверь чуть приоткрытой, крикнула:

— Какая тебе разница, что на мне надето?

— В принципе, никакой, — послышался равнодушный ответ. — Просто мне лень гоняться за тобой по всему городу. В следующий раз, когда вздумаешь от нас улизнуть, у тебя это не получится. Во всяком случае, пока носишь эту эксклюзивную шмотку моего личного «заговорения», больше, чем на двадцать метров, от меня не отойдешь.

— Мне уже страшно… И что, прикажешь теперь щеголять в ней все следующие четыре дня? — пыталась я натянуть как можно выше волшебную кофту, дабы уменьшить нескромных размеров декольте.

— Заговаривать все твои тряпки никаких сил не хватит. К тому же мне нужно поберечь себя для ритуала. Или уже передумала избавляться от дара? — в голосе ведьмака послышались опасные нотки.

— Не говори глупостей! — огрызнулась я и вышла из ванной, представ пред ясные очи венгра.

— Уже лучше, — расплывшись в довольной улыбке, оценил зеленоглазый облепивший меня небесного цвета лоскут. На какое-то мгновение повисла пауза. Крис пришел в себя первым и, нацелившись на дверь, объявил: — Сейчас пришлю Ясмин. Ее очередь с тобой нянчиться.

Я отвернулась от ведьмака, подошла к окну. В голове снова звучал тихий голос, постепенно заполняя мое сознание.

И мне совсем не хотелось, чтобы он затихал.

Бесконечно долгие, мучительные дни… Если бы только знала, чем обернутся для меня эти несколько суток, наверное, сдалась бы без боя. Маргитта, во что бы то ни стало вознамерившаяся свести меня с ума, упорно шла к своей цели. Когда она проникала в мое сознание, я утрачивала чувство реальности, погружаясь в мир безумных кошмаров. Не различала грани между действительностью и иллюзией.

Благодаря стараниям ведьмы все чаще возвращалась в ночь обряда, в объятую пламенем комнату. Наблюдала, как ко мне подбираются языки пламени, а Камил с занесенным надо мной кинжалом вдруг превращался в Этери. Порой видела Ясмин, напевающую колыбельную Яци, от звуков которой брат начинал истошно кричать. Память подсовывала и другие образы: ледяной поцелуй Кристиана и жуткий холод, сковавший тело. В голове беспрестанно звучал голос ведьмака, сухой и бесстрастный, — воспоминание, от которого так хотелось убежать и которое теперь преследовало меня с маниакальной жестокостью. Я запуталась и не понимала, кто желает помочь, а кто — меня уничтожить.

Пила настои, притупляющие видения и подавляющие страх. Я всех без исключения считала врагами и не раз пыталась совершить побег. Благо заговоренная Эчедом вещь не позволяла мне покинуть гостиницу. Пока я не разорвала ее в клочья. Тогда Кристиан притащил кулон на серебряной цепочке, рассудив, что с металлом будет справиться посложнее, и внушил мне никогда его не снимать. Не знаю, подействовало ли, но порой желание сорвать ненавистное украшение становилось просто невыносимым. И противостоять ему с каждым днем становилось все труднее.

…Чувствуя приближение очередного кошмара, я зажмурилась, но даже сквозь сомкнутые веки различила багряную полосу горизонта. Занимался рассвет.

До полнолуния оставалось еще два дня…

Этери постучался в дверь и, не дожидаясь ответа, повернул ручку.

— Занят?

— Разве ты не должен быть с Эрикой? — не отрывая глаз от экрана ноутбука, пробормотал Кристиан.

— С ней сейчас Даниэль и Ясмин.

— Отлыниваешь от дежурства? Неужели чувства поостыли? — попытался пошутить Эчед, правда, ни на его лице, ни на лице Этери не промелькнуло даже тени улыбки.

Притворив за собой дверь, ведьмак прошёл в номер. Долго думал, как лучше начать разговор, мысли о котором уже давно не давали ему покоя. Этери не знал, как заставить Кристиана быть с ним откровенным, а потому был вынужден сказать прямо:

— Я пришел поговорить о твоих чувствах, Крис, — от тихих слов повеяло холодом.

Эчед опустил крышку ноутбука, поднялся из-за стола и окинул друга вопросительно-настороженным взглядом. Несмотря на напускное спокойствие, вокруг обоих ведьмаков витало, концентрируясь, напряжение. Сейчас они походили на бойцовских петухов, в любой момент готовых наброситься друг на друга.

— Не совсем понимаю, к чему ты клонишь, — сдержанно проговорил Керестей.

Этери приблизился к ведьмаку.

— Я многое тебе прощал, на многое закрывал глаза. Я даже готов был, если не простить, то хотя бы попытаться для себя объяснить твою агрессию по отношению к Эрике, и только теперь, кажется, начинаю понимать ее истоки. Поэтому предупреждаю: держись от нее подальше.

Во взгляде Эчеда промелькнула растерянность, тут же сменившаяся раздражением:

— Не надоело? Сколько раз нужно тебе вдалбливать, чтобы ты, наконец, отвалил: я ее не трону! Какой смысл теперь убивать девчонку, если всего через несколько часов мы и так получим силу?

— Я не о том. Уверен, ты прекрасно понимаешь, о чем я, — упрямо возразил чародей. Уже который день Этери не покидало ощущение, что история с Леоной может повториться, только на этот раз бороться придется за Эрику. — Еще раз говорю: держись от нее подальше, Крис.

— Ты сбрендил… — На скулах ведьмака заходили желваки. Керестей изо всех сил старался казаться невозмутимым, но глаза, потемневшие в одночасье, выдали его состояние.

— Я скорее уничтожу тебя, чем позволю встать между нами, — резко отчеканил Батори.

В напряженной тишине было слышно, как за окном вздрагивают деревья под порывами холодного осеннего ветра и в предрассветных сумерках кричит одинокая птица. Первые отголоски еще спящего города робко вплетались в сонную тишь, будто боялись ее вспугнуть.

— Да пошёл ты, — не сумев совладать с собой, прошипел Эчед и, не удостоив друга даже взглядом, вышел из номера.