Kapkan - Запах Вереска [СИ]

Тропа петляла и уводила вглубь, чтобы уже через несколько минут вывести к заветной хижине. Не позаботившись даже о бедном животном, он спрыгнул с седла и, вбежав на старое крыльцо, резко распахнул дверь.

— Кай! — закричал белокурый вампир, но в ответ получил лишь запах затхлости и темное нутро дома.

Альфы здесь не было, и не приходил он даже. Все было таким же, как и в тот рассвет, когда он ушел. Разум не желает принимать того, что видит. Он не верит!.. Не хочет! И осознание бьет прямо под дых. Оно обрушивается безжалостно, испепеляя любую надежду. У Ивона резко потемнело в глазах, а грудь сдавило железным обручем. С каждой секундой сжимаясь все сильней и ломая ребра. Разрывая сердце и заставляя хрипеть от невыносимой боли. Колени подогнулись, разум помутнел. Шатаясь и еле дыша, хладный сполз на пол и вцепился онемевшими пальцами в собственные волосы. Потерял… Навсегда потерял… Ослепленный собственной гордостью и преданностью. Чему? Каким идеалам? Тем, что отняли у него самое дорогое, что было… Долг… Трижды ХА! В мире нет ни одной причины, достойной такой жертвы. Да и мира нет, если нет этих глаз, рук, губ, ласкающих так нежно и терзающих так сладко. Нет никого, кто бы заставил таять так же, как и он. Нет никого, кто бы заставлял быть…

Ивон настолько ушел в себя, что не слышит торопливых шагов и не видит того, кто удивленно стоит на пороге и смотрит на него. А увидев пустые глаза, бросается к нему, уже в следующею секунду сгребая в крепкие объятия и покрывая поцелуями холодное лицо.

— Иви, — голос тихий и такой теплый.

Он обволакивает и заставляет встрепенуться. Губы дрожат, а пятно перед глазами никак не желает проясниться. Оно размыто, и только сейчас до мечника доходит, КТО его так крепко прижимает к себе и укачивает, урча под ухом. Руки дрожат, а в груди поднимается облегчение вперемешку с гневом. Стоит только взглянуть в серо-голубые, пылающие праведным гневом глаза, как альфа замолкает, затаив дыхание. По взгляду его горячо любимой половинки понятно, что сейчас грянет гром.

— Ах ты, сукин сын! — взбешенно рычит вампир и, хорошенько так вмазав по скуле темноволосого мужчины, вскакивает на ноги, — где ты был?!

— Избавлялся от одного нежелательного альфы, — довольно сверкая глазами и потерев ушиб, усмехнулся Кай и встал на ноги, — извини, не учел, что и до тебя быстро долетит весть о моей печальной «кончине».

— Так это твоих рук дело? — изумленно выдохнул мечник.

— А ты ожидал, что эти дегенераты и вправду притащат мою голову? — выдал оборотень и только потом заметил недобрый блеск глаз, а тонкий слух уловил звон металла.

— Ты — труп, — холодно произнес Ивон.

В эту минуту Кайрен понял, что если сейчас же не унесет отсюда свои лапы, то быть ему ковриком для ног у одного вампира в комнате.

Позор, да и только! Взрослый альфа, предводитель стольких кланов, и удирает по лесу от собственной пары. А мечнику было на это решительно плевать, и он продолжал гнать смеющегося альфу по всему лесу, распугивая своими гневными матами и воплями всю живность в округе. Игриво настроенному альфе это было только в наслаждение, ведь это был еще очень большой вопрос, кто кого загонял. Кай целенаправленно мчался в самую глубь леса, уводя за собой распаленного вампира. Уйдя вперед, оборотень быстро перекинулся и, затаившись, начал ждать свою добычу, которая уже выскочила на поляну.

— Я собственными руками придушу тебя, скотина, — острым взглядом обведя всю поляну, зашипел Ивон, — не забыл, что я чувствую тебя?

— Да? И насколько? — зашептал хриплый голос за спиной, и крепкие руки привлекли к себе.

— Каждой частичкой, — развернувшись в объятиях, ответил в самые губы воин.

Мечи беззвучно скользнули на мягкую траву, и руки обняли в ответ. С упоением зарываясь в черную гриву волос и притягивая еще ближе, чтобы почувствовать вкус росы на чувственных губах и перекатывать его на языке. Сминая и кусая до крови, нежно посасывая по очереди то нижнюю, то верхнюю губу. Сплетаясь языками, поглаживая и задыхаясь, ловя сладкие стоны. В то время как податливое тело извивается в руках и прижимается сильней, прося большего. Руки скользят по сильным плечам и, опустившись на грудь, начинают распускать шнуровку туники. Все больше распаляя движением губ на шее и прикусывая дрожащий кадык, чтобы самому задрожать от стона, сорвавшегося с алых губ. Желания становится все больше, а одежды — все меньше.

Вот оно, самое прекрасное создание во всем мире. Оно лежит сейчас на траве с разметавшимся шелком волос, с распахнутой рубашкой, со спущенными с бедер штанами. С возбужденно истекающим членом, затуманенным взглядом потемневших глаз, с полуоткрытыми алыми губами и лихорадочным румянцем на щеках. От одного такого вида Кай готов позорно кончить. Сейчас он даже не знает, благодарить или проклинать свое великолепное ночное зрение. Но все это подождет, а сейчас…

Ивона ведет, он встает на лопатки, когда альфа неожиданно до конца заглатывает его член и резко двигает головой. Вампир мечется и чуть ли не кричит от наслаждения. А волк довольно урчит, чем вызывает еще один вскрик. Но закончить так рано он не хочет. С пошлым хлюпаньем отстранившись, Кай принимается вылизывать и легонько покусывать чувствительную плоть. Язык проходит по уздечке и спускается все дальше, щекоча линию мошонки, и возвращается назад, чтобы, сорвав густую белую каплю, нырнуть в уретру. Тело под ним выгибается и, запустив пальцы в волосы, тянет их, еще больше распаляя мужчину. Стоны срываются с губ и переходят во всхлипы.

Но уже через минуту губы, дарящие восхитительное наслаждение, отпускают так понравившуюся сладость и впиваются в открывшийся от возмущения рот. Жадно вылизывая и заставляя сойти с ума от жарких прикосновений, вмиг растопляющих весь лед, в который закован Ивон. Он жаден до ласк и не собирается упустить такую возможность. Его руки скользят по смуглым крепким плечам, царапая спину, опускаются на тугие ягодицы, сминая и притягивая ближе, заставляя зарычать и зубами вцепиться в тонкие ключицы, оставляя кровавые следы, доказывающие их связь. Кай сходит с ума от сладкого запаха своего командира. Он с наслаждением слизывает кровавый след и, не отрываясь, чертит влажную дорожку к набухшим соскам. Покусывая и посасывая по очереди, он пытается, наконец, снять с себя чертову тунику, так мешающую сейчас, и хорошо, что на нем в тот момент была только она. Оборотню не хватило бы терпения. А вот чтобы раздеть мечника, нужно еще постараться сосредоточиться, что с трудом получается, учитывая тот жадный взгляд, которым просто облизывают тело златоглазого мужчины.

— Хочу тебя… — наконец, избавившись от одежды, произносит Ивон и тянется к рычащему мужчине.