Сара Маас - Королевство пепла

Но паук недооценила Тринадцать. Или же мощь короля Адарлана.

Манона достала из ножен Рассекатель Ветра, пока Дорин удерживал паука на месте своей магией. При этом было заметно, что он немного напряжён. Сильнее — с каждым днём он становился всё сильнее и сильнее.

Тринадцать сжали свои ряды, их оружие сверкало на фоне ослепительного солнца и белоснежного снега, виверны за спинами ведьм образовали своего рода стену из своих кожистых шкур и когтей.

Манона на несколько шагов приблизилась к подергивающимся жвалам паука.

— Ты далековато забралась от Руннских гор, сестра.

Паук издал шипящий звук.

— Несмотря на это тебя было не так уж сложно отыскать.

— Ты знакома с этой тварью? — спросила Астерина, сделав шаг к Маноне.

Губы Маноны скривились в злой усмешке.

— Она пожертвовала паучий шелк для крыльев Аброхаса.

Паук зарычал.

— Ты украла мой шелк и смылась с нашего утёса…

— Как так получилось, что ты можешь менять обличье? — спросил Дорин, всё ещё не давая пауку сдвинуться с места. Он приблизился к Маноне с другого её боку, одна его рука лежала на эфесе своего старинного меча. — В легендах об этом не упоминается.

На его лице чёрным по белому было написано любопытство. Она предположила, что белая линия, пересекающая золотистую кожу его горла, была явным доказательством того, что в его жизни были гораздо более худшие события, чем можно было представить. И ещё она предположила, что та или иная связь между ними также была доказательством того, что он не боялся боли или смерти.

Да, это хорошая черта для ведьмы. Но для смертного? Скорее всего, это приведёт его к гибели.

Возможно, это было даже не отсутствием страха, а скорее отсутствием… того качества, которое смертные считают важными для своих душ. Вырванное из его души его же отцом. А затем этим валгским демоном.

Паук возмутился.

— Я забрала два десятилетия жизни у молодого торговца в обмен на мой шелк. Его дар перевоплощения был связан с его жизненной силой — по крайней мере, частично.

Все её глаза вновь прищурились и взглянули на Манону.

— Он охотно заплатил цену.

— Убей её и покончим с этим, — пробормотала Астерина.

Паук отшатнулся настолько, насколько ему позволили это сделать невидимые путы короля.

— Я и понятия не имела, что наши сестры стали такими трусливыми, если теперь им требуется магия, чтобы резать нас, как свиней.

Манона подняла в воздух Рассекатель Ветра, раздумывая, куда между многочисленными глазами паука стоит воткнуть его лезвие.

— Может, проверим, будешь ли ты визжать подобно свинье?

— Трусиха, — выплюнул слово паук. — Отпустите меня, и мы закончим это согласно старым обычаям.

Глава 7, часть 2

Манона обдумала это предложение. Потом пожала плечами.

— Я сделаю это безболезненно. Считай это как оплату моего долга перед тобой. Мгновение

Манона набрала воздуха в грудь, приготовившись к удару.

— Подожди, — выдохнул паук — Подожди.

— От оскорблений мы перешли к мольбам, — пробормотала Астерина. — Ну и кто сейчас является бесхребетным, м?

Паук проигнорировал слова Второй, её бездонные глаза внимательно изучили сначала Манону, потом Дорина.

— Вы знаете, что движется на Юге? Какие ужасы надвигаются?

— Старо предание, — фыркнула Веста.

— Как ты думаешь, я тебя нашла? — спросил паук. Манона застыла.

— В Морате осталось много вещей. Твой запах абсолютно на каждой из них.

Если даже паук так легко нашел их здесь, им придётся убраться отсюда. Сейчас же.

Паук прошипел:

— Рассказать вам, что я узнала в пятидесяти милях к югу отсюда? Кого я видела, Черноклювая, хм?

Манона напряглась.

— Крошанок, — сказал паук, затем глубоко вздохнул. Жадно вздохнул.

Манона моргнула. Только раз. Тринадцать застыли.

Астерина спросила:

— Ты видела крошанок?

Паук кивнул своей массивной головой, и снова вздохнул.

— Крошанки всегда были на вкус как то, что я называю летним вином. Каким был бы на вкус шоколад , кажется так это называется.

— Где, — требовательно спросила Манона.

Паук назвала то место, где разместились крошанки, для них это название было абстрактным и незнакомым.

— Я покажу вам, где именно, — сказала паучиха. — Я проведу тебя.

— Это может быть ловушка, — сказала Соррель.

— Это не так, — сказал Дорин, по-прежнему держа руку на эфесе меча.

Манона заметила ясность его взгляда, расправленные плечи. Безжалостное лицо, но любознательный наклон его головы.

— Давайте посмотрим, подтвердится ли её информация — и потом решим её судьбу.

Манона выпалила:

— Что?..

Тринадцать поддержали его идею об отложенном убийстве.

Дорин указал подбородком в сторону дрожащего паука.

— Не убивай её. Пока что. Возможно, она знает куда больше, чем просто местоположение лагеря крошанок.

Паук прошипел:

— Мне не нужна милость юнца…

— Ты получаешь милость короля, — холодно сказал Дорин, — и я предполагаю, что тебе следует помолчать, чтобы и дальше её получать.

Редко, так редко Манона слышала этот голос от него, тот тембр его голоса, который заставлял холодеть её кровь. Голос короля.

Но он не был её королем. Он не был лидером ковена Тринадцати.

— Мы позволим ей жить, и она продаст нас по самой высокой цене.

Сапфировые глаза Дорина вспыхнули, рука сжала меч. От этого созерцательного, холодного взгляда Манона напряглась. Это был лишь небольшой намёк на умного хищника, скрывающегося под маской прекрасного лица короля.

Он только сказал пауку:

— Кажется, ты освоила искусство перевоплощения всего за несколько месяцев, не так ли?

…

Его судьба найдёт его здесь, сказал ему Гэвин.

Путь в Морат. Не физическая дорога, и не само путешествие, но это.

Она долго молчала, прежде чем всё-таки произнесла:

— Наши дары — весьма странны и ненасытны. Мы питаемся не только вашими жизнями, но и вашими особыми силами, если вы обладаете ими. Как только магия была освобождена, я научилась использовать эти способности, которые позволили мне перевоплощаться в иных существ.

Эфес Дамариса потеплел в его руке. Истина. Каждое слово, которое говорил паук, было правдой. И это… Способ попасть в Морат — как нечто совсем другое. В чужой шкуре.

Возможно, в качестве раба, какой была Элида Лочан. Тот, чье присутствие останется незамеченным.

Его первозданная сила могла приспособиться к любой другой магии, она была способна изменяться от пламени и льда до исцеления. Менять своё обличие… возможно, он и это сможет делать?

Дорин спросил паука:

— У тебя есть имя?

— Король без короны просит имя у ничтожного паука, — пробормотала она, ее бездонные глаза уставились на него. — Ты не сможешь произнести его на своем языке, но ты можешь называть меня Сайрин.