Ирина Котова - Королевская кровь. Книга 9

— Алина?

— Простите, профессор, — плакала она, не отнимая ладоней от лица. — Я сейчас, я соберусь… простите… но мне так стыдно и так страшно от того, что вы делаете.

В нем все оборвалось — и Макс почувствовал такое омерзение к себе, такую ненависть, что все заболело внутри. Принцесса рыдала, отвернувшись и сжавшись, и он, все еще возбужденный до боли, дрожащими руками поднял ее, укутав, обмотав одеялом, прижал к себе. Она плакала, вцепившись в ткань, как в спасательный круг, а ему казалось, что он умрет сейчас от собственного скотства.

Он же знал, что ей снятся кошмары. Видел уже такие слезы и ужас в ее глазах. Обязан был настоять, что никакой близости не будет.

Но не совладал с искушением. Слишком желал ее. Себе хотел.

Алина скулила от страха, сжимаясь у него в руках, и горячие слезы текли по его груди.

— Ну все, все, — сказал он через силу, прижимая ее к себе. — Я не трону вас. Успокойтесь, Алина. Не нужно плакать. Ничего не будет. — Он говорил, только чтобы что-то говорить.-

Я придумаю что-нибудь еще. Всегда есть еще варианты. Слетаю в убежища, приведу сюда еще дар-тени. Будем нести бога по очереди. Или доведу вас до врат, уйду на Туру, а там поговорю с духовниками… они сильны и тоже могут помочь… варианты есть, есть…

Ее плечо было прямо перед ним — и очень хотелось коснуться губами напоследок. Но он не стал. Она слушала, всхлипывая и цепляясь за него — а он все бормотал что-то, укачивая ее, успокаивая и ненавидя себя, пока она не затихла, обессиленная и вялая.

— Я не хочу, чтобы вы умирали, — прошептала она, силясь открыть глаза. Тело ее — которое он только что ласкал и вкус которого еще ощущал, было слабым и вялым. — Вы ведь не пойдете к Жрецу, лорд Макс?

— Нет, нет, — сипло сказал он.

— Обещайте, лорд Макс, — она еле ворочала языком, и говорила неразборчиво.

— Обещаю, Алина, — пробормотал Тротт. — Обещаю.

Макс держал ее на руках, пока она не уснула, и дыхание не стало глубоким. Затем аккуратно положил на ложе, убедился, что она не проснется, и, натянув штаны, пошел к берегу.

Там он умылся, чувствуя, как ноет в висках и болит в груди из-за чудовищного опустошения и отвращения к себе. Глотнул воды и направился в пещеру к Черному.

Бог встретил его ледяным молчанием.

— Я знаю, что это глупость, — проговорил Тротт, доставая из воздуха один из клинков.

— Что мне с твоего знания? — прошумел Жрец раздраженно. — Воистину Триединый слишком щедро добавил эмоций и людям, и богам. Что ты ведешь себя, как обиженное, дитя? Разве ты не знаешь, что с решением нужно переспать? Не знаешь женщин? Так я скажу: если верно я помню о женщинах, то все, что тебе нужно — вернуться к ней. С восходом солнца все страхи уйдут, она проснется в твоем тепле и сама даст тебе то, в чем отказала сейчас.

— Возможно, — тяжело сказал Макс. Вновь замелькали перед глазами напряженные руки, сливочная кожа, слезы и ужас в зеленых глазах. — Но я не могу это взять. Ты готов, отец?

На него пахнуло разочарованным холодом — а Тротт приставил клинок к груди, обхватив рукоять обеими руками, выдохнул и всадил лезвие себе в сердце.

Алина проснулась затемно. От страха.

Тротта рядом не было, и она вскинулась — но за слепящими языками огня в ярко пылающем костре разглядела профессора, сидящего у костра и крутящего в руках какую-то палку.

— Лорд Макс? — позвала она, сжавшись. Села, прислонившись спиной к прохладной стене. Ей было стыдно и неловко; вчерашний ужас уже отступил, как это всегда бывало после кошмаров, но тело еще ломало от пережитого напряжения.

Он поднял голову с темными провалами глаз. Лицо в отблесках костра казалось маской.

— Спи, девочка, — сказал он тихо.

Алина зябко повела плечами, всматриваясь в него, но дрема уже накинула на нее тяжелое покрывало, заставляя сомкнуть глаза и соскользнуть по шершавой каменной стене на ложе.

Девятое апреля по времени Туры

Утром Тротта не оказалось ни рядом, ни у костра. Алинка, только проснувшись, несколько минут смотрела на брачный браслет на запястье, а затем поспешно выбралась из пещеры и огляделась, покачиваясь. Ноги и руки почему-то были слабыми и противно дрожали. Ей было холодно.

Над озером стоял туман, небо было закрыто тучами. Лорд Макс обнаружился у озера внизу: он сидел на берегу и гладил змееподобного сомнариса.

— Ты поела? — спросил он, не оборачиваясь, когда она подошла ближе. — Если да, то сейчас отправимся в путь. Бери сумки.

Алина задержала дыхание.

— Верните его мне, — попросила она резко.

Тротт развернулся. Посмотрел на нее глазами, полными извечной тьмы. Улыбнулся не-троттовской улыбкой.

— Как догадалась?

— Еще ночью поняла, — проговорила она тихо. — Я ведь столько времени была рядом с ним. Я знаю, как он говорит и двигается, — в глазах защипало, и она ожесточенно потерла их. — Зачем? — спросила она с отчаянием. — Зачем он это сделал? Почему не подождал, не дал мне время?

— Каждый делает свой выбор, пташка, — сказал бог, осыпая ее льдом. — Ты сделала свой, а он свой.

— Я еще ничего не сделала, — крикнула она зло. — Отдайте. Я все исправлю.

Черный в теле Тротта покачал головой.

— Поздно. Теперь и я не могу обещать, что это спасет его. Что касается моего присутствия в нем — не беспокойся. Мне нужно было следить за его телом, пока не срослись сосуды, кости и мышцы и пока я не убедился, что после смерти он достаточно жив.

В глазах потемнело, и принцесса прислонилась спиной к стволу папоротника.

— Я сейчас отпущу его и уйду в сердечный сосуд, — продолжил бог. — А когда вы соберетесь, впитаю виту с окрестных гор, перенесу вас отсюда и усну. И лишь иногда на мгновение буду смотреть его глазами и снова засыпать.

Алина обессиленно закрыла глаза руками. А когда убрала ладони — на нее уже смотрел ее лорд Макс.

— Забавное ощущение, — проговорил он сухо после паузы, глядя куда-то в район своей груди. — Но не скажу, что приятное. Слышать и видеть все, но не иметь возможности управлять своим телом. Надеюсь, это не будет часто повторяться, великий.

Он поднял голову. Помолчал, разглядывая Алину.

— Какая глупость, — выпалила она яростно, нарушая тишину. — Какая глупость. Как вы могли, профессор? Я понимаю, если бы так поступила я. Но вы. Вы всегда были разумны.

— Я сделал то, что посчитал правильным, — ответил он хрипловато.

— А у меня вы спросили? — крикнула она, не понимая, что еще говорить и как все исправить. — Я вам что, чужой человек? Я вообще-то ваша жена.

Тротт дернул губами, почти улыбнувшись.

— Это ненадолго, — пообещал он, и Алинка задохнулась оттого, что он еще может иронизировать.

— Я вас ненавижу, профессор, — сказала она сдавленно, чувствуя, как ужасно щиплет глаза и сводит горло. — Лучше бы вы меня и не спасали. Лучше бы меня в самом начале съел паук, — она судорожно вздохнула. — Я же просила вас не уходить… вы обещали… это все из-за меня…