Эми Бартол - Долг

Я узнаю те слова, которые он говорил мне, произнося свою клятву на ангельском языке, и которые Булочка перевела мне. Он обещал защитить меня от опасности, которую может представлять только ангел Воин. Эти слова немного угнетают, даже если для моей защиты ему понадобиться сделать все, что он сказал.

— Рид, — шепчу я рядом с его губами, — это довольно устрашающе.

— Спасибо, — самодовольно отвечает он, принимая мои слова за комплимент, и углубляет поцелуй.

Сейчас я не в том настроении, чтобы исправлять эту ошибку. Отвечая на его поцелуй, я протягиваю руку чтобы нежно погладить его крыло. От моего прикосновения из Рида вырывается стон, и мне это нравится. Руки Рида медленно двигаются по моему телу, и, хотя ощущения его рук на моей обнаженной коже очень приятные — это все равно шокирует, потому что я понимаю, что на мне совсем нет одежды.

Я пищу от неожиданности, что заставляет Рида немного отстраниться и вопросительно посмотреть на меня.

— Моя одежда? — спрашиваю я.

— Деревья не носят одежду, — отвечает он. — Этот миленький сарафанчик, который на тебе был, теперь разорван, и основание дерева оголено.

— О… а где твоя одежда? — с улыбкой в уголках губ спрашиваю я, позволяя взгляду бродить по его совершенному телу.

— Пантеры тоже не носят одежду, — пожимает он плечами.

— Как… удобно, — вздыхаю я, снова обнимая его за шею и притягивая его ближе к себе.

А потом на столе позади нас завибрировал телефон Рида. Я напрягаюсь и еще сильнее прижимаюсь к Риду.

— Тебе абсолютно запрещено отвечать на звонок, — шепчу я ему прямо в губы.

— Какой звонок, любимая? — говорит он, в то время как его голова опускается все ниже, осыпая поцелуями мои ключицы вызывая дрожь по всему моему телу и разжигая во мне желание.

Когда телефон перестает звонить, я расслабляюсь, и мои руки запутываются в его волосах, ощущая их мягкость. Я прослеживаю линию от его шеи до места, чуть выше сердца, туда, где находится изображение моих крыльев. Я все еще очарована тем, как появилось это тату, после того, как была проведена церемония, которая связала наши с Ридом жизни. Не могу скрыть удовлетворенной улыбки от этой отметины. Она буквально кричит «МОЁ» Рид мой — и уже никто не сможет отнять его у меня. Наши судьбы связаны, и я знаю, что должна чувствовать себя виноватой за то, по какой причине это было сделано. Моя судьба может измениться, потому что большинство ангелов при нашей первой встрече считают меня злом, так как ни один ангел до меня не имеет души. Но на данный момент я не чувствую ничего кроме счастья, от того, что мы вместе.

— О чем ты думаешь? — изучая мое лицо, спрашивает Рид.

— МММ, прямо сейчас? — спрашиваю я, пытаясь переключиться, потому что я просто залипла на том, что он мой. — Я просто думала о том, как я сейчас счастлива, — говорю я, чувствуя, как краснею, когда прослеживаю контур его крыльев.

— Это делает тебя счастливой? — спрашивает он и, когда я киваю, он говорит со мной на ангельском, а потом целует символ своего крыла, выгравированный на моей груди чуть выше сердца.

— Что ты сказал? — шепчу я, потому что я все еще не научилась говорить на его языке.

Он до сих пор звучит для меня как музыка, как гипнотическая колыбельная.

— Мне тоже, — широко улыбаясь отвечает он.

— Это прозвучало намного длиннее чем «мне тоже», — говорю я, но улыбка Рида становиться только шире. — И я просто думаю, что было бы здорово, если бы я могла тебе позвонить. — Вижу в его взгляде растерянность, поэтому продолжаю: — Я имею ввиду, ты не мой «муж», потому что ты на много-много большее…, - я замолкаю, в ожидании что он скажет, что теперь, когда мы принесли клятву, мы навечно единое целое.

Он мгновенно отвечает на ангельском, а я улыбаюсь, потому что сразу должна была понять, что его ответ не прозвучит на английском. Похоже он сказал, что он стремиться к этому, но это звучит так красиво, что у меня на глазах появляются слезы.

— Переведешь? — переполненным от эмоций голосом спрашиваю я.

Рид смущенно сводит брови. Он борется с ограничениями человеческого языка, а я терпеливо жду что он мне ответит.

— Это означает… «наиболее почитаемый»… но это больше чем это. Это значит «мне» и «часть меня».

Я не могу сдержать слез, которые катятся по моим щекам.

— Стремись, — нежно прикасаясь к его щеке, шепчу я.

Он ненадолго закрывает глаза, млея от моего прикосновения. Внезапно Рид напрягается, открывает глаза, хмуриться и говорит:

— Зефир, мы заняты. Зайди позже, — Рид быстро берет меня вместе с шелковой простыней.

— Я не могу. Это важно, — где-то за приделами нашей комнаты отвечает Зефир. Похоже, что он стоит возле каменного моста, который пересекает бассейн во дворе. — Ты должен ответить на звонок.

— Это что-то среднестатистическое. Или он настолько важен, Зи? — пытаясь скрыть раздражение в голосе, спрашиваю я.

— Очень, — отвечает Зефир, и от серьезности его голоса, в мои чувства просачивается страх.

Я освобождаю руки и обнимаю Рида, притягивая его ближе к себе.

— Что случилось? — спрашиваю я, услышав в своем голосе панику.

Из Рида вырывается рык, и он прислоняется своим лбом к моему.

— Эви, все хорошо, чтобы это ни было, я разберусь с этим, — успокаивающе говорит Рид, пытаясь меня успокоить.

Но в последнее время я слишком много повидала, поэтому немного в шоке от его слов.

— Это Доминион? — спрашиваю я Зефира, а мое сердцебиение ускоряется.

Смотрю на Рида и вижу, что он уже одет. Пораженная тем, что я даже не видела, как он двигается, я сажусь на кровати, заворачиваюсь в простыню и натягиваю ее до подбородка.

Зефир заходит в нашу комнату, не сводя с меня глаз начинает говорить прямо с Ридом, но так как он использует ангельский язык, я ничего не понимаю. Так как Зефир никогда так не делает, моя паника только увеличивается. Когда я рядом, он говорит только на английском, потому что он знает, что я их не понимаю. Что-то не так, что-то серьезное — что-то, что он не хочет, чтобы я знала.

— Что случилось, Зи? Что происходит? — спрашиваю их я, поочередно глядя на них, пока они обсуждают что-то важное.

Если это связано с Доминионам, то для меня это не хорошо. Лишь несколько дней назад, Военный штаб, который выступает в качестве верховного суда для ангелов Воинов, подверг меня суду только за мое существование, так что было бы не так плохо, если бы они не сказали мне тогда, что единственное, на что я имею право — это молить о смерти.

От следующий мысли моего лица отлынивает вся кровь и я шепчу:

— Бреннус…

— Нет, это не Доминион или Gancanagh, — быстро говорит Зефир, пытаясь успокоить меня, но все равно выглядит мрачным.

Есть только одна вещь, которая может оправдать такой взгляд Зефира, и мой мозг даже не может пройти мимо имени, которое я повторяю снова и снова как молитву. Рассел. Мое сердце болезненно подскакивает.