Ника Ёрш - Замуж за варвара, или Монашка на выданье [litres]

Я швырнул к ее ногам серебряную монету. Она на миг замерла, потом быстро схватила «находку» и спрятала куда-то в недра своего одеяния. Поднявшись, бегло отряхнулась, вздохнула и, плюнув три раза через левое плечо, ринулась дальше.

– А как же знамение? – не смог удержаться я. – Не боитесь помогать тому, у кого в услужении черный ворон?

– Предрассудка все! – отмахнулась провожатая. – Птиц – она и в Хастари птиц.

– А серебро – оно и в Кенарии серебро, – глубокомысленно закончил я.

Дом знахаря действительно был совсем рядом. Он выгодно выделялся среди остальных строений.

Моя сопровождающая постучала в двери и, склонившись, стала смиренно ждать, пока нам соизволят открыть. Спустя минуту она обернулась и развела руками со словами:

– Не принять сейчас. Ночь.

Я понимающе улыбнулся. Женщина шарахнулась в сторону, кажется, читая молитву.

Дверь была хорошей, добротной. Я выломал ее лишь с третьего удара.

– Есть кто дома? – вновь подхватывая Эда, уложенного до этого на крыльце, уточнил я.

– Что вас делать?! – взвизгнул немолодой полный хастариец, выбежавший навстречу. – Вы ломать мой дом!

– Только дверь, – уточнил я, приближаясь к мужчине. – Куда можно положить больного? Он нуждается в осмотре. Немедленно.

– Это немыслеть варварство! – начал было хастариец.

– Немыслимое варварство я творю, когда выхожу из себя, – объяснил я, остановившись в нескольких ладонях от собеседника. – Хочешь увидеть?

– Нет, – тут же ответил он. – Почему не делать исключений для хороший человек? Идти за мной, нести больной сюда.

В кабинете, куда нас привели, сидел хозяин постоялого двора, попивая дымящийся напиток из глиняной кружки. При виде меня он вскочил и, округлив глаза, затараторил:

– Я прийти по ваша проблема. Мы как раз собираться.

– Вижу.

– Вы мне не верить?

– Нет.

– Тогда я пошла. Всего хороший вам, – не особенно расстроившись, пожал плечами мужчина. – Вы оплатил комната?

– Нет. Оплатим, когда вернемся. И пусть твоя жена застелет кровать.

– У нас положен иначе, – насупился мужчина.

– Я разве спрашивал, как у вас положено? – Устроив Эда на узкой тахте, обитой черной кожей, обернулся. Сложив руки на груди, взглянул на хозяина дома. – Лечи.

– А денег у вас есть? – спросил лекарь, вытаскивая из встроенного в стену шкафа саквояж, напоминающий большой пухлый кошелек. – Я брать золото.

Коснувшись топора, прикрепленного к поясу, погладил его обух и решил простимулировать лекаря напутственным словом:

– Не вылечишь больного, я вырву тебе руки. Затем отрублю голову и принесу ее на Совет Шести, чтобы они придумали кару и на том свете.

– Вы угрожать мне?!

– Рассказываю, как будет. Только плохой лекарь торгуется за жизнь, которую не пытался спасти. Меня поддержат. Тебя никто не станет оплакивать.

Несколько мгновений мы все молчали, после чего хозяин дома открыл саквояж и стал суетливо вынимать какие-то трубочки со склянками.

– Не мешать мне! – рявкнул он, пробегая мимо и останавливаясь у изголовья Эда. – Отойти дальше! А лучше прийти утро!

– Нет.

– Лечить долго, – прощупывая грудную клетку брата, сообщил лекарь. – Сильный истощения. Магию вычерпал и жизнь на волос.

– Я подожду здесь.

– Тогда сидеть там. – Он махнул в сторону перепуганного хозяина постоялого двора, так и застывшего у низкого стула со спинкой. – Но вначаль чинить мою дверь! Потом прийти, а меня не трогай.

Я кивнул, признавая справедливость требований.

Поставив дверь на место, еще раз поразился, насколько добротно та сделана, и вернулся в кабинет лекаря. Тот рисовал необычные буквы на стене, что-то бормотал под нос и изредка водил открытой ладонью над головой брата. Из маленьких тарелок, расставленных тут и там, шел легкий голубоватый дым, источающий приятный запах.

Усевшись на стул, я позволил себе на минуту прикрыть глаза и прислушаться к зверю. Волк тосковал и злился. Он хотел вырваться на волю, но я не мог позволить случиться подобному.

Не знаю, как и когда задремал, но во сне я выпустил зверя наружу. Все стало иным: ярким, сочным, громким. Встряхнувшись, я бросился вперед, вдыхая полной грудью чистый лесной воздух. Чувство свободы пьянило, кровь закипала в жилах, тело жаждало охоты!

И тут я учуял рыжую. Ветер принес запах женщины, что не давала покоя. Бросившись вперед, я решил, что вот-вот настигну ее, но, сколько ни бежал, ближе она не становилась. В отчаянии откинув голову, я завыл, напоминая о себе, призывая ее, обещая, что найду!..

– Всем терпений есть предела! – крикнул лекарь, стоя в трех саженях от меня. – Вы в свой ум?!

– Что случилось?

Мой голос звучал хрипло.

– Вы же выть! На весь дом. Как это понимаю?!

– Кто-то храпит, а я вою, – как можно небрежней сообщил я и поднялся, разминая плечи и руки. – Как больной?

– Предпочитаю термин «страждущий», – отозвался Эд, глядя на меня покрасневшими глазами.

– Ты что, плакал? – не удержался от вопроса я.

– Плакал. Над твоей судьбой, – огрызнулся брат.

– С васа двасать золота, – заявил лекарь, гордо указывая на плод своей работы.

– А купчую на половину моих земель тебе не подарить? – поразился я.

– Таков моя расценка! – заупрямился тот.

– Держи десять, и я оставлю тебе язык.

– Какая язык?

– Твой язык. Другому отрезал бы за дерзость, а тебе прощаю. – Вложив в руку онемевшего от шока лекаря десять монет, я прицепил обратно к поясу заметно облегченный мешок и направился к выходу.

– Вы – наглый… – начал было пламенную речь врач.

– Тише, уважаемый. – Эд осторожно поднялся, похлопал его по плечу и добавил шепотом: – Ты говоришь с самим правителем кенарийского народа. Он же Дикарь. Он же Варвар. Он же вандал, он же невежда…

– Эд! – гаркнул я, устав слушать эту чушь.

– Зовет меня, – громче проговорил брат. – Тебе хорошо, ты его пару часов знаешь, а я… Эх, что уж об этом! Жаль, что толком не успели познакомиться. Но ты не волнуйся, при случае мы обязательно снова нагрянем. Да прибудут с тобой боги.

Хастарийца перекосило от радужной перспективы.

На улице действительно стало гораздо светлее. До постоялого двора мы дошли молча, каждый думал о своем. Хотя Эд, скорее, вообще не думал, а просто спал на ходу.

Кровать в нашей комнате оказалась застеленной, на столе красовались кувшин, наполненный водой, и кружка. Усевшись на стул рядом с окном, я прижался спиной и затылком к стене и прикрыл глаза, проговаривая:

– Отдыхай, Эд. Мне нужно сконцентрироваться – зверь рвется на волю.

– Этого еще не хватало, – пробурчал брат, укладываясь поудобней. – Я не чувствую в себе магии и в случае чего помочь смогу только одним способом. Огреть тебя чем-нибудь по голове. Дай-ка мне свой топор.