Ника Ёрш - Замуж за варвара, или Монашка на выданье [litres]

Девушка подняла взор в небо и улыбнулась, пожимая плечами.

– Купили на свою голову! – выругался Тирэн. – Проклятая, немая, еще и с мозгами беда, по всей видимости! Надо бы перепродать ее…

– Прекрати! – сурово одернула я. – Фрида просто еще не привыкла к нам. И она не вещь, чтобы ее продавать. Мы узнаем, как ей помочь, и подарим свободу. Ты ведь нам поможешь?

Та в ответ снова посмотрела на меня, на мальчишку, вздохнула и, сложив руки на груди, кивнула влево. Там висела табличка-объявление. Слов мы, конечно, не поняли, а вот на рисунке, изображенном ниже, красовался полуголый юноша с распущенными по плечам длинными волосами и платочком, прикрывающим лицо от самых глаз. В руках он держал тонкий хлыст – такими погоняют лошадей.

– Демоны нас всех побери, – процедил сквозь зубы Тирэн, натягивая капюшон обратно. – Дом терпимости!

– Терпимости? – удивилась я. – На рисунке мужчина с плетью.

– Вот именно! Как там говорил недоконь, привезший нас сюда? «Этот дом отдыхать, гости ждать»? Так вот они и ждут! Терпеливо.

– Здесь мужчины торгуют телом? – шокированно спросила я.

– Угу.

– Быть не может! – Против воли, в моем голосе проскользнуло предвкушение. Не то чтобы я была настолько испорченна, что мечтала купить себе на ночь мужчин и пользоваться ими, но женское любопытство вкупе с воображением – страшная вещь. Страшная и невероятно заманчивая.

Перед взором, не спрашивая разрешения, уже возникали картинки, одна безнравственнее другой, а сердце в груди билось все сильнее…

Виданное ли это дело: женщины приезжают сюда, чтобы властвовать над мужчинами! Пусть за деньги, пусть ненадолго, но в оплаченное время они могли творить с сильным полом все, что им вздумается! Спорить, повышать голос, приказывать! Конечно, я бы никогда не решилась ложиться за деньги в постель, но вот покомандовать…

– Дарна, – прошипел Тирэн, дергая меня за подол. – Твой монастырь выдал моему господину бракованную невесту. Никогда не думал, что из подобных мест выпускают настолько развращенных леди!

– О чем ты говоришь?

Когда я собиралась оспорить сказанное мальчишкой, дверь внезапно распахнулась, являя нам пожилого хастарийца в длинной одежде, с намотанным на голове белым полотенцем. Лицо его было испещрено морщинами, глаза цвета ночи лучились хитростью и жаждой наживы.

– Мин туар, – улыбнулся старец и с поклоном отошел в сторону, пропуская нас внутрь дома. – Бахэнти монуари.

– Не местные мы, – недовольно пробурчал Тирэн, пригибая голову. – Изволь говорить на всеобщем.

– Пожалуйте добро, – тут же исправился радушный хозяин заведения. – Мы вас рады.

– И мы вас, – улыбнулась я, скидывая капюшон и переступая порог. – Нам нужна комната. И завтрак.

– Здесь?! – Тирэн закашлялся. – Я категорически против!

– Вы все три будете отдых? – невозмутимо уточнил старик, сразу поняв, кто главный. Точнее, главная.

– Да, все трое. И еды нужно на всех.

– Моя исполнять, – улыбнулся хозяин. – Проходить, будь любезна.

Фрида вошла вслед за мной. Дедушка проводил ее благосклонным блудливым взглядом: сначала осмотрел прелести спереди, затем перешел на вид сзади. Его глазки плавно двигались вверх по стройным девичьим ногам, спине и вдруг сузились, едва оставляя щелочку для видимости.

– Так не пойти наши дела! – вскрикнул он.

– В чем дело? – нахмурилась я.

– Она клеймить! – Дедушка ткнул морщинистым пальцем в сторону рисунка на плече Фриды.

– И что? Вам какая разница?

– Мой дом будет тьма несчастий! Я не принимать ее у себя!

– Ничего подобного, – отмахнулась я. Но, увидев в глазах старика непреклонность, быстро добавила: – Тьма несчастий будет, если вы нас выгоните. Потому что мальчик со мной – маг, и он проклянет ваш дом.

Старик потрясенно прижал ладони к груди.

– Что вы говорить?

– Правду, – невозмутимо солгала я. Очень уж хотелось есть и спать, и совсем не хотелось вновь скитаться по незнакомым улицам, где с каждым часом становилось все жарче. – Так что проводите нас в комнату и обслужите, как следует!

Повисло напряженное молчание. Я очень старалась придать лицу выражение важной надменности, копируя мать настоятельницу. Та часто раздавала указания, надев маску презрения, хотя в душе была очень доброй женщиной. Где-то очень глубоко в душе.

– Хороша, – кивнул наконец старик и указал вправо. – Идти, госпожа, мы рада вам. Ваша щедрость – наша услуга.

Он натянуто улыбнулся, но в глазах мелькнуло ярое неодобрение.

– Прекрасно, – ответила я и тут же решила подстраховаться, чтобы старик не наделал глупостей за нашей спиной. – Тирэн, поставь двойную защиту на этот дом, – велела, обернувшись. – И дай нашему радушному хозяину немного серебра для поднятия настроения.

Фрида удивленно приподняла брови и с интересом посмотрела на замершего в растерянности мальчишку. К счастью, тот быстро пришел в себя. Поняв мою хитрость, он вынул мешок из-под одежды, достал оттуда небольшой нож. Повернувшись к нам спиной, Тирэн тихонько заскулил и суетливо замахал холодным оружием в разных направлениях. Спустя минуту он обессиленно рухнул на колени, воткнул нож в деревянный пол и тихо проговорил:

– Нет сюда ходу никакому злу: ни большому, ни малому.

Я облегченно вздохнула и перевела взгляд на старика. Тот смотрел на мальчишку со смесью благоговения и недоверия. Похоже, представление его не до конца убедило.

– Что не так? – нахмурившись, спросила у хозяина.

– Пол мне попортила, – пробубнил он недовольно.

– Ради благого дела, – наставительно заметила я.

– Это первый несчастье на мои седина! – начал заводиться старик, снова бросая откровенно неодобрительный взгляд на Фриду. – Не место ей с людьми близко!

– Мы платим серебром! – напомнила я, раздражаясь и запоздало понимая, что нужно было нарядить нашу прекрасную деву во что-нибудь более закрытое.

– Я хотеть, чтобы вы уйти! Моя дом – не место для таких…

И тут Фрида подняла взгляд на старика. Поток его речей мигом остановился, а она, зло ухмыльнувшись, развернулась и подошла к двери, минуя озадаченного Тирэна. Остановившись на пороге, девушка грациозно нагнулась, легко вынула нож из досок и, полоснув им по своей ладони, нарисовала на двери воображаемый крест.

Откинув голову, рабыня обхватила руками голые плечи и, раскачиваясь, стала напевать тихую, пробирающую до дрожи мелодию. Без слов, только заунывное, тянущееся, бесконечное «м-м-м-м»…

По ее голому плечу с ладони текла тонкая струйка крови, веки нервно вздрагивали, а тело все сильнее раскачивалось в такт страшной мелодии. Закончилось так же внезапно, как и началось. Фрида замерла, распахнула огромные черные глаза и уставилась на стену над дверью, шевеля губами, с которых не сорвалось больше ни звука.