Лилит Сэйнткроу - Дело о жнеце

Он пригляделся, хоть это было грубо, чтобы проверить свои ощущения. Да, он точно видел эту вспышку.

Страх.

— Я проверю эти события, — сказала мисс Бэннон. — Если возможно, я устраню опасность Британнии. Я требую все информацию, что есть, ведь бегать за всеми убийцами в Уайтчепле будет грязно.

«Уайтчепл? Убийства?» — способности Клэра с облегчением впились в эти слова.

Виктрис сжала губы.

— Первое тело было похоронено в общей могиле, второе — в морге Чансел. Ее звали Николь, как мне сказали. Больше я тут рассказать не могу.

«Как странно. Это заставило ее попросить услуги мисс Бэннон. Та давно не служила короне», — он привык к такому порядку вещей. Привычка была шорами на Логике. Спокойствие и допущения тоже были опасными.

Желчь и бренди смешались неприятно, его голова все еще жутко болела. Но буря отступила на миг, и Клэр отвлекся на новые догадки перед ним.

Стоит прогнать печальные новости и события.

— Вы видели тела, Ваше величество?

Мисс Бэннон… улыбка мелькнула за ее стальной маской? Если бы он не знал ее так хорошо, то упустил бы это.

Ей нравилось неудобство Виктрис. Необычно. Его оценка отношений между королевой и волшебницей была неверной. Может, отношения изменились, и он пропустил это? Мисс Бэннон почти не говорила о королеве. Особенно после Красной чумы.

Интригующе.

— Да, ведьма, — тихо и холодно. — И ты теперь увидишь. Не подведи нас, — королева встала с шорохом черного шелка и бесцветного гнева, и Клэр поднялся на ноги. Женщины не смотрели на него. Виктрис прошла по комнате, дверь сама открылась для нее. Пальцы мисс Бэннон не дрогнули, но Клэр подозревал, что она невидимо заколдовала дверь широко открыться. Микал прошел следом за королевой.

Входная дверь захлопнулась, будто хлыст ударил по спине механической лошади.

Мисс Бэннон повернулась к ментату, она улыбалась. Напряженно улыбалась, большие глаза сияли, ее щеки пылали.

Он допил бренди одним глотком и скривился. Это было лекарством, но с желчью в горле напоминало, что он был сам не свой.

«Это глупо. А кем ты можешь быть?».

— Эмма, — он облизнул губы и сглотнул. — Мне жаль. Мне стоило поблагодарить тебя за старания и извиниться за свое поведение.

Волшебница покачала головой, ее пальчики развязали вуаль.

— Ничего страшного, Клэр. Я ожидала твой гнев. Но ты жив, злишься, и я этого и хотела.

— А Людо?

— Думаешь, он поблагодарил бы меня за такой подарок? — она покачала головой и закрепила вуаль. Ее лицо скрылось за ней, но Клэр заметил ее дрожь. Лишь на миг, рябь была опасной, как камни перед лавиной. — Нет. Смерть была единственной любовью Людовико, Клэр. Он не был бы рад, лишившись ее.

«Он произнес ваше имя, когда она пришла, мисс Бэннон».

Не было смысла говорить ей это. Если волшебница хранила тайны, так делал и ментат. Если бы он был ниже, он бы ощутил удовольствие от этого.

— Вы были потрясены, мисс Бэннон.

— Мое спокойствие прогнали. Поможете мне? Нужно осмотреть тело.

Его грудь вдруг стала свободнее? Он решил не думать об этом.

— Конечно. Я могу переодеться? Нужно привести себя в порядок.

— Да, — она сделала паузу. — И мне нужна другая перчатка.

— Я поспешу, — и Клэр трусливо сбежал, пока мог.

Глава двенадцатая

Трупы редко такими бывают

Шпили морга Чансел пронзали угасающий свет дня, рыжий туман собирался у стен. Когда-то давно тут была церковь папистов, одна из многих, захваченных во время Убийцы жен, измененных для службы. Говорили, в стенах в то время происходили разные ужасы, но Сестры Чансела не признавались. У них было убежище, где дети и девушки с жалким состоянием искупали грехи — обычно за борьбу с недовольными старшими. Или если вопрос стоял о наследстве, и их дыхание было помехой.

Говорили, под одеянием Сестры носили кольчуги. И у них были особые символы. Из всех орденов папистов только они и темплисы принимали детей магии. О, некоторые дали понять, что не прогонят волшебника и выше, если у них есть деньги и связи. Они были удивительно гостеприимными, когда дело касалось влияния. Но для остальных работники чудес и их защитники были недопустимыми.

Их боялись, уважали, позволяли выживать во многих странах…

Морг был с четырьмя шпилями, сзади стояли амбары, напоминая турнюр на платье, выглядя глупо. Один отметил бы табличку с корчащимся трупом, из камня над дверями, а еще следы, где еретики воспользовались правлением Убийцы жен, чтобы украсть кусочки витража.

Эмму ждали — может, Виктрис пыталась заставить ее действовать, или она думала, что Эмма дрогнет от личного визита? Виктрис считала свои навыки убеждения высокими? Или понимала гордость волшебницы?

«Какое мне дело? Что бы она ни думала, я не соглашусь на отговорки. Не знаю, заметила ли она».

Щурящийся гробомаг и горбящийся гробовщик быстро провели их в амбар с нужным телом и с пятью другими.

Она прошла туда, дождавшись кивка Микала. Клэр шел следом, прижимая платок к длинному чувствительному носу. Эмма без проблем поняла, где Николь.

Гробомаг, бледный юноша с жирными темными волосами и длинными пальцами, с красной полоской на штанах и в шляпе кивнул, когда она остановилась. Ее глаза расширились.

— Да, — сказал он, гнусавя. — Сразу тошнить начинает, да? Доктор не ощущает этого, но он слеп. А потом я увидел, и все стало понятно.

— Да уж, — Эмма прошла мимо Микала, который разглядывал тело торговца фруктами на традиционном мраморе, ладони и ноги пронзило железо, раны были обожжены чарами, чтобы не беспокоить покой трупа. Рот крупного мужчины был приоткрыт, чтобы насыпать соль или налить вина. Рот не был закрыт, чтобы не пустить духа, так что гробомаг посудил, что он умер не насильственно. — Отчет?

— Ах, да, принесу. Вы же не упадете в обморок?

— Не планирую. Но у меня есть помощники.

— Да, — он замер, посмотрел на Клэра, мрачно взглянул на Микала. — Вы же не станете злой?

— Я не буду звать ее дух отвечать на вопросы, не бойтесь, — она старалась не звучать изумленно. — И я не стала бы так делать тут. Я не безответственная.

— Справедливо, — он кивнул и коснулся шляпы. — Я за отчетом. Она не приличная.

— Трупы редко бывают такими, сэр. Спасибо.

Он ушел с гробовщиком, чей взгляд не был радостным. Конечно, платили им мало, и только нищие согласились бы проводить дни с мертвыми. А за это у них была комната, хоть они и делили дом с трупами, и через пару лет работы у них возникала слепота. Может, к тому времени слепота была благословением.

Странно, что гробомаги не боялись, хоть их Дисциплина была почти такой же Черной, как у Эммы. Но работа с гробовщиками была как работа с трубочистами.

— Я к этому никогда не привыкну, — мрачно пробормотал Клэр.