Ольга Боярышева - Лев и монстр [СИ]

— Живой, — скривилась Шанталь, — сила удара была слабовата, чтоб нанести ему смертельную рану. А нож туповат, поэтому глубоко не вошел, лишь кожу расцарапал. Крови много потерял, вену значит задели, а сознание потерял скорее всего из-за болевого шока.

На этих словах мы дружно выдохнули. Эдвард уже перевязывал его, поэтому казалось, что все позади.

— А еще мы нашли вот это, — произнесла кухарка и пнула Томаса по ноге.

— Шанталь, — укоризненно сказал Эдвард. И мы увидели у неё в руках удавку.

Я выхватил веревку и не мог поверить в происходящее. Этот парень проник сюда, чтоб повесить Бонстер? Ой дурааак! Но почему? Он же не такой. Я перевел взгляд на Керри — она медленно превращалась в холодную статую. Спина выпрямилась, губы сжались в тонкую линию, черты лица заострились — знакомая маска леди Монстра. Парадная дверь открылась, послышались голоса охраны.

— Эдвард и Лаен остаются здесь, как закончится обыск, перенесете его, — она брезгливо указала на бессознательного парня, — в комнату Лаена и прикуете.

За ней громко захлопнулась дверь.

— Эту комнату мы уже обыскали и в мой кабинет тоже не заходите, — услышали мы её указания охране. — Собаки?

— Ищем, — ответил один из охраны. И они разошлись.

Мы с Эдвардом просидели где-то полчаса взаперти. Он молчал, а я все переводил взгляд с Томаса на веревку.

— Не верится, да? — хмыкнул вдруг старик.

— Не верится, — не сразу ответил я.

— Я тоже был разочарован в людях. Очень сильно. Казалось, что если ты не можешь совершить тяжкий поступок, то и другие не могут. Ну, или ходябы большинство. А тут…вот. Мы слишком часто судим людей по себе, это не правильно. И самое печальное, что у них у всех найдется свое оправдание своим поступкам: плохое воспитание, дурные гены, нехватка денег, лень, зависть, зависимость, да или тот же сглаз соседки. А ты сидишь потом и думаешь — а я просто не смог бы потом смотреть на себя в зеркало. А остальные могут. Смирись Лаен. Мир делится на плохих и хороших. Надо лишь уметь их отличать.

— Но Томас хороший человек, он просто глупый, молодой еще, — это то, что я всю эту ночь повторял себе.

— Потому и глупый, что не умеет отличать людей. Он мог просто, как и все, молча греть свою ненависть, но он пришел сюда. И его намерения весьма ясны, — он указал на удавку. — Убей он Керри и стал бы в своем кругу героем, но не для меня. Для меня он стал бы жестоким убийцей. Если бы я хотел бы ему отомстить и тоже повесил бы его, то убийцей считали бы меня. И мало ли кто посчитал бы это возмездием.

— И что же делать? — растерялся я.

— На самом деле, все не так уж и сложно. Нужно лишь стать последним звеном в цепи зла.

— То есть если тебе сделали плохо, то нужно стерпеть и простить? — мне сложно принять такую философию.

— По сути да. Иначе зло никогда не остановится и вернется тебе по цепочке вновь.

— Вы, случайно, не бывший священник?

— Нет, — улыбнулся он. Дверь открылась и вошла Шанталь.

— Все пусто, пока никого не нашли. Несите его наверх, — она бросила простынь и мы аккуратно перенесли его на второй этаж, уложили в мою постель и приковали в кандалы.

— А где госпожа? — спросил я.

— Она с собаками, — печально ответила кухарка. — В сарае.

Я бросился туда. Она сидела в углу сарая, на куче соломы и медленно гладила своих верных друзей, положив их головы себе на колени.

— Они живы, — тихо сказала она, заметив меня. — На их шеях нашли по одной иголочке с усыпительными примочками. Они спят, — взгляд её потеплел, очередная слеза скатилась по щеке.

— Это прекрасная новость, — я сел сзади и обнял её, она устало облокотилась и со временем уснула.

Ирония жизни — человек шел удушить девушку, при этом пожалел её собак и вместо отравить их, он просто вколол снотворное.

— Утро, — прошептал я и сел, ноги затекли от неудобной позы. Меня сразу же облобызали с двух сторон. — Фу!

Рядом зашевелилась Керри.

— Доброе утро, мои хорошие, — собаки плавно переключились на неё. Картина семейного возъединения умиляла с утра: девушка с соломой в волосах и две скачущие рядом громадины. Как я рад, что с ними тремя все хорошо. Но наверху находится человек, с которым у меня есть очень серьезный разговор.

— Дай нам пару минут, — не отвлекаясь от своих питомцев, сказала Керри. — Я приведу себя в порядок, и мы зайдем к нему вместе.

— Хорошо, — я пошел к колодцу, умылся, взбодрился и отправился на кухню.

Кухарка налила мне теплого молочка и вытащила из волос соломинку.

— А мне, пожалуй, чай с мятой, — в кухню вошла Керри, — или с валерианой или с градусом.

— Плохое из тебя успокоительное, — буркнула мне Шанталь и также вытащила соломинку из волос своей госпожи.

Что за намек? Керри похоже не расслышала её слова, иначе не спустила бы своей кухарке такое сваволие. Пришлось мне одному сидеть и злостно на неё взирать. Что похоже, только позабавило эту несносную женщину. Ну что за человек?

— Очнулся, — в кухню вбежала Дарья. И мы, переглянувшись, пошли к незваному ночному гостю.

Болезненного вида Томас лежал на кровати, руками держась за свой бок. Рядом находился Эдвард, поднимая с пола осколки разбитой кружки.

— Пить лекарство мы не хотим, — поведал нам Эдвард.

Я подошел к нему и сел рядом. Он смотрел на меня с надеждой.

— Томас, рана у тебя не глубокая и пока не смертельная, но тебе нужно восстановить силы. Ты потерял много крови, поэтому придется пить лекарство, — парень был немного сбит с толку, прям как я в первый день пребывания здесь.

По сути он должен был быть уже в тюрьме за проникновение на частную территорию, порчу имущества и покушение, и он это понимал, поэтому и прибывал в растерянности. Томас бегло глянул мне за спину.

— Можно мне поговорить с ним наедине? — я повернулся к Керри. Она кивнула и нас оставили одних.

— Ен, что со мной будет? — сразу оживился раненный.

— Что ты вообще вчера тут забыл? — взорвался я. — Удавка? Томас, чем ты думал? Зачем ты сюда пришел?

— Я знаю, что я глупо поступил. Это все ребята, они подстрекали на это, говорили, что я трус.

— А в итоге ты просто дурак, который пойдет под суд за покушение на жизнь депутатской особы, — у парня стал совсем жалостный вид. Надеюсь Керри все же не сообщит о происшествии, раз до сих пор этого не сделала.

— Ты видишь это, — я указал на его кандалы, — это милость той, которую ты вчера хотел лишить жизни. По её милости ты живой, а не истек кровью неизвестно где. И мне это ещё сложно принять, но только исключительно из любви к людям она еще не вызвала сюда шерифа.

— Ты о ком сейчас, — скривился Томас.

— О Керри Бонстер.

— Лаен…, - он выпучил на меня глаза. — Что они с тобой сделали?

— Они меня спасли, — я встал и отправился на выход. — Пей лекарство, не бойся, не отравят.