Ольга Боярышева - Лев и монстр [СИ]

— Одень это и строго иди за мной.

Я кое-как накинул это на себя и мы вышли к каретам. Там мы забрались в одну из них, но она быстро вышла из нее и о чем-то заговорила с кучером. Затем настала тишина и вскоре они уже вдвоем сели в карету.

Боится? Правильно делает.

Подошел еще один кучер и мы двинулись в путь. На повороте меня хорошенько тряхнуло и я навалился вбок, отчего кучер, сидящий внутри, напрягся и я увидел у него в руке нож.

— Еще раз так рыпнешься и пожалеешь, — пробасил мужчина.

— Смотри, да он же сейчас сознание потеряет, — сказала вторая наша попутчица и прежде чем провалиться в забытье, я отметил, что голос этой барышни слишком юн и что похоже в карете изначально Керри Бонстер и не ехала. Умно.

Приходил в сознание медленно и как только осознавал где я нахожусь, хотелось провалиться не только обратно в сон, но и сквозь землю. Особняк Бонстер. Ненавижу эту женщину до скрежета зубов, до хруста костей. Кто она? Она монстр! И этот монстр был рожден, чтобы уничтожать все хорошее в этом мире. Бонстер-монстер! Её дурная слава расползается далеко за пределы нашей страны. Её именем больше не называют девочек, а пугают непослушных детишек.

Десять лет назад Керри Бонстер была назначена мелким чиновником и, почувствовав прилив власти, она начала свою черную деятельность, придумывая самые жесткие и бесчеловечные реформы. Уже через полгода после её назначения она предложила чудовищный проект — «Налог на сбыт товара» и, как ни странно, его приняли, правда, с ослабляющими поправками. И после этого её повысили. Потом еще один проект, и ещё, и вот она добралась и до церкви. Интересно, она хоть раз была там, в святая святых? Хотя, о чем это я?! Её наверняка бы молния убила еще на пороге, а потом бы разверзлась земля и её собратья монстры утащили бы её туда, где ей и положено быть. А что ещё можно подумать о человеке, который шесть лет назад на главной площади приказал отрубить старику ногу лишь за то, что он наступил на полог её платья и порвал его. Это было двадцать седьмого июля. С того дня она больше не прогуливалась по городу, зная, что её обязательно убьют. А через два года, по совпадению ли или нет, но ровно двадцать седьмого июля, став невольной свидетельницей, как в продуктовой лавке девочка украла ночью половину бочки солений, немедленно приказала заколотить её в этой же бочке и возить по городу в назидание остальным. Говорят, эту бочку она велела осмолить и установить на пьедестале в собственном саду. Помню волну протестов, прокатившуюся по городу и пару неудавшихся покушений. Но её как будто сама нечистая охраняет и ничто её не берет. Но ничего, как только я все выясню про её новые реформы, мою руку ничто не сможет удержать. Это будет или нож, или веревка, яд, топор, осиновый кол, я даже готов голыми руками её придушить.

— Смотри, как он во сне улыбается, — сказал женский голос. — Наверное, снится что-то хорошее. Может жить будет?

— Будет, парень вроде крепкий, но его как будто неделю в темнице держали, — этот голос принадлежит кучеру из нашей кареты, я сразу узнал.

Я открыл глаза, возле меня сидел мужчина в возрасте и очень настороженно на меня взирал. Чуть дальше, стояла седая старушка, крепко сжимающая кувшин и явно испуганная моим пробуждением.

— Воды, — скомандовал старик. Кувшин плавно перекочевал ко мне, но как только я его взял, то чуть не выронил с ослабших рук. Мужчина помог мне присесть и напоил водой.

— Шанталь, неси бульон и сухари. И накажи Дарье приготовить комнату, одежду и бочку с водой. Крепись парень, мы что-нибудь придумаем.

Это было странно слышать в таком месте, а может я что-то перепутал. С чего бы ко мне такое отношение?

«Мм, как вкусно!» — наконец-то я ем. И даже если еда чем-нибудь отравлена, то спасибо предкам — мне никакой яд не страшен.

Затем меня повели куда-то. Второй этаж, направо, дверь. Ух ты! Неужели мне выделили апартаменты. Ну, ладно, не апартаменты. Комнатка, напоминающая опустевшую гардеробную с небольшим окном и узкой кроватью. Посередине стояла бочка с водой.

— Ты, парень, извини, но пока поживешь здесь.

Я кивнул, меня, если честно и такие условия устраивают. А уж после тюремных стен — и подавно.

— Давай помогу тебе залезть, ополоснешься.

Я залез и на минуту прикрыл даже глаза от удовольствия, конечно, такое отношение к себе настораживало. Сейчас однозначно где-то вылезет подвох. А вот и он! Четкий звук цепи. Я оглянулся на старика. Тот доставал из-под кровати кандалы для одной ноги.

— Это вынужденный мера, — и виновато глянув на мой ошейник, — и надеюсь временная. Но так надо.

В дверь постучались.

— Это одежду принесли, — он пошел к двери, а я покосился на цепь с железным пояском. Такой одевают именно человеку. Стиснув зубы, я попытался отогнать от себя разыгравшиеся образы. Зачем у неё дома имеется такая комната и кого она тут держала?

Искупали, одели, накормили, что уж тут сказать, это, наверное, самые добродушные хозяева. Вот только кандалы на ноге трут немного, и цепь громко звенит при малейшем движении, а так все отлично. Хотя, чего это я жалуюсь, мы с моим другом, затевая весь этот спектакль, и понятия не имели, на что рассчитывать. То что она меня не убьет, это мы знали. Не зря же при стольких свидетелях присягу приносил.

Я аккуратно, чтоб издавать как можно меньше звуков, отломал от кроватной пружины прутик и открыл кандалы. Не впервой мне приходилось это делать, как знал, что такой опыт лишним не будет. Сейчас нужно было послушать, что они там говорят. Я приоткрыл дверь и услышал голоса. Хорошо, что мои предки, норбы, обладали очень хорошим слухом. Никто не знал, что иметь в крови их ген, это на самом деле лучший подарок.

В дальнем углу холла, за столиком сидели трое: старик-кучер, который представился мне как Эдвард, девчонка Дарья, по голосу я узнал, что именно эта девушка и ехала в карете со мной, и конечно же, мисс Бонстер. Услышав её голос, меня передернула волна отвращения. Я попытался успокоиться и сосредоточиться на разговоре.

— Эдвард, ну рассказывай, что ты узнал? — голос принадлежал Дарье.

— Не так уж и много. Норбы — народ, как вы знаете, живший в жарких странах и имеющий очень смуглый окрас кожи. Из-за дикости и отчужденности племен, их часто похищали белые люди и делали своими рабами. Но рабы были необузданные и агрессивные, поэтому они могли и убить своих хозяев. Тогда люди, обладающие магическими знаниями, обратили внимание, что некая трава, под названием лободка, действует на норбов очень необычно. Стоит норбу учуять запах этой травы, как они впадают в ступор и их мозг переключается, становясь абсолютно послушным. Эти недомаги и создали рабские ошейники, включив в состав легкий и не угасающий запах этой лободки.