Ная Геярова - Леший. Четвертые врата (СИ)

– Вы мне не верите? Не верите? Там был лайнер не-людей!

Леший осторожно обошел Стаса и взял в руки чайник.

– Стас, ты присядь. Я сейчас принесу воды. Вскипятим чаю и продолжим разговор!

– Вы мне не верите! – Стас так резко обернулся к Кондрату, что ударил рукой чайник, тот испуганно звякнул. Кондрат прижал чайник к себе и отчего-то погладил по крышке. Как-то разом стало тоскливо. И от вида Стаса и от неживого звона чайника. Говорят, у каждого из людей есть предчувствия. Наверное, одно из них сейчас сработало и в следователе районного отдела полиции майоре Лешем Кондрате. Вот только какое именно, понять он не успел.

За окном громыхнул гром.

– Вы мне верите!

– Я верю тебе, Стас! – смотря прямо в глаза пареньку, сказал Кондрат, твердо решив вызывать скорую. Парню однозначно нужно принудительное психиатрическое лечение. А то чувствует Кондрат и ему уже что-то передается, иначе, откуда такая дикая до оскомины тоска!

– Я тебе верю, – повторил Леший неуверенно и направился к двери.

В коридоре против обыкновения было пусто. И даже лампочки как будто потускнели. Кондрат прошел до дежурки и заглянул. Семена не оказалось на месте. Кондрат глянул назад в коридор. Тоска, внезапно обрушивавшаяся в кабинете, как будто стала осязаемой, и, неприятно прошлась по затылку и вниз к почкам, откуда стукнуло в сердце.

Тук, тук. И то сжалось. Тууук.

Кондрат вдохнул, набрал побольше воздуха в легкие, и шумно выдохнул. Про себя он выругал Семена, не вовремя его понесло куда-то. Однако ж, и остальных сотрудников было не видно. Вроде, как и время еще рабочее. Темно на улице, так у них район северный, темнеет рано. Однако, странное, дикое ощущение, навязанное тоской подсказывало – здание пусто. В затылке похолодело. Двери прикрыты, за окном полумгла, яркие вспышки молнии разрезали чернильно-серое небо, в крышу и окна долбили крупные капли, раскаты грома проносились над зданием. Кондрат еще раз оглянулся в надежде, что кто-нибудь вдруг выйдет из кабинета или объявиться дежурный Семен. Пустой коридор. Очередной раз блеснула в окне зарница молнии и гроза раскатисто громыхнула. Кондрат передернулся, скидывая онемение, прошел к телефону и набрал номер скорой помощи.

Длинные гудки. Секунда, две, три…

В дежурке внезапно стало темно, тусклые лампочки не могли разогнать ниоткуда взявшуюся тьму. Только трубка продолжала:

– Туууу. Туууу.

Кондрат вцепился в неё словно в спасительную. Тьма сгущалась. Тьма обретала густоту и становилась ощутимой. Ею становилось трудно дышать. Она свилась вокруг змеёй, и чудилось, вот-вот сожмет Лешего в черные тиски.

«Сумасшествие заразно, – совершено четко осознал Кондрат. – Вот оно. Надо было не соглашаться с Разумовым, определять паренька в главк. А я…», – тоска вперемешку с ужасом прокралась по всему телу ознобом.

– Туууу, туууу, – медленно выдавливала трубка.

В эту секунду во тьме послышались четкие шаги.

Топ, Топ. Топ, топ.

– Третья скорая, слушает.

Леший вздрогнул от голоса. И тут же пришел в себя. Тьма, разом растворилась в свете лампочек, а шаги, заглушились голосом в трубке. «Что за бред, еще секунду назад лез в голову?»

– Алло, я слушаю. Говорите!

– Следователь Первомайского отдела, – представился Кондрат, – у меня тут не вполне здоровый паренек.

– В каком смысле? – равнодушно поинтересовалась трубка.

– Как-то он заговаривается.

– Так вам не нас, вам психушку.

– Черт! Мне вас. Он сегодня пережил некий шок. Ваши приезжали, ставили ему укол. Может вы...

– Куда выезжали? Адрес…

– Крайский микрорайон, дом семнадцать...

– Вызова на этот район не было, – не дослушав, ответила трубка.

– Как не было? Ваши приезжали...

Крик, раздавшийся в эту минуту, заставил волосы на теле Лешего встать дыбом. Тоска, все ещё холодившая затылок, мгновенно уступила место ужасу.

Крик Стаса заглушил ответ дежурного скорой, рука Кондрата дрогнула, разом подкосились ноги, трубка выпала из рук. Леший уже не думал ни о скорой, ни о телефоне. На ватных ногах он еле смог сделать пару шагов из дежурки. Облокотился о дверной проем, выглянул в коридор. И тут же пожалел, что вообще вышел.

Из-под закрытой двери его кабинета, бил яркий, обжигающий глаза, синий свет.

В горле пересохло. Холод от затылка спустился к ушам, свело от напряжения челюсть.

«Нужно кого-то позвать», – пульсом, но как-то пугано, медленно, отозвалось в мозгу. Однако сделать это оказалось сложно.

– Помогите! – едва провернул ватным языком, при этом щелкнул зубами непослушной челюсти, Леший. Вот только голос его был едва слышен. А звуки и вовсе не разобрать. Хрип.

– Пом... – спазм сдавил горло.

Гром грянул так, что зазвенели стекла, и форточка, не закрытая на щеколду, ударила о раму.

Свет разливался по коридору, медленно подбираясь к Кондрату.

– По… – крик не шел. Леший хрипел, чувствуя, как налились свинцом ноги, и бросило в пот. – По… те…

Молния сверкнула в очередной раз, пробиваясь через пасмурное небо. Синий свет подполз совсем близко к Кондрату, и тому почудилось, будто в лицо дыхнуло хвоей. Свет стоял стеной рядом с Кондратом. И майор был готов поклясться, дышал ему в лицо. Тяжело, с хрипотцой дышал. Потом развернулся и начал уползать обратно в коридор под щель в дверь кабинета Лешего.

Когда молния блеснула очередной раз, в коридоре было пусто. Крик Стаса умолк вместе с исчезнувшим светом.

И только тогда, глухо, как будто через вату до Кондрата донесся вопрошающий из трубки голос. – Алла, алло… вы куда пропали?.. Эй, районное… Так к вам отправлять психиатров?

Леший с трудом дошел до стола, поднял трубку и устало произнес:

– Отправляйте бригаду. У нас труп.

– Успокойся, – голос Фархада от напряжения шептал. Сам он старательно отводил от Кондрата глаза. – Теперь повтори. Что произошло в кабинете?

– Он вел себя странно… – старательно подбирая слова, в третий раз, начал повествование Леший.

До этого он уже рассказал историю дежурному – Семену, который и вызвал начальство. Потом он рассказал это и самому начальству, и вот теперь рассказывал это начальству начальства.

Фархад – старший капитан, непосредственный начальник Первомайского РОВД. Обычно уверенный с прямым взглядом темных глаз. Теперь он стоял в углу у окна и курил пятую сигару подряд, стряхивая пепел в открытое окно, в котором небо уже давно отсвечивало чистыми, как серебро, после дождя, звездами. Тучи ушли к горизонту и лишь изредка озаряли последними раскатами и далекими молниями. За стенами районного была ночь. Поздняя ночь, вот только в кабинете всё горел свет и Кондрата всё спрашивали и спрашивали, а уверенный всегда Фархад Шахмудинович стоял, отводя взгляд, и между бровей залегли глубокие морщины.