Агата Бариста - Три королевских слова-2

— Мы почувствовали. Анька даже крикнула, что она следующая…

— Да, Анна тоже… Они получили по заслугам. Так же, как Ангелина.

— Мне кажется… или ты сожалеешь?

— Мне жаль, — подбирая слова, сказала я, — не могу сказать, что их самих… Но жизнь сама по себе — драгоценный дар, долгий-долгий день, наполненный светом и радостью… а они так быстро и бездарно его потратили.

— Ты не такая уж тихоня, правда? Я видела в тебе стержень… в отличие от других. — Она прикрыла глаза и тихо сказала: — Может, понапрасну я тебя тогда отпустила… всё пошло прахом… но, наверное, так было угодно судьбе. Мне всегда казалось, что у моей сказки будет плохой конец. — Она снова посмотрела на меня мутнеющим взглядом. — Мортен тебя больше не отпустит, но в живых оставит. Он ведь сказал нам, что нашёл способ поддерживать человеческую форму, не жертвуя донором … Ксеня бесилась ужасно… Мортен тебя любит… по-своему…

— Очень по-своему, — пробормотала я.

— Он придёт… — убеждённо прошептала Люда, и, словно в подтверждение её слов, красная нить на моём запястье вдруг стала жечь кожу словно раскалённая проволока.

Я тихонько вскрикнула, схватившись за запястье.

Огненный барьер взметнулся вверх трёхметровой стеной и тут же опал. Я вскочила и обнаружила, что расщелина в граните постепенно сокращается. На мгновение проявился защитный купол; он весь покрылся кракелюрами как лак на старой картине и тоже пропал.

Сражавшиеся наверху теперь плавно опустились на остров. Кайлеан быстро переместился так, чтобы я оказалась за его спиной. Я с отчаяньем увидала, как ему досталось. Длинные волосы спутались, куртка превратилась в окровавленные лохмотья, один рукав был почти оторван и на обнажившемся плече темнела рана. Впрочем, Химериан и отец тоже выглядели изрядно потрёпанными.

Отец, Кайлеан и Химериан образовывали треугольник, в центре которого раскинул руки Мортен. Из кончиков его пальцев вытекали извилистые зеленоватые энергетические нити, впивавшиеся справа в тело Леара, слева — в тело Арабеллы. Лица наследного принца и его супруги кукольно застыли, глаза остекленели… хищно оскалившийся Мортен выпивал из них жизненную энергию. Прямо на глазах Леар и Арабелла теряли объём, как сдувшиеся воздушные шары; похоже, это были уже не живые люди, а опустошаемые оболочки.

Видно было, что противоборствующая троица пытается остановить кошмарное действо, но все усилия не оказывали результата. Мортена окутывала еле заметная дымка, его тело даже стало чуть просвечивать — видимо, он перешёл в естественное для себя полупризрачное состояние. Я вспомнила, как тревожила Кайлеана именно эта особенность — сын Илгалеи не принадлежал ни к миру живых, ни к миру мёртвых, — и теперь понимала, как он был прав. Мортен оказался поразительно живуч.

Кайлеан плёл в воздухе заклинания — кружевные серебристые письмена, похожие на те, что появились на поверхности озера, и посылал их к Мортену… серебро тускнело и растворялось, едва коснувшись защитного свечения. Химериан швырял в Мортена пригоршни красных угольев… отец атаковал ослепительными файерболами… с тем же нулевым эффектом.

Вскоре Мортен разомкнул смертельную цепь, энергетические нити втянулись в его пальцы, и на землю упало то, что осталось от Леара и Арабеллы — уплощённые измятые очертания фигур, похожие на обёртки с изображением людей.

Мортен повёл плечами, размял шею и улыбнулся мне. Он выглядел посвежевшим и отдохнувшим, а его противники — уставшими и вымотанными.

— А вот теперь, Данечка, — проговорил зловеще Мортен, вперив в меня взор голубых глаз, — начнётся рок-н-ролл…

Он вскинул руки наизготовку, но тут рядом с папой появилась мама, а перед Мортеном встала Илгалея с хрустальным мечом.

— Кто тронет моего мальчика, сдохнет как собака, — заявила Илгалея и подняла меч.

Да, она крепко подпортила Мортену эффектный момент начала рок-н-ролла.

Это было нервное, но я отчётливо хихикнула.

Мортен метнул на меня косой взгляд, вздёрнул подбородок и произнёс ледяным тоном:

— Я сам справлюсь, Ваше Величество.

Илгалея дёрнулась как ужаленная:

— Сколько раз я говорила, не называй меня Величеством!

— Самое время требовать сыновних чувств, — процедил Мортен. — Проблема в том, что результат научного эксперимента по определению не может их испытывать.

Лицо Илгалеи на мгновение сделалось несчастным. Я подумала, что за давнее сумасбродство она расплачивалась долгие годы… и всё же продолжала любить своё детище… а Мортен тоже мучился, не в силах примириться с сущностью полупризрака… Мне внезапно захотелось оказаться на страницах какой-нибудь старинной книжки, где белое — это белое, чёрное — чёрное, и не надо жалеть злодеев.

— Впрочем… — Мортен небрежным взмахом расправился с летевшей в него цепочкой файерболов. — Пока я занят, можете отгонять от меня назойливых мух, Ваше Величество. — Он отвернулся от Илгалеи и как ни в чём не бывало подмигнул мне: — И всё-таки начнём веселье, Данимира! — Мортен поднял руку и щёлкнул пальцами.

…Сверху обрушился пронзительный скрежещущий пассаж — сто небесных гитаристов одновременно впились нервными пальцами в свои электроструны, я даже пошатнулась от материальной мощи звука, заполонившего каждый уголок пространства; пронзительный голос возопил смутно знакомое «livin' easy, livin' free…» и под обещанный Мортеном рок-н-ролл его фигура раздвоилась. Новоявленный двойник, ухмыляясь, переглянулся с Мортеном, а тот вновь щёлкнул пальцами и на свет явилась ещё одна копия… следом третья, четвёртая, пятая… Илгалея со своим зловещим мечом отступила в сторону, а каждый новый Мортен немедля бросался в атаку и вскоре Кайлеан с Химерианом, окружённые десятком противников, заняли оборону спина к спине, и так же поступили отец с матерью. Совсем недавно мы наступали, я была уверена, что победа близка, а теперь…

Я бросилась к Люде. Пришлось напрячь голос, чтобы меня услышали.

— Что это за фокусы?! — склонилась я над Людой, с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать трясти её за плечи. — Что это за двойники?

— Не двойники. Это сам Мортен и есть. Его коронный трюк. Он умеет расщеплять свою личность. Теперь каждая грань его характера — отдельный индивид. Смотри… тут есть Злость, Решительность, Беспощадность… Жадность и Щедрость… или вон… — она кивнула в сторону беспрестанно хохочущей копии, — Веселье… или Безумие… в каждом из нас намешано всякого разного, суть только в пропорциях. Приглядись внимательней, вдруг найдёшь Любовь и Доброту.

Я вспомнила разных Мортенов из библиотеки — с подобным мы уже сталкивались. Только думали, что имеем дело с разницей в восприятии, а дело, значит, было в другом?