Агата Бариста - Три королевских слова-2

Гадать было некогда.

— Как это остановить?

— Остановить? — прищурилась Люда. — Назовём вещи своими именами. Хочешь знать, как убить Мортена?

Я замерла, а Люда понимающе кивнула.

— Правда — такая неудобная вещь иногда. Но я скажу… мне терять нечего… и распоряжайся этим знанием как хочешь. Ты видишь множество граней, но все они связаны с неким центром. Чтобы убить Мортена сейчас, пока его личность расщеплена, надо уничтожить главный элемент. Тогда погибнут и остальные… или ослабеют настолько, что справиться с ними не составит труда.

— Уничтожить самого сильного? — Растерянным взглядом я выискивала отличия в быстро передвигающихся фигурах.

Люда закашлялась, поманила к себе, и я придвинулась ближе.

— Пойми. Один из множества — то неизменяемое, что появляется на свет с первой искрой разума и сопровождает нас до конца… то, что скрепляет и поддерживает в любых испытаниях… он-то и есть главнейший среди всех.

Немного подумав, я осторожно предположила:

— Ты говоришь о душе?

— Не знаю… наверное, можно назвать и так. Мортен был бы польщён. — Люда слабо улыбнулась. — Сколько раз ему заявляли, что души у него нет.

— Но как найти среди всех этого главного?

Она шевельнула плечами.

— Не такой уж я знаток психологии. Для меня душа Мортена осталась в потёмках. Хотя я б не стала искать монстра с клыками в пене. А в остальном… ну… пробуйте «методом научного тыка».

Людмила замолчала, прикрыв глаза, и я выпрямилась. Полученные сведения в силу их неопределённости имели сомнительную ценность. Но всё же я передала анималингвой её слова для Кайлеана. В нашей ситуации пора было хвататься за соломинку. В ответ пришло краткое и едва различимое «понял». Видимо, сил на другой ответ у него не было.

Новая волна дурного предчувствия приближалась, но не успела я предаться переживаниям, как разом умолк гитарный надрыв и оборвался пронзительный голос — будто я нырнула и в уши попала вода.

В тишине от толпы сражающихся отделился человек и, прихрамывая, двинулся к нам.

Сердце застучало с удвоенной силой — это был один из двойников.

Я сидела на земле рядом с Людой, не в силах пошевелиться.

…При безусловном сходстве с Мортеном эта часть души выглядела странно, напоминая театрального Ричарда Третьего — в старинной одежде, одно плечо выше другого, и когда двойник мельком оглянулся на бой, я поняла, что за спиной у него горб. Тонкое болезненное лицо, обрамлённое золотыми кудрями, тоже не блистало той искрящейся лукавой красотой, что была свойственна оригиналу… однако взгляд… взгляд не изменился.

Горбун поклонился и церемонным движением протянул руку, чтобы помочь мне подняться.

Понимая, что глупо упираться и уползать на четвереньках, я протянула руку в ответ. Как только мои пальцы оказались в ладони Мортена, меня будто что-то подхватило, закружило, мир вокруг расплылся.

Исчезла битва и куда-то делась Люда, стёрлись серебряные письмена на льду и вместо берегов в траурных перьях гигантских папоротников вокруг встали серые стены с грубо вытесанными колоннами, над головой сомкнулись высокие своды.

Я быстро огляделась в незнакомом месте.

Это был, очевидно, тронный зал — у дальней стены каменные ступени вели к возвышению, на котором стояли два одинаковых характерных кресла — огромные, богато украшенные, с высокими спинками. По сравнению с лощёным Эрмитанским, здешний интерьер казался более старым, более брутальным и, в конечном счете, больше напоминал реальные замки в моём родном измерении.

Королевские кресла пустовали, но вокруг — на возвышении и в самом зале — постепенно проявлялись очертания людей в нарядных одеждах. Призрачные придворные степенно фланировали, занятые светским общением. На балконе небольшой струнный оркестр выплетал старинную мелодию.

— Мы в голограмме?

Горбун покачал головой.

— Считай, что мы в несбывшемся. Сколько бы мы здесь не были, для остальных не пройдёт и секунды. Я хотел показать, чего ты лишилась, — Мортен указал на трон. — Мы могли бы править Аннморией вместе.

— Не могли бы. — Я попыталась отдёрнуть руку, но он стиснул её. Несмотря на общий болезненный вид, пальцы у него оказались железными.

Мортен склонил голову набок.

— Боишься?

В ответ я насмешливо приподняла брови.

Действительно, глупости какие. Чего бояться человека, отдавшего тебя на растерзание демонам?..

Мортен понял меня без слов.

— Знаю, мне не получить прощения, но я хочу, чтобы ты услышала… Тогда я был болен, я был не в себе и совершил ошибку. И потом… я сожалел… очень сожалел…

— Угу, — хмуро сказала я. — Страдал, лил крокодиловы слёзы?

— Может, и лил, — так же хмуро сказал Мортен. — Говорю тебе… жажда живой крови оказалась сильней меня… непобедимый инстинкт завладевает всем существом, пронизывает каждую клетку и помрачает рассудок… если б ты знала, как ужасно возвращаться в призрачное состояние…

Я снова попыталась избавиться от железных пальцев.

— А Кайлеан скорее трижды умер бы сам! — выпалила я. — И никакой инстинкт не заставил бы его принести меня в жертву!

Хватка ослабла.

— Да, — скривившись, признал Мортен, — некромант ухнул бездну энергии на твою защиту. Ослабил он себя фатально. Ему не устоять. И, главное, всё напрасно. Есть области магии, доступные только мне. В сущности, мы лишь играем в кошки-мышки… и мышка здесь не я.

Моё сердце сжалось. Кайлеан предвидел… «Если я погибну…» — говорил он…

— Тогда верни меня обратно. Если Кайлеану суждено умереть, пусть я умру вместе с ним.

Горбун долго изучал меня, затем изрёк:

— Вы, люди… так нелогичны… Какой смысл в твоём желании?

Не собираясь читать мораль, я всё же произнесла:

— Если ты не понимаешь таких вещей, значит, всё это время ты стремился стать лишь кровоточащим куском мяса. Человечность кроется в другом.

Он сузил глаза и накренился в мою сторону, и на мгновение показалось, что сейчас мне настанет конец. Но Мортен внезапно вздохнул и расслабился.

— Ах, Данимира, Данимира… Твоя добродетель несокрушима, — усмехнулся он, покачав головой. — Даже на краю гибели ты остаёшься хорошей девочкой.

— На краю гибели не имеет смысла меняться, не находишь?

— Возможно, в переменах кроется спасение.

— Не для всех. Верни меня обратно, — тихо сказала я. — И дальше… будь что будет.

— У всего есть своя цена.

— Какова же твоя? — Я прищурилась. — Подарить тебе почку? Или сразу отдать весь организм на запчасти?

— Взамен… один танец… Подари мне всего один танец…

— И я буду свободна?

Он помолчал, прислушиваясь к чему-то, и поглядел на меня в упор.

— И будешь свободна. Клянусь. — Он подал знак музыкантам на балконе.