Янина Василик - Храни меня, Тьма [СИ]

Витаррэль молча кивнул. Портал вывёл их в жилище Повелителей, в котором светлый знал не только все укромные уголки, а и узор на всех дощечках, из которых были сложены стены, пол и даже потолок. От теплой древесины веяло теплом любимого дома. Но сегодня эльф впервые чувствовал себя здесь неуютно и многое бы отдал, чтобы побыстрее вернуться на негостеприимные просторы Заброшенных земель — там дышалось свободней.

— Вернулся? А к чему такой эскорт? — в дверном проеме эффектно появился Артисерэль и, не выказывая особого удивления, направил ладонь в сторону тела магистра.

— Да пришлось лично сопроводить человека, отправлявшегося к тебе. Видимо, очень спешил доложить о своих успехах, но не перенёс встречи с клинками Тебара, — объяснил Витаррэль и спокойно уселся на ближайший стул. Причём не в безупречно-изящной эльфийской манере, а как лично ему всегда нравилось — развернув стул спинкой вперёд и положив подбородок на скрещенные запястья.

— Жаль. Видимо, я ошибся, — задумчиво объявил бывший Светлый Повелитель, разглядывая сына, словно впервые его видел. — Причём не только в этом маге.

И тут же очнулся от невесёлых размышлений, плавно взмахнул рукой и материализовал парочку удобных кресел и небольшой столик, сервированный бокалами и блюдом с фигурно нарезанными фруктами, в центре которого возвышалась бутылка из матово-чёрного стекла. Сделал небрежный приглашающий жест и сам откупорил вино.

— Я не буду есть в твоём доме, — ровно заявил Тиану.

— Думаешь, отравлю? — усмехнулся Артисерэль.

— А что, запас антайра уже вышел? — тем же тоном вопросил оборотень, не двигаясь с места. — Что ж ты так недальновиден? Нас-то, тварей таких, ещё много осталось. И благодаря твоему сыну, открывшему мне путь в вашу Долину, я могу их призвать прямо сейчас. И прямо сюда.

— Но не будешь этого делать, — неожиданно уверенным тоном прервал его Витарр. — Я привёл тебя сюда не выяснять, кто из вас круче — хочу, чтобы ты своими ушами услышал, что эльфы здесь не причём. И подтвердил это Аталь, если потребуется. Не стоит возобновлять вражду между нашими народами из-за одного недоразумения.

— Ты действительно рассчитываешь, что я буду оправдываться перед оборотнем? — насмешливо изогнул тонкую бровь Артисерэль.

— В этой ситуации правда — единственное спасение. И очень хочется узнать её из первых уст, — глаза юноши засветились непривычным зелёным светом, который лучше всяких слов убедил отца в правоте и правах сына.

— Да, я даровал человеческому магу толику нашей силы. Во-первых, было интересно, возможен ли такой обмен в принципе или Аталь была уникальным исключением. Оказалось — возможен. Только с магами уровня творца. Во-вторых, Эрвин прекрасно понимал, что идея поселить рядом с людьми целую расу оборотней — неразумна. Мягко говоря. Путь к решению этой проблемы мы искали вместе, а нашёл, как оказалось, он один. Лично я был против использования антайра и прямо объявил об этом магистру. Ведь даже наши предки никогда не прибегали к этому средству. И если бы мне захотелось умертвить предводителя оборотней, то вызвал бы его на поединок. Так было бы честно и правильно. Но Свет не позволил, и я отступил. Все дальнейшие подвиги — единоличная инициатива человека. Даю слово.

— Спасибо, — помедлив, произнёс оборотень.

— Вот уж не за что! — рассмеялся Артисерэль, сверкнув небесно-голубыми очами. — Если я умею проигрывать, это не значит, что отступаю от собственных убеждений. И несмотря на волю Покровителя, я по-прежнему считаю вашу расу опасной для нас. И ты прекрасно понимаешь почему.

— Понимаю. А проигрывать ты всё-таки не умеешь, поэтому и остался без власти Повелителя. Читал я ваши легенды. И не в виде обрывков, а в изначальных подлинниках. И считаю, что предположения о ребёнке-смеске, в котором в равной доле сплетутся эльфийский Дар и сила оборотня, очень утопичны. Но даже в этом случае не вижу катастрофы.

— Вырождение рода для тебя не проблема?

— А кто сказал, что одно уникальное смешение станет закономерностью? И отчего эта смесь должна обязательно быть взрывоопасна? Почему вы всегда ждёте подвоха от других? Собственная идеальность затмевает здравый смысл? А ведь единственное, что у вас действительно идеально и даже в избытке — самоуверенность! — с горечью проговорил оборотень, но тут же остыл, усилием воли вернув голосу привычное бархатистое звучание. — Впрочем, это не имеет никакого значения. Можешь оставить свои опасения, светлый. Так уж и быть, открою тебе великую тайну: сейчас я единственный оборотень, способный на такое смешение. И очень сомневаюсь, что оно будет по-легендарному равноценным. Но не испытываю ни малейшего желания проверять это экспериментальным путём, поэтому и собираюсь оставаться единственным до конца своих дней.

Артисерэль недоверчиво хмыкнул и впервые открыто взглянул в лицо Тиану. Долго всматривался в горящие золотом глаза с подозрительно вытянутым зрачком и снова хмыкнул, приняв решение.

— Вот и ладно, — эльф протянул руку ладонью вверх и на ней соткался из воздуха аккуратно сложенный лист пергамента, который под требовательным взором светлого быстро обернулся шагреневым чехлом и заискрился защитным заклинанием. — Держи, сын. Сбереги до его свадьбы. Лично я на ней присутствовать не собираюсь.

Тёмный усмехнулся. Он мог бы возразить, что свадьба и продолжение рода — совершенно не идентичные понятия для оборотней (в конце концов, привилегия упоённо страдать за одной-единственной подругой больше свойственна эльфам). Или ехидно пообещать, что даже если такое дивное событие и состоится, список гостей он проконтролирует самолично. Или встать на дыбы, клятвенно заверив нерушимость собственных намерений (и пусть бы кто попробовал оспорить!).

Но не стал. Язык не повернулся во всеуслышание отказать собственной вере в чудо.

— Лали, а ты чего с этим оборотнем… — заговорщицки продолжил прерванный допрос любопытный Тебар, но Эшэри тут же его перебил:

— Где Кристарн?

— Сбежал в лес деревья попинать, — ответила Повелительница, строя глазки Тебару с тонким намеком, что телохранитель, для которого личные отношения вверенного в охрану объекта являются тайной, не такой уж и мастер своего дела.

— Найди. Быстро.

Глядя на встревоженное лицо друга, Лаэлия моментально посерьезнела, закрыла глаза и мысленно воззвала к брату. Тот не ответил. Впрочем, так бывало и раньше, когда чаша терпения Кристарна переполнялась, и стремиться на призыв к ковырянию в душе от любимой сестры он попросту не желал. Повелительница философски пожала плечами и высказала свое драгоценное мнение по поводу тонкой душевной организации некоторых влюбленных параноиков.