Янина Василик - Храни меня, Тьма [СИ]

— Аль…

Полотняная дверь палатки распахнулась и сквозь защитный круг непринужденно просочилась Лаэлия, протягивая за собой светлого эльфа и оборотня.

— Ну вот. Жива ваша ненаглядная. Чего было волноваться?

Крис медленно вдохнул и недобро поинтересовался, не сдерживая рычащие нотки в голосе.

— А что, по-вашему, могло произойти с ней рядом со мною? Улететь на середину озера, утонуть, оказаться на морском берегу, сгинуть в открывшемся Портале? Нет, для этих подвигов у неё предусмотрен другой эскорт!

Дроу выдохнул, полюбовался на виноватую мордашку расстроенного эльфа и невозмутимое лицо оборотня, успешно изображавшего, что происходящее его персоны нисколько не касается. Тонкая ладошка мягко скользнула по плечу.

— Крис, да ты чего? Они-то тут при чём? Витарра рядом не было, а если б ни Тиану…

— То ничего бы не случилось!

— Прекрати.

— Друзьями своими командуй! — синие и зеленые глаза скрестились с одинаково непреклонной убежденностью в собственной правоте.

— Вот видите, мы совершенно не опоздали! Устраивайтесь поудобнее, скандал только начинается! — объявила Лаэлия и подала пример, нахально усевшись рядом с рассерженным братом, с удобством скрещивая длинные ноги.

Кристарн резко обернулся и перевел тяжелый взгляд на непрошеную гостью. Аталь пожала плечами и виновато улыбнулась в ответ на сочувственный взгляд Витарра.

— Истерика окончена? Быстро вы сегодня…

— Крис, — примирительно мягко перебила язвительную Повелительницу Аталь, пока тот не начал во всеуслышание признаваться в великой и могучей братской любви. — Пожалуйста, посмотри воспоминания Витаррэля. Он прочитал нечто важное в эльфийских рукописях, а что именно — не помнит.

Кристарн, не глядя на нее, встал и отрывисто бросил в сторону сестры:

— Лали сделает это не хуже. Заодно и займёт себя чем-то более полезным, чем поиски бесплатных представлений, — и быстро вышел из палатки.

Девушка бросилась было за ним, но две руки одновременно остановили её порыв.

— Не стоит, — мягко качнул головой оборотень.

— Пусть перебесится, — подтвердила Повелительница. — Крис, конечно, немного преувеличил — всё же воспоминания прошлого ему удаются намного лучше, но и я не бесталанна. Мне интересно, да и вам покажу сразу, чтобы долго не рассказывать. Иди сюда, светлый, хоть с тобой пообнимаюсь…

…Восково-желтый, потертый временем и чудом сохранившийся пергамент. Интересно, как звали обладательницу такого прекрасного почерка? Как назло, никаких имен не встречается. Только чёткие изящные руны с завитушками, летящие в порыве вдохновения. А жаль. Впрочем, она-то знала, о ком пишет, и вряд ли рассчитывала на толпу благодарных читателей…

…Наверное, этому нет оправдания.

Да, я — будущая мать. И смирилась с тем, что могу породить чудовище, обладающее безграничной властью надо всем, включая этот мир. Чудовище с кровью Хранителя, благословленное Светом и любимое Тьмой. Ведь в нашем роду уже были оборотни. Кто знает, во что может вылиться такое смешение? Сможет ли материнская любовь перебороть звериные инстинкты?

Но я в ответе не только за него, а и тех, кто доверился мне. Извечная проблема между личным счастьем и долгом. А есть ли у меня такой выбор?

Да, я — мать, но точно знаю, что здесь нет для нас будущего. Сколько ещё можно медлить, ведь наши земли совсем скоро исчезнут под водой?

Просить приюта у оборотней для всех нас? За мной просто не пойдут. Эльфы предпочтут смерть на родине гостеприимству врага.

Уйти одной? К нему? Тогда они не попадут в Средиземье — не хватит сил…

А переход через межмировой портал мой малыш не перенесёт. Но стоит ли его жизнь жизни целого народа? Моего народа? Нет. Это несправедливая, невозможная цена. И я не готова её заплатить.

Прости, малыш. Надеюсь, что ты когда-нибудь возродишься в другом теле, с другой душой. Появиться у меня — слишком рискованно для всех, и для тебя тоже… И я не в силах отыскать путь, на котором ты смог бы остаться. Прости, если сможешь…

Резкий порыв ветра вдохнул в палатку вечернюю прохладу. Тиану стремительно вышел прочь, сбив проекцию Повелительницы. Но та даже не рассердилась. Благодарно кивнула светлому эльфу, заговорщицки подмигнула Аталь и мягкой тенью скользнула вслед за оборотнем.

Что такое отчаяние? Это несокрушимое чувство собственного бессилия. Понимание, что самый твой затаённый страх, о котором ты усердно отгонял даже отголоски мыслей, уже совсем рядом. И обязательно, неотвратимо произойдет. И ты ничегошеньки не сможешь изменить. Тебе этого попросту не позволят. Потому что любят безмерно, и поэтому без раздумий пожертвуют собой ради тебя и всех остальных, живущих на этой земле.

И что можно сделать? Как изменить чужое предназначение, если на одной чаше весов лежит жизнь любимой, а на второй — целый ворох не менее важных и значимых для кого-то жизней детей, родителей, внуков, друзей…

— Скучаешь, дорогой?

Кристарн невольно вздрогнул и от души выругался про себя. Неважно, что его хваленые инстинкты категорически не воспринимали бывшую подругу как хоть какую-либо угрозу, на которую следовало бы реагировать. Но не заметить чужого появления было непростительно для лучшего воина дроу, и навевало на нехорошие мысли.

— Чего тебе, Мэнэми?

— Прости, зайчик, мне показалось, что тебе не помешает небольшая компания. Кстати, я уже давненько откликаюсь на имя Мелисса.

Дроу повернулся в сторону тонкого девичьего силуэта, живописно обрисованного на фоне закатного неба.

— Так и я уже не совсем зайчик. Вроде как ни с морковкой, ни с капустой в предосудительных связях не был уличен, так что хватит обзываться.

Мелисса лукаво улыбнулась и присела рядышком, изящно подобрав коленки к подбородку.

— Крис…

— Не нужно.

— Но я действительно хочу извиниться…

— Не стоит.

— Да почему?

Дроу усмехнулся в ответ на вполне искреннее возмущение и немного подался вперед, рассматривая глаза, так сильно заворожившие его когда-то.

— Ты ничего мне не должна. Как и я тебе. В отличие от моей светоносной любимой, я умею видеть полутона между черным и белым.

— И не злишься?

Тёмный покачал головой.

— У каждого из нас был выбор. Я смог бы отразить твои чары, если бы действительно захотел. Нохэмиле следовало поактивней бороться за свою любовь, Реиниру — отказаться от заманчивых, но таких эгоистичных и несбыточных надежд, а Лали — настучать мне по тыкве, не заботясь о вмешательстве в мой хрупкий внутренний мир. А так все оказались хороши.

Аталь поймёт, просто нужно время. Она ведь действительно умеет прощать и любить, по-моему, всех кроме себя. Вот и злится, что не разгадала тебя раньше…