Ксения Гаврилова - Ловушка для потерянной души

— У вас час. — Поклонился миссар и вышел из спальни, впуская двоих служек. Я зло стиснул зубы. Приказ отдан, я должен выполнять. До каких пор все вокруг будут мне приказывать?!

Я пытался сопротивляться. Конечно, не явно, но наряд менял трижды, прическу мне переделывали дважды. Тянул время, как мог, надеясь, что столь ответственный миссар плюнет на все и уйдет один. Однако он, похоже, даже не замечает моих потуг, стоит в дверях и отсутствующим взглядом изучает вид из окна. И что там интересного нашел? Одни камни, да деревья. Все развлечения.

Все же хоть что-то мне удалось сделать. Я задержал выезд на целый час. Меня вместе с толстым и неповоротливым лекарем погрузили в телегу, которая едва ли напоминала карету. Чувствовал себя неуютно, идя сквозь ровные ряды солдат, что ждали лишний час. Взгляды их были отнюдь не дружелюбными. Солдафоны. Есть ли мне до них дело!

Спустя миг, после того, как я успел устроиться на жесткой скамье, мы двинулись. Протяжно заскрипели колеса, забухали тяжелыми сапогами солдаты, слышалось ржание лошадей. Я устало откинулся на неудобную спинку сидения и закрыл глаза. Сердце колотилось в груди. Как же мне страшно.

— Как вы себя чувствуете? — участливо склонился к моему уху лекарь. Я лишь раздраженно отмахнулся. Лучше бы не заикался про болезнь. Теперь трястись с этим надоедливым типом.

Ковыряться в себе быстро надоело. Спать невозможно от постоянного шума за тонкими стенками кареты. Я крутился, пересаживался, пробовал рассматривать картинки, что предлагал мне лекарь. Скучно. Плюнув на холод, открыл окно. Кругом люди. Одинаковые доспехи, из которых виднеются так же похожие друг на друга лица. Грязь и холод. Почему-то казалось, солдат было больше, когда мы выезжали. Около сотни, а сейчас, едва ли двадцать наберется.

— Миссар! — позвал я генерала, который ехал рядом с повозкой на лошади.

— Да, мой принц? — кивнул он, подъезжая ближе.

— А почему солдат так мало? — я высунулся из окна, чтобы убедиться в своей правоте. Ни впереди, ни сзади других отрядов не видно.

— Нам пришло сообщение о большой группе разбойников. Я отправил людей. — Все так же безучастно глядя вперед пояснил он.

— Какие разбойники? — переспросил я, тут же спрятался обратно в повозку и отодвинулся от окна.

— Вот за этим я и отправил людей, принц.

— А я? А как же я? — вглядываюсь в кусты у дороги, усиленно прогоняя прочь мысли о стрелах в собственном горле.

— Двадцати обученных воинов вполне достаточно, чтобы отбиться от обычных людей с топорами, — пояснил он. Слова меня не успокоили. Я завернулся в плащ и закрыл окно. Холод забрался в нагретую карету и теперь жалил лицо.

Снова топот солдат и скрип повозки. Только теперь к ним добавился храп, наконец замолчавшего лекаря. Я потер виски, пытаясь успокоить головную боль. Миссар сказал, что ехать будем без остановок. От замка отъехали едва ли на час, а уже все тело занемело. Хочется чего-то горячего, особенно при взгляде на начинающийся дождь. А лучше в принципе оказаться как можно дальше отсюда. Попытался потребовать привал, но миссар меня проигнорировал, сказав, что я свой отдых потратил на затянувшиеся сборы. Солдаты еще более неодобрительно на меня покосились. Якобы из-за меня они тоже отдыха не увидят. Я скрипел зубами, но смолчал. Позориться еще больше не хотелось.

Сам не заметил, как успел задремать. Снились разбойники, стоящий рядом миссар, со своим вечно равнодушным лицом наблюдал за моими пытками. Какой-то грязный мужик, улыбаясь во все отсутствующие зубы, тянул ко мне скрюченные пальцы с обломанными ногтями. От дальнейшего развития событий спасла яма на дороге. Телега ухнула вниз, подкинув меня на сидении. Раздался громкий треск и карета стала заваливаться на бок. Я едва удержался за хлипкий поручень на дверце. Растерявшийся лекарь этого сделать не успел и навалился на меня всей своей немаленькой массой. Дверца не выдержала такой нагрузки и распахнулась. Я покатился по жидкой грязи размытой дороги, сверху на меня плюхнулся лекарь.

С трудом столкнул неповоротливого толстяка и, путаясь в намокшей одежде, поднялся, пытаясь отряхнуть толстый слой липкой грязи. Вокруг послышались смешки. Я зло посмотрел на ближайших воинов, стараясь запомнить их лица. Вот стану императором, вы у меня еще вспомните, как это, смеяться над будущим правителем. Одежда была безвозвратно испорчена. Грязь с волос капала на лицо и стекала холодными струйками за шиворот.

— Миссар! — откинул в сторону упавшие на глаза грязные волосы.

— Сейчас дам другую одежду. — Спешился он.

— Мне необходимо помыться. — Крикнул я ему в спину.

— Сожалею, но такой возможности нет. — Покачал он головой, копаясь в своем седельном мешке. Я удивленно следил, как он достает оттуда нижнюю рубаху, толстые штаны и кафтан.

— А где моя одежда? — принимаю из его рук сверток. Он лишь кивнул в сторону сундука, который наполовину утонул в одной из луж на дороге. Видимо при поломке кареты крепеж не удержался.

Стиснув зубы, полез обратно в перекошенную карету переодеваться. Грязь оттирал холодной водой и услужливо предоставленной лекарем тряпкой для перевязок. Настроение с катастрофической скоростью падало. Ненавижу весь мир. Почему именно в такую погоду я понадобился в столице?

День становился все хуже. Солдатам не удалось починить повозку. Я растерянно смотрел на то, как ее колеса все глубже уходят под воду. С темнеющего неба снова заморосил мелкий колючий дождь. Я закутался в большой плащ одного из солдат. Капюшон полностью закрывал лицо, свисая до самого подбородка.

— Нам нужно вернуться, — заявил я миссару.

— Уже темнеет, мы не успеем. — Покачал он головой. — Тут должна быть деревня. Дойдем до нее. — Где-то далеко, в лесу завыли волки, заставив меня вздрогнуть. Я отчаянно закивал головой, соглашаясь с предложением генерала. Лучше в разваливающемся доме у бедняков сидеть, чем идти по ночной дороге под дождем и быть съеденным.

Дождь зарядил надолго. Он, то сплошным потоком обрушивался на голову, то разлетался мелкими брызгами от резких порывов ветра. Плащ насквозь промок, давил на плечи, холодил тело, а деревни все не было. Мы шли по темному лесу, спотыкались о торчащие корни, уворачивались от бьющих в лицо веток. Шипели факелы, забивался в горло их едкий дым. Вскоре я уже почти задыхался. Миссар все больше хмурился, подгоняя солдат. Рядом хрипел, как загнанная лошадь лекарь. Я шел на одном упрямстве. Стоит только хоть кому-нибудь пожаловаться, и я тут же рухну на землю. А так стыдно перед простыми солдатами ныть. Они, как назло только косятся на командира и идут вперед. Миссара многие боятся. Он быстр на расправу. Вешает и головы рубит каждому, кто, по его мнению, не достоин зваться воином.