Ксения Гаврилова - Ловушка для потерянной души

Хорошо, что мне не снятся сны, а лишь видения дивного сверкающего мира. Да и те в последнее время спрятались за плотной пеленой вечной усталости.

— Давайте спать. — Расстилаю тонкий казенный плащ на земле, стараюсь расправить неровные комки подкладки, которые впиваются в спину. — Завтра опять тренировка с утра. Надо отдохнуть.

— Все равно не научимся ничему, — отмахнулся Тощий. Возможно, он прав, но я стараюсь запомнить. Все то, что может уже завтра подарить мне еще пару секунд жизни. Странные упражнения, которые демонстрирует один из командиров, получаются все лучше. Кажется, глупые действия с огромным щитом, от которого болят руки. Шаг вперед, шаг назад. Все просто, а оказалось нелегко, особенно, если делаешь это в чем-то отдаленно напоминающем строй.

Если доживу до момента перед сражением — сбегу. Там уже не будут пересчитывать, только если трупы. Тогда будет шанс. Почти моментально проваливаюсь в темное ничто своих странных снов без сновидений. Снова скучаю по блистающему миру, а он не появляется с того момента, когда смерть была близко.

Темнота рассеивается, врывается в спокойствие сна странный звук, которого не встречалось раньше. Громкий писк над самым ухом, далекие голоса, где не разобрать слов. Что-то давит на грудь, заставляет холодное сердце проснуться, даже дышит за меня. Чувствую, как твердый воздух проходит в слипшееся горло, поднимает ребра в чужом вздохе. Медленно, по капле возвращается сама жизнь, расползается по мне вместе с несмелыми толчками сердца. Оживает блистающий мир далеким шумом железных повозок. С трудом открываю глаза, лишь на мгновение, чтобы увидеть чьи-то серые лица и сильные руки, которые, наконец, отпустили грудь, позволяя сердцу биться самостоятельно. Делаю глубокий вдох, словно первый в жизни, захожусь в болезненном кашле, снова погружаясь в тихую темноту.

— Просыпайся, — тихий шепот над самым ухом. Распахиваю глаза, сажусь, пытаюсь надышаться впрок, чтобы хватило еще недолго на жизнь в том мире. — На тренировку пора. — Не замечает моего состояния младший.

Поднимаюсь на трясущихся ногах, вслушиваюсь в стук собственного сердца. Кто бы ни был тот, чьими глазами я смотрю на другой мир, он выжил. Не погиб под колесами железных карет. Отчего-то радостно на душе. Как после прыжка по крышам, когда удается преодолеть большую пропасть над смертью.

Осматриваюсь, торопливо собираю вещи. Впереди новый день, если повезет, то будет и следующий. Я не сдамся до тех пор, пока слышу собственное сердце, ведь кроме этого, все можно исправить.

Быстрая тренировка в неровном строю, среди тех, кто так же не собирается сдаваться. Косые взгляды собирающихся в дорогу солдат и смешки еще не протрезвевших командиров. Заставляют сжимать зубы, крепче держать тяжелый щит и яростно выкрикивать собственную злость.

Стало теплее. Чем дальше от столицы, тем ярче небо и теплее солнце. Белесый налет холода на земле почти не появляется, не колет лицо морозом. Переставляю ноги, полностью уйдя в свои мысли. За две недели, кажется уже можно научиться спать на ходу.

Все меньше тех, кто остается на земле дороги позади. Ослабили внимание мобильные отряды по бокам, так и манят возможностью побега. Хочется освободиться от очередной клетки обстоятельств. Кажется, сделай я хоть шаг за невидимую границу дозволенного, и дышать станет легче. Как оказалось, так думаю не только я. Снова к вечеру десять тел и снова страх от того, что ты мог быть на их месте.

Дороги бесконечны. Три недели, а они все тянутся, переплетаются между собой, водят по кругу. Сколько шагов не сделай, а будешь все там же. Смотреть на кусты, деревья близкого леса и глотать едкую пыль из-под сотен ног. Кажется, мы заблудились в них, сбились со счета поворотов и количества покинутых деревень. Пустые дома и распахнутые створки ворот дворов. Тощий говорил, что люди боятся своих солдат едва ли не больше врага. Для меня это странно, но не спорю. Слушаю о том, как бывало командиры таких войск, как наше забирали все, что было в свободных деревнях, вычищали погреба подчистую, оставляя тех, кого должны защищать умирать от голода. Убивали людей ради забавы, как тогда ночью во время показательного сражения.

— Скоро прибудем на место, еще пара дней, — Тощий вынырнул из толпы рядом со мной. Он иногда пропадал вот так, ходил по другим отрядам, рисковал приблизиться к командирам. Поначалу пугал нас возможностью побега, но неизменно возвращался, приносил слухи. — Мы почти у южной границы. Чувствуешь, как теплом запахло? — улыбается, глядя на небо.

— Скоро паленым запахнет, — хмыкнул Старый. Так прозвали похожего на торговца мужчину с седеющими волосами и глубокими мимическими морщинами у рта. Никто не называл своих имен, заменили их кличками. Считали, что у солдат нет имени. Это внушали и командиры, напоминая, что мы стадо.

— Да ну тебя, — отмахнулся Тощий. — Погоди, вот запахнет, и рванем отсюда.

— Ты бы тише говорил, — толкнул его Мелкий.

— Да брось. Думаешь одни мы такие умные? Как только клюнет, так все рванут, там уже все от ног зависит. Кто первым убежал — тот и выжил. Главное в первых рядах не оказаться. Всадники догонят. А коли повезет — быстро в лесу спрячемся. Тут вон, лес не голый, юг как-никак.

Оглядываюсь по сторонам, слушаю тихий шепот листьев. Он напоминает мне о том, сколько всего прячет лес. Навевает воспоминания. Греет непривычное после недавнего холода солнце, дарит мнимое чувство спокойствия. Ходят слухи, что войны не будет. Тоже Тощий принес. Якобы все это лишь политические игры. Легкая прогулка до границы. Погреться на южном солнце и вернуться домой.

Им есть куда возвращаться. Именно поэтому в последнее время все меньше дезертиров, стали слышны разговоры и иногда даже тихие смешки. Людям нужна надежда. А я не знаю чему верить. Если бы Линсан была рядом, то непременно подсказала бы, передала шепот духов. Мысли постоянно возвращаются в тот город, за высокие стены. Вечерние костры напоминают камин в огромной библиотеке миссара. Мелкий иногда так поворачивается, что до боли напоминает Арри. Я изо всех сил гребу против течения, но оно все сильнее сносит меня назад в прошлое. Является старыми лицами новых знакомых.

— Привал! — многоголосый приказ отовсюду. Падаю, не сходя с места. Откидываюсь на тяжелый щит, щурю глаза на небо.

— Мы ведь выживем, правда? — падает рядом Мелкий.

— А куда денемся, — хмыкнул Тощий.

— Главное — верить, — кивнул Старый.

Оглядываюсь на них. Снова рядом кто-то есть. Сколько не стараюсь быть в одиночестве, а все рано находятся те, кто встают рядом. Привязывают к себе мое сердце, забираются в мысли. И не выгнать их. Жизнь поступает так каждый раз, подсовывает людей, привязывает ими к себе, запутывает в этих сетях, как в паутине. Они разные, каждый со своей судьбой, о которой молчит. Старый заикался пару раз о семье и детях. Тощий бежит от чего-то, просыпается по ночам в попытке скрыться от преследователей, что нагоняют в кошмарах. Мелкий не рассказывает ни о чем, закрывается иногда в себе, а очнувшись лишь улыбается, прячет свое маленькое горе.