Эми Кауфман - Расколотый мир

— Эй, — громко кричит он, протягивая руку для пожатия. — Жаль, что ты уезжаешь.

Мерендсен пожимает ладонь Флинна. Но когда он говорит, его голос опускается ниже, что становится едва слышен мне на фоне работающих двигателей.

— Я получил весточку от Лили. Сообщение. Она не могла рисковать устной передачей, но кое-что написала. У нас есть шифр для таких случаев, когда мы не можем говорить лицом к лицу. Я расшифровал его для вас, вот. — Он кладет в мою ладонь смятый лист бумаги. — Прочитайте, когда будете одни.

— Сэр, — справляюсь я с голосом, стараясь выглядеть непринужденно, не спуская глаз с военного персонала, роящегося вокруг различных шаттлов. В дальнем конце ангара один с ревом взлетает вверх, создавая шум, обеспечивающий идеальное прикрытие для наших голосов. — Спасибо вам.

Он пристально смотрит на меня, и тихо произносит:

— Ли, послушай меня. Этих существ Лару использует, сами они не плохие. Но если он нашел способ управлять ими, то я не знаю, на что он способен. Просто будь осторожна. Пожалуйста.

Я знаю, что он пытается сказать. Не торопись, не спеши. Не будь Ли подобной. Мне удается кивнуть.

— Хорошо. Обещаю.

— Лили была права, — продолжает он, на этот раз взглянув на Флинна. — Вам нужны доказательства, и вам нужно создать целую плеяду свидетелей. Вам нужно так много глаз на Эйвоне, чтобы Лару не посмел прикоснуться к нему. Может быть, когда ты вернешься, ты сможешь найти то, что случилось с тем объектом на востоке.

Прежде чем кто-либо успевает ответить, диспетчер воздушного движения пробирается ко мне.

— Отправляйтесь, сэр, осталось не так много времени. Последний шаттл.

Я вижу, как гражданские и солдаты садятся в шаттл. Большинство солдат имеют видимые ранения, но некоторые выделяются лишь покрасневшими глазами, которые часто преследует тех, кто имел свой первый неестественный сон и теперь боится вернуться ко сну, опасаясь ярости. Присутствует только горстка гражданских, небольшая доля счастливцев, у кого есть семья, ожидающая их где-то в галактике. Они спокойно идут, опустив головы, как будто не хотят привлекать к себе внимание.

За ними стоит полудюжина солдат, сдерживающих отчаянную толпу горожан, желающую выбраться с планеты, прежде чем они потеряют свой шанс. Официальные представители пусковой площадки теснят их обратно к базе, потому что им надо будет просканировать их генный маркер. Для Флинна нет выхода из этого здания, кроме как на корабле, на котором лечу я.

Офицер по контролю все еще выдает мне предупреждения жестким голосом, в котором сквозит срочность.

— У мятежников есть ракеты класса «земля-воздух», они сбили корабль снабжения. Больше небезопасно летать, сэр. Сейчас у нас есть небольшое окно, но на этом все. Если вы взлетите сейчас, есть хороший шанс, что вы будете в порядке… но вы, вероятно, не сможете вернуться.

— Как долго? — спрашиваю я его.

— Не знаю, сэр. Может быть час, если наземные команды смогут отбить пусковые установки. А может, пока война не закончится.

Я качаю головой. Если я улечу сейчас, я никогда не смогу вернуться.

— Что там происходит? — спрашиваю я, кивая головой в сторону гражданских, которых они теснят. Я не могу отправить Флинна присоединиться к ним, пока не узнаю, куда их везут.

— Если они не садятся в шаттл, их сканируют проверяя личность, сэр.

Глаза Флинна встречаются с моими. Я вижу, что это ударяет по нему, его глаза расширяются от этого удара.

Техник продолжает говорить.

— Мы выполнили для вас предполетные проверки, сэр, вы в списке, чтобы управлять этой штукой, потому что вы — служба безопасности мистера Мерендсена, и по приказу командира вы должны сделать это сейчас .

Меня направляют к носу шаттла, чтобы выполнить полученные по поводу меня распоряжения, но мои глаза устремлены на Флинна, и на мгновение нет звука, ничего, кроме стука сердца, поскольку пропасть между нами расширяется. Время замедляется, миллисекунды стекают, шурша, как пыль.

Затем все отходит назад, а Флинн выходит на первый план.

— И я, — проговаривает он со вздохом. — Я тоже собираюсь.

Офицер смотрит на него и на толпу, борющуюся за борт. Флинн на этой стороне солдат, удерживающих остальных, и человек предполагает, что он уже прошел проверку безопасности. Что он должен быть на шаттле.

— Хорошо, но вы понимаете, что, возможно, вы не вернетесь? Черт возьми, вы можете взорваться в небе, если они пустят имеющиеся у них ракеты в дело.

— Я знаю. — Флинн тяжело дышит, его глаза обращены ко мне. — Я знаю.

А потом он уходит, и время ускоряется, как будто компенсирует свое замедление несколько секунд до этого. Мерендсен тянет его к пассажирскому входу, и я вынуждена развернуться и мчаться к кабине, поднимаясь на место пилота. На этот раз нет второго пилота, у нас не будет никого лишнего.

Руки дрожат. Хотя я летала несколько раз в месяц с момента базовой подготовки с шестнадцати лет, я не пилот, но обычные транспортные миссии в любом случае наполовину автоматизированы. Разве что уворачивание от зенитных ракет никогда не было частью рутины.

Мышечная память берет верх, и я пристегиваюсь, двигатели гудят. Контрольные огни по всему потолку зажигаются зеленым один за другим, чтобы сказать мне, что пассажиры все пристегнуты, люки задраены, что мы под давлением. Что мы готовы лететь. Я нажимаю на гарнитуру блока связи и слышу, как диспетчерская вышка визжит на меня, чтобы я начала движение, взлетала сейчас.

Я разгоняю двигатель, чувствуя, как весь шаттл дрожит, когда поднимается вертикально с наших опор. Я делаю долгий, успокаивающий вдох, а затем позволяю шаттлу взлететь в небо.

Девушка прячется за пригорком, ее рука прикрывает рот солдата рядом с ней, чтобы приглушить его стоны боли. Ей нужно вернуться, вернуться в бой, но она не может — ее ноги не идут. Она осознала, как легко сбежать, она позволила своему взводу, своему капитану сражаться без нее. Лишь когда остальная часть взвода отступит, капитан найдет ее, все еще обездвиженную, и солдата, которого она вытащила из боя, без сознания.

— Ты в порядке, капрал? — спрашивает капитан, приседая и осматривая ее на предмет признаков шока.

— Я сбежала, — шепчет девушка. — Я сбежала.

— Не думаю, что Джессоп посмотрит на это с такой стороны. — Капитан прощупывает пульс солдата. — Пойдем, мы расположились на другой стороне хребта.

Она остается на месте, когда капитан тянет раненого на плечо и начинает свой путь обратно к остальной части взвода. Она пытается встать, но не может, и она наблюдает, как он становится все меньше и меньше, пока она снова не останется одна, единственным солдатом, оставшимся на равнине.