Елена Соловьева - Феникс Его Высочества (СИ)

- Его Высочество назначил судью и дату заседания, - произнес он полушепотом. - Боюсь, Император не успеет вернуться на Землю. И не внесет коррективы в решение сына.

- Мы проведем собственное расследование, но результат не гарантируем, - добавил один из разведчиков.

Вот и все: считай, мне уже вынесли приговор. Шансы мои равны нулю: если лже-Дэв захочет, он найдет доказательства моей вины. Вернее, он уже их нашел. Что слово телохранителя против слова цесаревича - дырка от гайки, не больше.

Измена Империи карается казнью через смертельную инъекцию. Казалось бы: простой и гуманный метод убийства. Приговоренному вводят обезболивающее и смертельную дозу препарата, блокирующего дыхательную мускулатуру.

Только на деле это выглядит несколько иначе. Правила Медицинского Союза запрещают эскулапам участвовать в умерщвлении подданных Империи. Потому роль исполнителей смертельного приговора выполняют люди, далекие от медицины. И не всегда им это удается с первого раза. К тому же, бытуют слухи, что осужденных лишают положенной дозы обезболивающего: к чему тратить дорогостоящий препарат на смертников.

Словно почувствовав, как в мою вену втыкается ядовитое жало шприца, я нервно потерла шею. Начала дышать глубже, наслаждаясь самой возможностью это делать.

- Когда назначен суд? - спросила, надсадно хрипя.

- Через три дня, - выдал Раф. - Слишком мало времени, слишком мало...

Он обхватил свою голову руками и сжал с такой силой, точно собирался раздавить. Такого сочувствия от начальника гвардии я и не ожидала. Верно говорят на Земле: друг познается в беде.

- Я верю, что Вы сделаете все, что в Ваших силах, - сообщила я Рафу и едва удержалась, чтобы не разрыдаться. - Об одном прошу, не верьте тому типу, что занял место Дэва. Ведь Вы знаете цесаревича с детства...

- Обещаю, - кивнул Раф. - Если это и правда самозванец, единственный промах станет его концом. Но я утратил Доверие Императора, не так давно он едва не отстранил меня от должности...

- Не спасай меня, - попросила я, - помоги Дэву. Пока он еще жив. Это дело связано с похищением эмпатов и нападением на колонии. Найдите этих бритоголовых мерзавцев и отомстите им. За меня. За мою семью. За все загубленные жзни.

- Девочка, - Раф протянул руку и коснулся моей щеки. - Как бы мне хотелось забрать тебя отсюда, но даже на это я неспособен. Прости.

- Ничего, справлюсь.

Я дернула головой, уклоняясь от ласки. Слишком похож сейчас был Раф на моего погибшего отца. Слишком больно мне было видеть его огорченным и упавшим духом.

- Медведь назвал меня Фартовой, - объявила я. - Но Дэв дал имя Вирсавия, что значит «дочь клятвы». И я не умру, пока не исполню свой долг.

Туман над нами развеялся так неожиданно, будто разом всосался обратно в коробку. Я неверяще поморгала, не сразу сообразив, что произошло. Опомнилась, только когда в допросную влетел Тартарус и с ехидцей в голосе поинтересовался:

- Закончили? Можно уводить заключенную?

Раф недовольно глянул на тюремщика и вяло кивнул. Тяжело поднялся из-за стола и вручил Тартарусу приказ лже-цесаревича.

- Позаботься о том, чтобы заключенная дожила до суда. Переведи ее в другую камеру. - Раф указал на мои промокшие ноги. - А свои «погреба» прибереги для настоящих злодеев.

Тартарус притворно ахнул и закатил глаза к потолку.

-Увы, преступников в Империи слишком много, а тюрьма не резиновая. Других свободных камер нет.

Он развел руками и изобразил на лице раскаяние.

Раф скрипнул зубами, но не нашел, что возразить. Уходя, он все же похлопал меня по плечу и шепнул на ухо:

- Будь сильной, девочка.

Дождавшись, пока гости уйдут, Тартарус вновь обернулся беспощадным властителем подземелья. Его глаза зажглись лихорадочным блеском, рот искривила презрительная ухмылка.

- Теперь ты моя, тварь, - объявил он. - Гвардия не всесильна, ей не удастся меня запугать. Я покажу тебе, какими страшными бывают ночи. Познакомлю со всеми ожившими кошмарами преисподней.

Я равнодушно пожала плечами.

- Валяй. Только будь добр, придумай что-нибудь понадежнее крыс-мутантов. Так, чтобы наверняка.

Тартарус раскрыл от изумления рот и тут же захлопнул. Выждав секунду, переспросил:

- Я не ослышался, ты не боишься пыток? Напрасно. Поверь, смерть от крысиных зубов покажется тебе избавлением.

Я не стала говорить тюремщику, что уже получила самое страшное наказание. Чувство вины терзало меня сильнее, чем тысячи живых монстров. Угрызения совести - мой самый страшный, самый изощренный мучитель.

Я перестала отвечать на язвительные выпады Тартаруса, не чувствовала тычков в спину и не ощущала сжимающих запястье наручников. Точно одеревенела и двигалась, как робот.

Мое тело вновь заточили в камеру, но сознание витало в другом месте. Дух мой пребывал рядом с Дэвом, спаялся с ним, жил им одним. И всей Вселенной не хватит, чтобы разорвать связывающие нас узы.

Тартарус исполнил обещание. Поняв, что крысами меня не напугать, он пустил в ход другие способы мести. Меня не кормили, не приносили воды. Жестяное ведро, исполнявшее роль нужника, забрали.

Ударили настоящие морозы, и от пола теперь исходил нечеловеческий холод. Чтобы хоть как-то согреться, я научилась зависать в воздухе, уперевшись руками и ногами в противоположные стены. Благо, небольшие размеры камеры это позволяли.

И все же, несмотря на хорошую физическую подготовку, я проделывала подобный трюк все реже. Истощенный организм отказывался внимать гласу рассудка. Хуже того, я стала выпадать из реальности, погружаясь в пучину небытия. И проблески сознания происходили все реже. И в эти краткие мгновения я мечтала, чтобы вернулись крысы.

В моменты отключки мой воспаленный мозг рисовал на холсте воображения картины: одна страшнее другой. Я перестала понимать, где сон, а где явь. Все смешалось в бурном водовороте ужаса.

В какой-то миг мне почудилось, будто дверь моей тюрьмы распахнулась, и в нее вошел ангел. Вскрикнул тоненьким голоском и приложил хрупкую ладошку ко рту.

- Пшла прочь, - я вяло махнула рукой и даже не попыталась сползти с заиндевевшей лежанки. Поморгала, чтобы видение исчезло. - Вернешься, когда сдохну.

- Да ты что! - возразила нежданная гостья.

Приподняла подол длинного белоснежного платья и подошла ближе. Скинула кружевную накидку и набросила мне на плечи.

- Боже, да что здесь творится! - гневно воскликнула она и обвела взглядом камеру. - Я обязательно поговорю с отцом и попрошу его поднять эту тему на очередном заседании совета. Разве можно зимой не отапливать помещения?..

В этот момент я узнала гостью. «Принцесса» Аделия, собственной персоной.

- Какого черта ты здесь забыла? - вопросила я, кутаясь в мягкую, пахнущую духами накидку. - Из-за связи с подозреваемой в измене у тебя будут проблемы.