Кэтрин Арден - Девушка в башне

Дмитрий, конечно, сидел в центре. Женщина, с накидкой, что ниспадала с ее плеч, с круглым и самодовольным лицом, сидела рядом с ним. Его жена…

Касьян… Вася нахмурилась. Касьян был спокоен, наряден, но выглядел задумчиво, хмурил рыжие брови. Вася не знала, есть ли у него плохие новости. Ее брат появился и поймал ее за руку.

— Ты слышал, — смиренно сказала Вася.

Саша потянул ее в угол, помешав парочке шептаться, к их недовольству.

— Ольга сказала, ты возила Марью в город.

— Да, — сказала Вася.

— И что ты выиграла лошадь, поспорив с Челубеем.

Вася кивнула. Она слышала, как он скрипнул зубами.

— Вася, нужно это прекратить, — сказал Саша. — Показывать себя всем, втягивать ребенка? Ты должна…

— Что? — рявкнула Вася. Она любила этого сына отца, с его ясными глазами и сильными руками, и это злило ее сильнее. — Тихо уйти в ночь, запереться в комнате во дворце Оли, убираться там, молиться по утрам и учиться жалко соблазнять молодых помещиков? И Соловей будет заперт во дворе? Хочешь продать моего коня или забрать себе, когда я уйду в терем? Ты монах. Я не вижу тебя в монастыре, брат Александр. Ты не должен растить сад, петь и молиться без передышек? Но ты здесь, советник великого князя. Почему ты, брат? Почему ты, а не я? — ее плечи опустились, она удивила себя потоком слов.

Саша молчал. Она поняла, что он говорил это себе сам, пока думал в тишине монастыря, спорил с собой и не находил ответов. Он смотрел на нее с искренним и недовольным ошеломлением, что ранило ее сердце.

— Нет, — сказала она. Ее ладонь нашла его, тонкую и сильную, на ее руке. — Ты знаешь, как и я, что я не могу идти в терем, как не может любой мальчик. Я тут, и тут я останусь. Если не хочешь выставить нас лжецами перед всеми?

— Вася, — сказал он. — Это не продлится долго.

— Знаю. И я покончу с этим. Клянусь, Саша, — она мрачно сжала губы. — Но не сейчас. Теперь мы будем праздновать, брат, и врать.

Саша вздрогнул, и Вася ушла от него раньше, чем он смог ответить, высоко подняв голову в угасающем гневе, пот лился с ее висков под осточертевшей шапкой, и слезы лились из ее глаз, потому что ее брат любил маленькую Василису. Но как кто — то мог любить женщину, которая так похожа на дерзкого и не пугливого ребенка?

«Я должна уйти, — вдруг подумала она. — Я не могу ждать конца Масленицы. Я сильно его ранила, и я должна уйти. Завтра, брат, — подумала она. — Завтра».

Дмитрий помахал ей, улыбаясь, и только его серьезность показывала, что князю не так легко, как он выглядит. Его город и бояре болтали, татарский лорд отдыхал в его городе и требовал дань, и сердце великого князя звало сражаться, а голова говорила ждать, и все это требовало денег, которых у него не было.

— Я слышал, ты выиграл лошадь у Челубея, — сказал ей Дмитрий, прогоняя умело тревогу с лица.

— Да, — выдохнула Вася, ее толкнули в спину проносящейся тарелкой. Первые блюда уже стояли, немного припорошенные снегом от пути по двору. Мяса не было, зато было много угощений из муки, меда, масла, яиц и молока.

— Молодец, — сказал великий князь. — Хоть я не могу одобрять. Челубей все же гость. Но мальчишки не меняются, и вряд ли этот лорд коней справился бы с кобылкой лучше, — Дмитрий подмигнул ей.

Вася до этого ощущала боль за то, что Саша врал великому князю, но еще не стыдилась сама. Но теперь она вспомнила обещание служить грызло ее вместе с совестью.

Один секрет можно было рассказать.

— Дмитрий Иванович, — вдруг сказала Вася. — Мне нужно кое — что рассказать… об этом лорде.

Касьян пил вино и слушал, а теперь вскочил на ноги, тряся рыжими волосами.

— Мы не будем развлекаться в праздник? — пьяно проревел он в зале, заглушая ее. — Не будем веселиться?

Он повернулся к Васе с улыбкой. Что он делал?

— Предлагаю развлечение, — продолжил Касьян. — Василий Петрович отлично ладит с лошадьми, все мы видели. Я хочу испытать его. Покатаемся завтра, Василий Петрович? При всей Москве? Я вызываю при этих свидетелях.

Вася охнула. Гонка? При чем тут это?

Толпа радостно бормотала. Касьян пристально смотрел на нее.

— Да, покатаемся, — в смятении сказала она. — Если позволите, Дмитрий Иванович.

Дмитрий откинулся на спинку стула с довольным видом.

— Я не против, Касьян Лютович, но я не видел у вас коня, что может сравниться с Соловьем.

— И все же, — улыбался Касьян.

— Тогда внемлите! — закричал Дмитрий. — Завтра утром. А теперь за еду, и поблагодарите бога.

Слышались разговоры, пение и музыка.

— Дмитрий Иванович, — снова начала Вася.

Но Касьян пересел к Васе и закинул руку на ее плечи.

— Я подумал, что ты собрался совершить неосторожность, — шепнул он ей на ухо.

— Мне надоело врать, — шепнула она. — Дмитрий Иванович может верить мне или нет, ему выбирать, как великому князю.

Дмитрий с другой стороны кричал тосты про будущего сына, обнимая плечи почти улыбающейся жены, бросая хрящи собакам у его ног. Огонь сиял все краснее, близилась полночь.

— Это не ложь, — сказал Касьян. — Это пауза. Правда как цветы, лучше ее скрывать в нужный момент, — рука сжала плечи Васи. — Ты мало выпил, мальчишка, — сказал он. — Этого мало, — он плеснул вина в чашку и протянул ей. — Вот, это тебе. Мы покатаемся утром.

Она взяла чашку, сделала глоток. Он смотрел и медленно улыбнулся.

— Нет. Пей больше, и я выиграю проще, — он склонился ближе. — Если выиграю, все мне расскажешь, — шепнул он. Его волосы почти задевали ее лицо. Она застыла. — Все, Вася, о себе и своем коне, и о том красивом голубом кинжале, что висит у тебя на боку.

Рот Васи приоткрылся в удивлении. Касьян осушил свое вино.

— Я был тут раньше, — сказал он. — В этом дворце. Давно. Кое — что искал. То, что потерял. Что было недоступно мне. Почти. Не совсем. Думаешь, я найду это снова, Вася? — его глаза были блестящими и далекими. Он притянул ее ближе. Васе было не по себе.

— Слушайте, Касьян Лютович… — начала Вася.

Она ощутила, как он напрягся, слушал, но не ее. Вася притихла и медленно уловила тишину: странную тишину, что собиралась за ревом и стуком праздника, что медленно разрасталась с шелестом зимнего ветра.

Вася забыла о Касьяне. Казалось, кожу сняли с ее глаз. В запахах, дыму и шуме боярского праздника в Москве проступил другой, незаметный мир, что тоже праздновал.

Под столом сметало крошки создание в роскошном одеянии с пухлым животом и длинными усами.

«Домовой», — подумала Вася. Это был домовой Дмитрия.

Крохотная женщина с шелковистыми волосами ходила между тарелок по столу Дмитрия, порой толкая кубки не подозревающих мужчин. Это была кикимора, у домового порой была жена.

Шелест крыльев сверху, и Вася посмотрела в немигающие глаза женщины, а потом та пропала в дыму. Васе стало не по себе, ведь птица с головой женщины была воплощением судьбы.