Кэтрин Арден - Девушка в башне

Она изогнула губы. Он изящно пожал плечами.

— Вы, как и я, знаете, что меня ждет монастырь, — сказала Вася. Она убрала руки за спину, прижалась к двери, и дерево впивалось занозами в ее ладони. — Если меня не запрут в клетке и не сожгут как ведьму. Зачем вы здесь?

Он провел рукой по ярким волосам.

— Мне жаль, что так вышло сегодня, — сказал он.

— Вам нравилось, — возразила Вася, желая, чтобы ее голос не был таким слабым от воспоминания об унижении.

Он улыбнулся и указал на печь.

— Может, присядешь, Вася?

Она не двигалась.

Он издал смешок и сел на резную скамейку у огня. Рядом с двумя кубками стоял графин с вином, украшенный янтарем, он налил себе и выпил светлую жидкость.

— Да, мне понравилось, — признался он. — Играть с нашим вспыльчивым князем. Смотреть, как сжимается твой праведный брат, — он посмотрел на нее, застывшую от отвращения, у двери, и добавил серьезнее. — И ты. Никто не заберет твоей красоты, Василиса Петровна, но никто и не захочет. Ты мило со мной боролась. И очаровательна в наряде мальчика. Я с трудом дождался. Я всегда знал, что бы я ни говорил великому князю. И все эти ночи в пути. Я знал.

Его взгляд стал нежным, его тон звал ее смягчиться, но в глазах блестел смех, словно он насмехался над своими словами.

Вася вспомнила ледяной поцелуй воздуха на коже, оскалы бояр, и ей стало не по себе.

— Подойди, — сказал он. — А тебе не понравилось, дикая кошка? Взгляды всей Москвы на тебе?

Ее желудок сжался.

— Чего вы хотите?

Он налил еще вина и посмотрел ей в глаза.

— Спасти тебя.

— Что?

Он посмотрел с тяжелыми веками на огонь.

— Думаю, ты хорошо меня поняла, — сказал он. — Ты сама сказала, тебя ждет монастырь или суд ведьмы. Я встретился недавно со священником — о, святой человек, красивый и набожный — который хочет рассказать князю о твоих злодеяниях. И если тебя осудят, — продолжал он, веселясь, — какова цена жизни твоего брата? Свободы твоей сестры? Дмитрий Иванович — посмешище Москвы. Князья, над которыми смеются, долго не правят, и он это знает.

— Как, — процедила Вася, — вы собираетесь меня спасти?

Касьян не спешил отвечать, смаковал вино.

— Иди сюда, — сказал он. — И я расскажу.

Она стояла на месте. Он вздохнул с мягким смирением и сделал еще глоток.

— Хорошо, — сказал он. — Ты можешь постучать в дверь, и слуга отведет тебя в твою комнату. Я не буду наслаждаться тем, как тебя заберет огонь, Василиса Петровна. И твоя бедная сестра — как она будет плакать, прощаясь с детьми.

Вася прошла к печи и села на скамейку напротив. Он радостно улыбнулся ей.

— Вот так! — воскликнул он. — Я знал, что ты благоразумная. Вина?

— Нет.

Он налил ей кубок и потягивал из своего.

— Я могу тебя спасти, — сказал он. — И твоего брата с сестрой. Если выйдешь за меня.

Миг тишины.

— Вы собираетесь жениться на ведьме, на бесстыднице, что ходила по Москве как мальчик? — едко спросила Вася. — Не верю.

— Такая недоверчивая, для девицы, — бодро ответил он. — Это неприлично. Ты завоевала мое сердце своим маленьким маскарадом, Вася. Мне сразу понравился твой дух. Как остальные не заподозрили, я не знаю. Я женюсь на тебе и заберу в Башню Костей. Я пытался сказать тубе это утром. Это можно было избежать, но… не важно. После свадьбы твоего брата освободят, вернут в Лавру жить остаток дней в мире, — он помрачнел. — Все же политика не для монаха.

Вася молчала.

Он посмотрел ей в глаза, склонился и добавил уже тише:

— Ольга Петровна сможет жить в башне с детьми. Стены ее защитят.

— Думаете, брак успокоит великого князя? — ответила Вася.

Касьян рассмеялся.

— С Дмитрием Ивановичем я разберусь, — сказал он, глаза блестели под опущенными веками.

— Вы заплатили главарю бандитов, чтобы он выдал себя за посла, — сказала Вася, следя за его лицом. — Зачем? Вы платили ему, чтобы он сжег ваши деревни?

Он улыбнулся, но что — то ожесточилось в его глазах.

— Узнай сама. Ты умная. Иначе в чем радость? — он склонился ближе. — Выходи за меня, Василиса Петровна, и будет много лжи и трюков, а еще страсть — столько страсти, — Касьян погладил пальцем ее щеку.

Она отодвинулась и промолчала.

Он сел прямо.

— Давай, девчонка, — сухо сказал он. — Я не вижу у тебя предложений лучше.

Она едва могла дышать.

— Дайте день на раздумья.

— Нет. Твоей любви к родне может не хватить, ты можешь убежать и оставить их. И меня, а я охвачен страстью, — спокойно сказал он. — Я не такой дурак, ведьма.

Она напряглась.

— Ах, — сказал он, прочитав ее лицо раньше, чем появился вопрос. — Наша мудрая девочка с волшебным конем даже не узнала, кто она? Это ты узнаешь, когда выйдешь за меня, — он отклонился и выжидающе посмотрел на нее.

Она подумала о предупреждении призрака и Морозко.

«Но… как же Саша и Оля? Маша? Маша тоже видит, как я. Ее назовут ведьмой, если женщины узнают ее секрет».

— Я выйду за вас, — сказала она. — Если мои брат и сестра будут в безопасности, — а потом она попробует сбежать.

Он ослепительно улыбнулся.

— Отлично, отлично, моя милая лгунья, — сказал он с лаской. — Ты не пожалеешь, обещаю, — он замолчал. — Хотя можешь пожалеть. Но твоя жизнь никогда не будет скучной. Ты ведь этого боишься? Позолоченной клетки русской девы?

— Я согласилась, — сказала Вася. — Мои мысли — мое дело, — она встала. — Я ухожу.

Он не пошевелился.

— Не так быстро. Ты теперь моя, и я не отпускал тебя.

Она замерла.

— Вы меня еще не купили. Я назвала цену, и вы это не выполнили.

— Верно, он отклонился на скамье, сцепил пальцы. — Но если ты ослушаешься, я могу тебя выбросить.

Она оставалась на месте.

— Иди сюда, — очень тихо сказал он.

Ее ноги донесли ее до места рядом с его скамьей, хотя она едва это осознавала от злости. Вчера сын помещика, ничей пес, а сегодня — в руках этого хитреца. Она прогоняла мысли с лица.

Он явно увидел ее внутреннюю борьбу, потому что сказал:

— Хорошо, хорошо. Люблю борьбу. Теперь на колени, — она замерла, и он сказал. — Тут, меж моих ног.

Она скованно, как кукла, выполнила это. Ошеломительная свежесть демона холода в свете луны не готовила ее к затхлому и животному запаху кожи этого мужчины, к его смешку. Он обхватил ее челюсть, обвел кости ее лица пальцами.

— Похожа, — прошептал он грубым голосом. — Как другая. Подойдешь.

— Кто? — спросила Вася.

Касьян не ответил. Он вытащил что — то из мешочка, и оно сияло меж его тяжелых пальцев. Она увидела, что это кулон из толстого золота с красным камнем.

— Подарок невесте, — он почти смеялся, дыша ей в рот. — Поцелуй меня.

— Нет.

Он вскинул бровь и ущипнул мочку ее уха до слез.

— Я не потерплю третье непослушание, Васечка, — детское имя от него звучало жутко. — В Москве есть девы, что были бы рады выйти за меня, — он склонился и шепнул. — Может, если я попрошу, великий князь сожжет вас втроем — уютно, как детей Петра Владимировича — а твои племянники будут смотреть.