Татьяна Абиссин - Азалия, королева сердец. Книга первая [СИ]

Она так погрузилась в свои мысли, что не расслышала, как за спиной со стуком распахнулась дверь. И только робкий голос служанки, принесшей ужин на подносе, заставил её оглянуться:

— Госпожа Карена…

Карена недовольно подняла на неё глаза. После того памятного разговора с тетей, её практически посадили под домашний арест. Завтракала, обедала и ужинала она в своей комнате. Даже прогулки по саду были запрещены, не говоря уже о том, чтобы выйти за границы усадьбы.

Карена, искренне считавшая себя ни в чем не виноватой, злилась на эти мелочные придирки. «С таким же успехом тетя могла бы запереть меня в монастыре, для покаяния, — думала она. — Но, возможно, она бы так и поступила, если бы не боялась огласки и того, что на имя де Берн ляжет пятно».

— Что тебе? — резко спросила она служанку. Девчонка смущенно потупила глаза, чем еще больше разозлила Карену.

— Я хотела попросить вас, госпожа…

— Не мямли. О небо, неужели тетя не могла приставить ко мне девицу поумнее…

— Госпожа графиня плохо себя чувствует, — неожиданно сказала служанка.

— Вот как, — впервые за последние дни Карена ощутила легкий интерес, — что с ней такое?

— Точно не скажу, госпожа, — девушка присела, — но дворецкий послал за целителем. А я хотела сегодня уйти пораньше, если вы не против.

Карена безразлично пожала плечами.

— Я прекрасно без тебя обойдусь. Только скажи, куда идешь.

Узнав, что в деревне готовится праздник, посвященный середине лета, на который соберутся не только все жители, но и гости из других имений, Карена отпустила служанку, села в кресло у окна, и задумалась.

Глупая девчонка, торопившаяся на пирушку, невольно подсказала Карене выход из ужасного положения, в котором та оказалась. И теперь девушке оставалось только набраться решимости… или смириться с незавидным будущим супруги бедного дворянина.

«Графиня больна, — Карена даже не заметила, что не назвала Марьяну де Берн „тетей“, как обычно. — Моя служанка ушла. А это значит, что сегодня ночью следить за мной будет некому. Это мой последний шанс! На празднике наверняка будет много людей, так что появление еще одной незнакомой девушки никого не удивит. Особенно, если прийти ближе к концу… Мне никогда не найти любовника в этом доме. А там это будет очень легко, к тому же у меня осталась трава колдуньи…»

Вспомнив черные, блестящие глаза гадалки, взглянувшие на неё в упор, девушка поежилась. Если та обладала хоть малейшей силой, то наверняка знала, чем закончится затея с Ральфом. И все же не остановила её! Не совершит ли Карена еще одну ошибку? А вдруг ночь, проведенная с нелюбимым, окажется напрасной? И она не сможет зачать ребенка?

Но просто сидеть и ждать Карена не могла. Если у неё есть хоть один шанс стать графиней де Берн, надо его использовать.

«Все равно, — горько подумала Карена, — меня считают падшей женщиной. Даже тетя, и та, избегает меня. Нет-нет! Хуже уже не будет!»

Карена лежала на кровати в своей комнате, глядя в окно. Солнце поднялось уже высоко, небо, насколько она могла рассмотреть, было высоким и ослепительно-голубым, обещая чудесный день. Но девушку ничто не радовало. После ночи, проведенной на сельском празднике, ее жизнь словно разделилась на две половины — до и после. Все детские иллюзии, все наивные мечты о любви рассеялись, словно туман ранним утром, оставив после себя только постыдную тайну и горечь потери, которую приходилось скрывать ото всех.

Она всячески гнала от себя воспоминания о той ночи. Ей постоянно мерещился чужой взгляд, горячее прикосновение сильной руки, первое объятие, разорвать которое уже не хватило сил. Она не испытала ни удовольствия, ни особой боли. Осталось только противное ощущение, что она испачкалась, и Карена, вернувшись домой, потратила всю воду, приготовленную для умывания, чтобы привести себя в порядок. Тело оказалось легко отмыть, а вот очистить душу…

Девушка зажмурилась. «Не важно. Все уже позади. Никто никогда не узнает об этом. А тете Марьяне придется смириться. Ральф, конечно, будет все отрицать. Что ж, мое слово против его… Но, главное, чтобы он приехал. С травой колдуньи я могу соблазнить любого… И наследник имени де Берн родится в венчанном браке…»

Скрип колес, донесшийся со двора, заставил ей прислушаться. У них уже давно не появлялись гости. Карена поднялась и подошла к окну.

Тяжелые шаги и грубый голос, окликнувший конюха, несомненно, принадлежали мужчине. Но он прошел слишком быстро, чтобы девушка успела его разглядеть. Но карету, весьма потертую, кое-где заляпанную комьями грязи, узнала: она принадлежала Родрику Бару, владельцу небольшого поместья к северу от де Бернов.

Карена знала, что её тетя не слишком жалует Бара, не без оснований считая его порочным и жадным человеком. Всем было известно, как жестоко он обходится с крестьянами, наказывая за малейшую провинность, и, в то же время, спускает значительные суммы на выпивку и развлечения. Карене, к тому же, не нравилось его развязное поведение по отношению к ней, а также тяжелый, маслянистый взгляд, которым он провожал её при каждой встрече.

В прошлом Бара приезжал к графине только по приглашению, во время официальных приемов. Так что же значил этот неожиданный визит, тем более, сейчас, когда все соседи, словно сговорившись, объезжали дом Бернов стороной?

Карена ощутила тревогу. Может, это уже похоже на манию преследования, но ей подумалось, что приезд Бара связан с ней.

«Наверняка, его проводили в малую гостиную. Сегодня жарко, окна в сад будут открыты. Вдруг удастся что-нибудь услышать…»

Девушка открыла окно и внимательно осмотрелась. Вокруг не было ни души. Она осторожно перелезла через подоконник и спрыгнула вниз, благо, её спальня находилась на первом этаже. Потом, крадучись, направилась вокруг дома. И вскоре услышала, как всегда, хриплый голос Бара:

— Неважно выглядите, моя дорогая. Впрочем, это неудивительно. Подбросили детки задачку, сразу и не решишь, верно?

Короткую паузу прервал голос графини:

— Прошу вас, сбавьте тон, вы не на рыночной площади. И выбирайте выражения, когда говорите о моем сыне… и Карене, — она на секунду запнулась, произнося имя племянницы. И это не ускользнуло от её собеседника.

Тот довольно хохотнул:

— Как раз о ней я и хотел поговорить. В прошлый раз, когда я имел честь общаться с вами, вы уверяли, что госпожа Карена — невинное дитя, и ей рано думать о замужестве. А что вы думаете об этом теперь?

— Я вас не понимаю, — голос графини дрогнул. Казалось, она утратила все свое самообладание при этом наглом выпаде.

— Да бросьте. Оставьте эти глупости — вздохи, жесты и укоризненные взгляды — для важных господ из Алмеи. Давайте говорить начистоту. Ваша племянница опозорила и себя, и вас. А я, несмотря на ваше прежнее отношение, графиня, остаюсь вашим преданным слугой. И я — единственный, кто может и хочет вам помочь.