Марина Андреева - Рождение тьмы

Хм… В чём-то он прав. Прислушиваюсь к себе, в надежде ощутить охватившее меня некогда всесилие, но, увы.

— Нет у меня никакой силы, — вздыхаю.

— Как это нет? — насторожился Франц. — Но Рендальф… и его прихвостни… Они же… Думай, Селена. Пойми, я против них бессилен. Все наши жизни сейчас в твоих руках. И моя, и Берты, и Лонза.

Я оглянулась на упомянутых. Лонз одной рукой прижимал к себе бледную словно привидение жену, а вторая рука сжималась в кулак в бессильной злобе. В глазах решимость. Ясное дело — он тоже не противник для собравшейся у входа во дворец толпы, но и дёшево продавать свою шкуру и жизнь жены не станет. Франц, собственно, тоже румянцем не блещет, а в глазах отчаяния и решимости пополам, то одно перевесит, то другое. Видимо не врёт. Что же делать?

— Тогда я была в подземном храме, — словно находясь под гипнозом, отвечаю.

— Значит тебе вновь надо попасть туда, — до боли сжав мои плечи, словно пытаясь через боль донести смысл своих слов, твёрдо произнёс Франц.

— Но… как? — я беспомощно взглянула в его голубые глаза. — Он располагается в подземельях дворца! Если я пущу их сюда…

Со стороны, где стояли не успевшие толком обжиться новосёлы, послышался стон — Берта безвольной куклой обвисла в руках Лонза. Мужчина бросил недобрый взгляд в нашу сторону и подхватив потерявшую сознание супругу на руки, вынес её из столовой залы.

— Тебе придётся рискнуть, — поджав губы, произнёс Франц. — Не исключено, что им не удастся пробить защиту дворца, но и мы долго в осаде не продержимся, — говорит, а я в непонимании смотрю на него:

— В какой осаде? Что мешает тебе прямо сейчас убраться отсюда?! — сама того не ожидая срываюсь на крик, будто то, что это сможет нам помочь.

— Дворец защищён от перемещений, — терпеливо пояснил он. — Ни отсюда, ни сюда никто напрямую попасть не сможет.

— О, боги… — выдохнула я, оценив сложившуюся ситуацию, и словно в ответ на мои слова стены дрогнули от очередного взрыва.

— Решайся, — отворачиваясь к окну, произносит Франц. — Не стоит надеяться на то, что их силы со временем ослабнут, чего нельзя сказать о нас.

В этот миг я искренне жалела, что заварила всю эту кашу. Ну вышла бы замуж за герцога и знать бы не знала о реликвии и всём остальном. И вдруг… Накатывает какое-то поразительное спокойствие: оракулу нужны ещё пятьдесят магов? Ну что же, он их получит. И не моя в том вина, что они собрались под стенами этого дворца. Их сюда никто не звал.

— Пожалуй, ты прав, — говорю.

Я будто во сне шла к выходу из дворца. Тело было моим и не моим одновременно. В голове странное состояние: спокойствие и решимость, на которые наслаивается удивление, вызванное столь внезапными переменами.

Вот уже и парадные двери передо мной. Распахнула, впуская в холл солнечные лучи. При виде враждебно настроенной толпы в чёрно-красных плащах со скрытыми за капюшонами лицами, внутри шевельнулся страх, но его тут же будто смяло как испорченный лист бумаги и запихало в самые отдалённые уголки сознания, будто в урну. Стоило сделать шаг к выходу и в мою сторону полетели молнии. Вот только вреда они мне не причинили — разбиваясь о невидимую стену защиты.

— Наивные, — произношу, наблюдая как руки некоторых из «монахов» потянулись к капюшонам. — Что вам надо?

— Не думай, что всесильна, девчонка, — молвил один из них, с лицом Феликса Железного.

— Ой ли? — говорю, ощущая как по лицу расползается улыбка, не предвещающая окружающим ничего хорошего.

— Мы ещё не показали и сотой доли своих возможностей, — холодно молвил всё тот же мужчина. — Если надо, мы здесь камня на камне не оставим.

— Отдай отступника и оракула, — добавил второй.

— И мы подарим тебе лёгкую смерть, — третий.

Моему взору предстало море лиц, так похожих на Редерика и его отца, что в голове на миг помутилось.

— Не знаю, что вы имели в виду под отступником, — нагло вру я. — Но как скажите, — покладисто отвечаю, и делаю шаг в сторону, освобождая проход: — Входите. Я провожу вас к оракулу.

— Вот так просто? — явно заподозрил неладное один из «гостей». — Ты так спокойна…

— Что-то изменится, если начну биться в истерике? — приподняла бровь я.

Меня тут же оттеснили к стене, окружив.

— Убивать смирившегося неинтересно, — оскалился один из монахов.

— Я-то подумала, пощадите… — едва заметно усмехнулась я, что должно было насторожить противника, но они слепо верили в количественный перевес.

— Моли о пощаде, и тогда… — ещё один голос.

— …продлишь свою агонию и доставишь нам удовольствие, — завершил за него другой, и тут же приказал: — Веди.

Ну что ж, сказано — сделано. Веду. Вот уж темница позади. И тайная дверь открыта. Начался спуск… А вот и вход в храм. Монахи буквально повторили расстановку сил, некогда использованную Рени: кто-то остался возле входа, несколько человек окружили алтарь, остальные рассредоточились по просторному подземному залу.

— Ты привела их… — раздался у меня в голове голос оракула, и прозвучал он настолько довольно, что казалось вот-вот и заурчит от удовольствия как объевшийся сметаны кот. — Это будет славная жатва…

На этот раз оракул сам взял всё под контроль. Он не стал играть и затягивать агонию своих жертв, просто я ощутила, как во мне разгорается жар, и увидела льющиеся с кончиков пальцев голубоватые, переливающиеся нити силы. Первым делом заблокировался вход в помещение. Один мужчин неосторожно коснулся затянувшей проход плёнки и… вспыхнув, рассыпался в прах, одарив меня волной головокружения, вызванной приливом чужих сил.

Успевшие это заметить осознали, что попали в ловушку и как-то молниеносно объединились, очутившись в одном месте, хотя мгновение назад были рассредоточены по всему храму.

И снова всё повторялось — в меня летели молнии, файерволы, хлестали водяные плети, но ничто не могло причинить мне вреда, в то время как моя магия окружала неудавшихся оккупантов.

В этот раз всё произошло как-то слишком уж быстро. Кажется, оракул что-то говорил мне по завершении массовой экзекуции? Не помню. Перед глазами всё плывёт. Сила плещет через край, а ноги сами уносят меня прочь. Наверх. К солнцу. Туда, где пение птиц, перебьёт до сих пор звучащие в ушах крики боли и ужаса.

Да, монахи заслуживали смерти, и они мертвы. Да, я вернула долг, сполна расплатившись с оракулом. Но отчего же так тошно на душе?..

— Селена, ты в порядке? — с беспокойством заглядывая в глаза, поинтересовался Франц, перехвативший меня на выходе из подземелий.

Что тут скажешь? Тошно мне, и даже говорить не хочется. Не с ним в частности, а вообще. Но он крепко держит меня за плечи всматриваясь в лицо, явно ожидая ответа, обличённого пусть и не в слова, так в мысли, не в мысли, так в эмоции. Однако на моём лице не дрогнул ни один мускул, к тому же я старательно отводила взгляд, а выставленную ментальную защиту пробить он бы не смог при любом желании.