Елена Литвинова - Сюрприз для советника

— Ваше Величество, не могу понять Вашего отношения к ведьмам… Времена инквизиции кончились уже давно… Тёмных практически не осталось, а чем плохи светлые или такие, как Альма?

— Милая, у нас в семье был уже один случай, когда родственницей короля стала ведьма, и это плохо закончилось…

— И чем же?

— У ведьм рождаются только девочки… Ты знаешь об этом?

— Ну да, и что?

— Король Харлин Первый в бою получил травму, скажем так, не совместимую с деторождением, и у него детей быть не могло, но у него был младший брат, Эйб…

— Эйб — Толстяк?

— Да, так прозвали этого короля в народе… Так вот, женой Эйба была одна женщина, как оказалось — ведьма! Она родила ему двоих дочерей, но престолу нужен был наследник…

— Что-то такое припомню: он развёлся, но детей больше родить так и не смог, правил недолго, года три-четыре, и умер, еле поместившись в семейном склепе…

— Да! Когда он разводился, его жена предупредила его, что больше он детей не сможет родить ни с кем, кроме неё… Что там она ему наколдовала, никто не знает. Но его следующие две жены оказались с сухим чревом, суше, чем пустыня в Сионской Империи. И они потом никогда не смогли понести, уже от других мужчин…

Алия нагнулась к уху Дарии и что-то ей зашептала.

— Ваше Величество! А если это был ведьминский свадебный обряд, а не проклятие?

— А что, и такой есть?

— Алия говорит, что есть… Ведьма омывает своего мужчину слезами, а затем они пьют родниковую воду из одной посуды. Так привязываются их души друг к другу! Не мужчина, ни женщина потом не смогут зачать детей ни от кого другого.

— Да? Я и не знал, милая… Как всё у них, — при этих словах он хмуро глянул на Алию, — сложно…

— Сложно! Да, но безумно романтично! — промурлыкала княжна, взяв мужчину за руку. — Так ты из-за этого запретил советнику жениться на Альме тер Близе? Да?

— Ну да… Я же не знал… Мне не хотелось иметь в родне ведьму. Я дорожу здоровьем брата!

— Ваше Величество! Наш договор в силе?

— Да… Как ты можешь подумать иное? — и он погладил девушку по руке.

— Тогда отнеситесь сейчас спокойно к тому, что я Вам сейчас скажу! — и княжна подняла свои глаза на короля, обхватив его руку своими двумя. — Алия — не просто моя служанка… Она — моя троюродная тётка по матери!

Король и княжна молча уставились друг на друга.

— Как же наследник? — было первое, что спросил мужчина.

— У нас в роду всё с этим в порядке! У Алии — две сестры, у которых есть сыновья! Можете проверить!

— О, Богиня! — король закатил глаза к потолку, а княжна тихо засмеялась.

А я отправилась в серый туман, чтобы вынырнуть из него на своей кровати…

К поместью тётушки Клаудии тер Фразир мы подъехали уже далеко за полночь, оставив пролётку в трактире, а сами пересев на лошадей. Хотя я не любила такой способ передвижения, но выхода у нас с сестрой просто не было: завтра мы должны были быть в Кандре, где нас дожидался почтовый дилижанс в Миент. У меня с собой уже были заготовлены деньги и рекомендательное письмо княжны к её отцу, чтобы власти помогли нам с сестрой без препятствий устроиться на новом месте.

А сейчас мы просто хотели навестить могилу матушки, а я ещё хотела проститься с бабушкой Эмилией. Это Поллин не знала её, а я очень скучала. Прошедшие годы после её смерти только острее заставили чувствовать моё одиночество, которое единственный раз было нарушено этой удивительной женщиной, открывшей мне новый мир.

— Кто там? — закричал из своей будки то ли сторож, то ли привратник, и я крикнула в ответ:

— Леди Альма тер Близе! Леди Поллин тер Близе! Желаем навестить могилы своих родных!

Пожилой, но ещё бодрый мужчина, впустил нас на территорию, мы, спешившись, вошли, ведя лошадок под уздцы. Поместье встретило нас тишиной и пустотой: тётушка умерла пару лет назад, а её супруг и отпрыски жили сейчас в столице, оставив поместье на попечение управляющего. Поэтому мы с сестрой знали, что в нашей поездке беспокоить никто не будет. Сторож проводил нас к маленькой дверце чёрного хода, пару раз стукнул в неё, и нам открыла заспанная служанка.

— Посели юных леди в гостевых покоях, они приехали на могилки…

— Нет, не стоит беспокоиться, просто предоставьте нам гостинную для отдыха и подайте чая, а на рассвете мы пойдём на родовое кладбище и сразу же уедем.

Служанка засуетилась, показала нам небольшую чайную комнату, где мы с Поллин смогли комфортно расположиться на мягком диване, вытянув ноги. Девушка смотрела с удивлением на двух леди, и я понимала его причины: мы путешествовали одни, ночью, да ещё в костюмах, сильно смахивающих на мужские.

Ещё Поллин так и не успела избавиться от своей формы младшего следователя, и это тоже вызывало у посторонних людей нездоровый интерес к нам, но Поллин ещё три дня должна была быть в ней, пока мы не доберёмся до границы с Миентом, почему-то начальство ей выставило такое условие при расторжении королевского договора. Поллин ещё три дня должна была находиться в чине, до конца первого летнего месяца.

Сделав по глотку чая, мы с сестрой посмотрели друг другу в глаза.

— Вот мы и здесь, а ты не верила! На рассвете сможешь попрощаться с матушкой перед дорогой!

— Правда, не верится до сих пор…

— Не скучаешь? — я не стала уточнять, по кому: по службе или по мужчине, всё-таки чуть больше двенадцати лет Поллин была вместе с Годвином.

— Не знаю пока… Всё так странно! А ты, Альма? Ты так и не собираешься читать то письмо?

— Пока нет… — и мы замолчали. Поллин знала, что я взяла письмо с собой, бросив его в саквояж.

— Отец доволен, — опять заговорила сестра, — он даже и представить себе не мог, что наш род реабилитируют ещё при его жизни, думал, не дождётся…

— Пусть порадуется на старости лет! Лишь бы больше не играл в карты, хотя, все его счета теперь будут проходить через меня, я выставила для банков такое условие.

— И правильно! Что там вдова? Согласилась стать экономкой в родовом замке?

— Вроде бы да, сама понимаешь, что это лучший выход… — и мы опять помолчали.

— Альма, я никогда не спрашивала тебя, как умерла мама? — Поллин внимательно посмотрела на меня, подумала, что я ей соврала тогда, девять лет назад?

— Почему, я же всё тебе рассказала…

— Нет… Ты умолчала об ЭТОМ дне…

— Ты про письмо Валери?

— Да…

— А что рассказывать-то? Матушка написала ей, она ответила, правда, не знаю, что но матушка вдруг… Погоди, Поллин! Матушка всё поняла ещё тогда!

— Как это?

Прошлое…

— Олдред! Олдред! Она мне ответила! Наконец-то! — матушка Вадома металась по маленькой гостинной флигеля, тряся перед собой рукой с розовым конвертом.

— Вадома, дорогая, что за шум! — отец вошёл в гостинную, потирая виски: именно тогда у него начались первые приступы его болезни.