Франциска Вудворт - Пикантная особенность

Он повернулся к столу, а затем протянул Артану фолиант эльфийского этикета. И с абсолютно серьезным выражением лица произнес:

– Тебе это пригодится.

Артан не менее серьезно посмотрел на предлагаемое и щелкнул пальцами. Миг, и фолиант вспыхнул синеватым огнем, осыпался пеплом.

– Не пригодится, – отрезал дядя Хама и вышел из кабинета, ворча что-то на незнакомом языке.

– Коротко, – прокомментировала я, – но ясно.

А потом поняла, что надо сказать мужу. Как-то раз и щелкнуло в голове.

– Спасибо.

Ну а Хам на то он и Хам, чтобы сразу понять.

– У нас было несколько бурное знакомство.

Хриплый голос и более сильное прикосновение заставили меня задрожать и сглотнуть. Вот прямо сейчас что-то медленно и неукротимо менялось вокруг нас. И в нас.

– Есть немного…

– И я вел себя несколько несдержанно.

– Взаимно.

– Потому и решил, что лучший способ завоевать тебя – следовать вашему этикету. Эй, Цветочек!

Меня развернули, обхватили лицо руками и нежно так произнесли. Нарры, не думала, что высший может быть таким…

– Цветочек, я все сделаю, чтобы ты меня полюбила.

Мне что-то подсказывало – и правда сделает. С присущей высшим демонам упертостью и упорством.

– Куда ты меня тащишь?

– Терпение, Цветочек.

– Дорогой, мне уже не смешно!

Я цеплялась за шею Хама и не понимала, куда он так несется. Буквально пять минут назад высший забрал меня из Академии, стоило закончить объявлять результаты экзамена. При этом проворчал, что теперь месяц не выпустит меня из долины. Хам!

Мо-о-ой Хам!

Но куда он меня тащит? Почему-то на ум мигом пришла спальня, но я решила проверить и не спешить с выводами. И точно: Хам пронесся мимо всех спален в особняке и выскочил на террасу. А я задохнулась на миг от зрелища, что раскинулось перед нами. Хорошо еще высший крепко держал меня, иначе точно упала бы.

Солнце уже медленно начинало свой путь за горизонт, и большое поле с высокой травой казалось погруженным в растопленное розовое золото. Вечерний ветер играл травой, и она напоминала зеленые волны.

А еще там носился единорог. Отсюда он казался белоснежным, но я то знала, что его шкура отливает едва заметным золотистым оттенком.

– Совушка! – прошептала я, мысленно зовя его сюда.

Единорог услышал мой зов, вскинул голову, отчего рог засверкал на солнце. Из-за этих нарровых рогов одно время бедных животных едва не перебили. Считалось, что они и мужскую силу увеличивают, и от всех болячек лечат и едва ли не бессмертие дарят. В итоге эльфам пришлось переселять всех единорогов на свои земли, а с людьми и троллями проводить серьезные дебаты. Вроде даже военные столкновения были, но я не помню.

Совушка такими мелочами, как высота, не озадачивался. Единороги лазали по скалам и по стенам, как горные виторогие козлы. Какие-то несколько минут, в течение которых Хам решил, что поцелуй в шею – отличная идея, и Совушка уже стоял на террасе. Высший благородно отошел в сторону, так как единорог косился на него кровавым глазом и издавал звуки, похожие на сдавленное фырканье.

– Совуша!

Я бросилась к нему, обняла за шею. Шелковистая и безумно мягкая шкура мигом заставила вспомнить, как мы носились с ним по окрестностям моего родного города Лордведилля. Какие там поля, полные солнца, травы и лета. Я даже глаза закрыла, понима, что подозрительное щекотание в носу может перерасти в слезы умиления. Даже всхлипнула пару раз, отчего Совушка всхрапнул и языком быстро облизал мне щеки. Отлично! Ничего, слюна единорогов тоже полезна.

– Пока вы тут милуетесь, – услышала ворчание мужа, – я лучше перекушу.

Где еда? В последнее время аппетит у меня был бешеный.

– Я скоро приду, – пообещала единорогу, отодвигаясь, и мы тут обскачем всю долину. Хорошо.

Совушка как-то хитро взглянул на меня и мордой легко пихнул в живот. Я погрозила пальцем и почесала между ушами. Единорога удалось кое-как, уговорами и лаской, спровадить с террасы. К тому времени живот уже недовольно намекал, что пора бы поесть. Три часа назад ела? Нет, голубушка, надо еще.

Покататься в этот вечер мне так и не удалось. Хам после ужина все же коварно уволок меня в спальню. У нас же еще одиннадцать томов эльфийского этикета оставалось. Так что я открыла один и улеглась на постели. Длинная ночная рубашка с пеной кружев, распущенные волосы, невинное выражение лица, все как положено.

Грохот открывшейся с ноги двери заставил «невинную эльфийку» в моем лице ахнуть и поднять взгляд от книги. В проеме стоял высший демон… совсем без одежды. И с явными доказательствами того, что он может увеличивать все части тела. Боюсь подумать, чем он там замок завоевывал. Я аж сглотнула и пропищала:

– Ах, вы кто такой? Как попали сюда?

– Мы захватили твой замок! И тебя!

– Спасите! – заорала я громко, – Стража!

– Я их убил! – рявкнул «захватчик» – И съел.

Ну вот что-то прямо совсем экстремальный захватчик. И голодный. Взвизгнув, я соскочила с постели и начала огибать ее. Тем временем Хам повторял мой маневр, в красках расписывая что и как он со мной сделает. Воображением высший обладал отменным, так что к концу его речи мне правда захотелось сдаться. Но я же гордая эльфийская принцесса и у меня этикет! Так что попыталась выскользнуть из спальни, была схвачена за рукав рубашки и все, попалась. После чего мне со всем жаром принялись показывать, как иногда сладко может быть в плену. Как могут гореть зацелованные губы, а кровь кипеть от того, что со мной вытворяют.

Но после третьего раунда я и правда запросила пощады. Это он высший демон, а я нежная эльфийка. И сил у меня уже почти не осталось. А ведь еще хотелось сказать кое-что.

– Дорогой…

Все же называть его сокращенным именем я так особо не решалась. Или полное, или дорогой. Лучше уважать традиции и нравы друг друга.

– Ммм?

Хам лежал, закинув одну руку за голову, а второй удерживал меня. Я же забралась на него целиком и слушала мерный стук сердца. Пока мерный, ага.

– Ты знаешь, что эльфы сразу ощущают жизнь внутри себя?

Рука на моей талии мигом потяжелела, а ритм сердца увеличился вдвое. Я же приподняла голову и тихо произнесла:

– Сюрпри-и-и-из!

Крики чаек, кружащих над кораблём, раздражали. Эктавион стоял на палубе, провожая взглядом удаляющийся берег и прощаясь с прежней жизнью. Без сожаления. Признаться, преподавать в Академии до смерти ему надоело. Это была идея отца засунуть его туда, чтобы заставить остепениться и придать респектабельности.

Восхищение адепток хоть и льстило самолюбию, но быстро приелось. От скуки он на спор соблазнял малышек и щекотал себе нервы. Какое ему было дело, что случалось дальше с этими курицами? Пропадали с глаз долой и ладно. Ему же легче.