Софья Подольская - Хорошая девочка попадает в неприятности

— Я был у себя, когда прибежал Талли. Они почему-то ушли из мастерской, не дождавшись его. Проверил метки и сразу открыл портал. Как только мы появились в комнате, Талли обезвредил Фергюса. Потом мы увидели Лену.

Ярость потянула мышцы, заставляя пальцы собраться в кулак, раскрасила алым скулы. Крови было куда меньше, чем могло бы. Но по бурым пятнам на коже и одежде становилось понятно, где именно он резал. О возможных переломах и повреждении внутренних органов, Рин старался просто не думать.

— Фергюс заплатит за это, — твердо сказал Бриан.

В темных глазах была гроза, которая начала собираться, когда амулет среагировал на высвобожденную энергию Искры. Стоило добраться до лаборатории, определить, что всплеск идет из крысиного угла в доках, и непогода превратилась в бурю. Она разрасталась, пока Бриан рассчитывал координаты для портала и утихла только по прибытии. Лена была, пусть без сознания, но невредима, а комната хранила эхо знакомой магии.

— Он должен принять гейс, — Рин устало потер лоб. — И они обе — мастера. Надеюсь, на этот раз дело не кончится штрафом?

Бриан не без удивления отметил новые нотки в обычно мягком голосе. Рин неотрывно смотрел на танцующее пламя, но даже оно не согревало взгляд. Казалось, свет отражался от кромки отполированного клинка.

— Я завтра же доложу королю. Но сперва сопровожу Фергюса в храм, а затем в подземелье замка. Обстановка там, конечно, так себе, зато располагает к размышлениям.

Рин внимательно посмотрел на убийственно серьезного Бриана и молча кивнул.

— Как ты нас нашел?

— Искра, — сказал, доливая себе вина. — Ты разбудил ее в незащищенном месте, думаю, почувствовал не только я.

— Балор! — Рин резко выпрямился. — Я не подумал.

— Не волнуйся, — махнул рукой Бриан. — Я там немного подчистил. А для коллег сочиним правдоподобное объяснение. Если нужно будет, я подстрахую.

Волнение в светлых глазах сменилось недоумением. Наконец Рин прищурился, подался вперед и, переплетя пальцы в замок, тихо спросил:

— Зачем ты это делаешь?

— Позволю себе процитировать ответ Элены на аналогичный вопрос, — Бриан откинулся в кресле. — Потому что это правильно. И я так хочу.

Рин улыбнулся. Легко, едва заметно. В первый раз за вечер. Похоже, она все же была права. Бриан изменился. Рин не мог сказать в чем именно, людские души все еще оставались для него загадкой. Но человек напротив был другим. Рин чувствовал это, как чувствовал правильность формулы или дозировку важного ингредиента. Поэтому слова дались ему легче, чем он думал:

— Если бы не Искра, Лену я б точно потерял, и, может, Сольвейг, — вздрогнул, даже сейчас это все еще казалась слишком реальным. — Не думал, что когда-нибудь скажу, но спасибо, Бриан.

— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но прости меня, Рин.

Это было непросто. Ничего удивительного. Последний, кто слышал искренние извинения Бриана МакНуад, стал прахом почти двадцать лет назад. Рин долго смотрел на сцепленные в замок пальцы. Безумный день. Но только что Бриан сделал его чуточку светлее.

— Знаешь, я так и не смог тебя по-настоящему возненавидеть. Лена говорит: мне повезло. И пожалуй, она права. Прошлое действительно не должно мешать нам строить будущее. И как бы абсурдно это ни звучало, даже самая мерзкая ситуация иногда может дать полезный эффект. Я не знаю, готов ли сейчас простить тебя, Бриан. Все слишком неожиданно, мне нужно подумать.

Это было начало.

— Пусть так. А теперь, — Бриан закинул ногу на ногу, — давай придумаем сказку, которую мы при необходимости расскажем архмастерам.

Открыв глаза, Лена увидела тяжелый полог балдахина. Комната была явно не ее. Медленно повернула голову направо и уткнулась носом в каштановый локон. Сольвейг дышала ровно и глубоко, похоже, магический сон Рина еще действовал. Хорошо. Слева обнаружилась знакомая взъерошенная макушка. Талли сидел на краю стула, сильно наклонившись вперед, уронив голову на сложенные руки.

— Где мы?

Голос восстановился полностью.

Талли вздрогнул. Глянул пронзительно, тревожно.

— Как ты? — спросил, всматриваясь, выискивая малейшие признаки нездоровья.

Лена прислушалась к себе. Пошевелила ступнями, согнула ноги в коленях, несколько раз сжала пальцы в кулак, напрягла мышцы живота.

— В порядке, — радостно выдохнула. — Так где мы? И где Рин?

— Беседует с лордом МакНуад. Это его дом.

У нас есть две проблемы, вспомнила цитату из любимого фильма, Минобороны и пуговица. Рин и Бриан наконец-то разговаривают, причем, судя по тишине, без разрушительных последствий для интерьера. На этом этапе она уже ничего сделать не может. Значит, нужно сосредоточиться на решаемых проблемах. И ни в коем случае не думать о той комнате. Простая, понятная задача. Одежда! Остатки нижней рубахи судя по тому, что она нащупала, отлично подошли бы в качестве реквизита для финальной сцены фильма о Жанне д`Арк.

— Мне нужна одежда, — заявила решительно.

— Я тебя люблю! — синхронно выпалил Талли.

Он смотрел на нее, как пациенты, пока не знающие диагноза, смотрят на врача онколога. Одно слово, и жизнь изменится.

— И я тебя люблю, — сказала просто. — Очень.

Талли сгреб Лену в охапку вместе с одеялом. Она пахла домом и спокойствием. Счастьем. Теплая, родная… Его.

— Я идиот, — выдохнул в шею. — Давно нужно было тебе сказать.

— Ты не идиот, — прошептала, прижимаясь сильнее, — ты просто бард. А бардам положено страдать и метаться. Зато потом получаются шедевры.

— Вы слишком добры, леди.

Усмехнулся, зарываясь носом в растрепанные волосы. Лена потянулась, скользнула ласковым дыханьем по шее, заставляя зажмуриться, обнять сильнее. Зубы, аккуратно сомкнувшиеся на мочке уха, стали полной неожиданностью.

— А я предупреждала, — довольно промурлыкала, — назовешь леди — укушу.

Ее глаза искрились радостью и обворожительным лукавством.

— Я до одури хочу тебя поцеловать, — сказал, жадно всматриваясь в сияющее лицо.

— И по законам жанра в самый интересный момент вернется Рин или проснется Сольвейг.

Лена легонько коснулась губами острого подбородка. Талли сокрушенно вздохнул, заработав еще один утешительный поцелуй.

— Ты права, сердце мое. Давай поищем, во что тебя одеть.

С туникой барду пришлось расстаться. С помощью ножа и фантазии Лена вкроила из тонкого шерстяного одеяла пояс, а само полотно превратила в юбку. Надергала ниток, расчесала пальцами волосы и собрала их в две забавные косички. Обувь позаимствовала у Сольвейг, ей все равно пока без надобности. Талли помогал, согревал, сыпал комплиментами, целовал в затылок и ни словом не обмолвился о том, что произошло до ее пробуждения. За это Лена была ему бесконечно благодарна.