Екатерина Крылатова - Синдром колдуньи

Двигатель негромко урчал под капотом. Артемий остановил машину и переключил «дальний» свет на «ближний». Вера по-прежнему крепко спала, даже жаль было будить.

- Доктор Соболева, подъем!

- Ммм, - она недовольно поморщилась и отвернулась.

- Вставай, летаргик! Ве-ра, - он качал ее за плечо, сдерживая смех.

Она тоже смеялась. Беззвучно.

- Хорошо, подремай еще чуток. Я ненадолго.

- Ку-дааа? – зевнула Вера. Или вздохнула?

Это ее «дааа» вызвало в душе нездоровые ассоциации. Напрасно думал, что переболел.

- В магазин. Я быстро.

Растянуть зарплату до аванса – целое искусство, а уж зарплату врача... Впрочем, Воропаев не жаловался и растягивать умел. Заначка у него была всегда. Молоко, хлеб, сыр, масло, сметана для Профессора, селедка ему же. Из незапланированного – сухофрукты и орехи для Веры. Смесей того и другого почему-то не было в наличии.

- Зачем это? – удивилась девушка. – Я орехи как-то не очень.

- Знаю, но сейчас они тебе полезны.

- Спасибо, - она взяла пакет, случайно задев его руку. Трудно было удержаться от соблазна...

Из машины выбрались нескоро. Артемий проводил Веру до двери, отмахнувшись от слабых возражений. Вера крутила головой, оглядывалась и втягивала эту самую голову в плечи. Ни дать ни взять шпионка.

- Расслабься, на лестнице никого нет.

- В смысле? – натянуто улыбнулась она.

- Свидетелей нашего аморального поведения, - охотно пояснил Воропаев.

Покраснела, как девочка. Только Вера умеет вот так краснеть: не жеманно, пятнышками, а вспыхивать до кончиков ушей. Хотя не факт, уши под шапкой не видно.

Не его она стеснялась, совсем нет. Она стеснялась делать свою личную жизнь достоянием общественности. Глупая. Ей еще предстоит понять, что бесполезно этого бояться. А вот слухи, что прошли по отделению, игнорировать не стоит. Тут уже об их душевном спокойствии речь, его и Веры. Переживает девочка, перемалывает. Если бы не эти долбанные россказни…

- Ну, пока? – неуверенно сказала девушка.

- Это ты у меня спрашиваешь?

- Ага, - улыбка от уха до уха. Ангел-вредитель. – Мы ведь можем на крышу пойти…

- Я-те дам крышу! Ты идешь спать. Сразу!

- Да, капитан, - фыркнула Соболева. – «Спокойных н очей малышам» мне сегодня не светит, как я поняла?

- Не утрируй.

Воропаев поцеловал ее на прощание. Не так, как обычно целуют – мельком, не целуют даже – чмокают. Он целовал ее долго, подтолкнув к стене, предварительно «заклеив» все любопытные «глазк и», чтобы девочке было спокойнее.

«Не увлекайся», - посоветовала осторожность, но как тут устоять, когда каждую ее частичку хочется сделать своей? Буквально табличку повесить, чтобы даже смотреть не смели. На каждой клеточке… Идиотизм.

- Беги, - сказал он хрипло, - до завтра.

Она отпустила не сразу и руки расцепила с трудом. Обалдевшая, красная, с блестящими счастьем глазами. Лохматая: шапку Артемий с нее стащил, растрепал прическу. Тянуло его в эти волосы зарыться, до дрожи просто. Маленькая такая по сравнению с ним, каланчой. Хрупкая.

- До… до завтра! – выдохнула Вера, дергая дверь внезапно ослабевшими пальцами. В другой руке она сжимала пакет с орехами. – Я люблю тебя.

***

В результатах анализов никаких отклонений не обнаружилось. Обычная кровь здорового человека, эритроциты-лейкоциты-лимфоциты и прочие на своих местах и в нужных количествах. Получается, что внутренних изменений либо не произошло, либо они пока не проявились. Мы условились повторить исследование через пару недель.

Но магия во мне была. Своя, настоящая магия. Не чувствуя внутри ничего особенного, я повторила за Артемием бессмысленный набор слов, и подоконник пустил побеги. Не деревяшка – сувенирный брелок, что мы достали для опыта, но всё-таки… Я испугалась и одновременно испытала дикий восторг. Воропаев же чуть прикусил нижнюю губу и убрал побеги с подоконника.

- Пока не разберемся в природе твоих феноменальных способностей, колдовать не будешь! – сказал он, как отрезал.

Я буквально разрывалась. С одной стороны, мне ужасно нравилась эта неизвестно как обретенная власть над вещами, но с другой стороны, что если такая «тренировка» приведет к нарушению внутренних процессов? Резерв-то заряжать надо, рано или поздно придется выбирать источник Силы. Нет, не хочу быть ведьмой! Хватит с нас катаклизмов.

Однако ровно через две недели Артемий сделал удивительное открытие: магия не только не нарушила – она еще и улучшила мое здоровье!

- Нич-чо не понимаю! – обескураженно сказал Печорин, перестав светить мне в рот лампочкой. – Кариес на третьем нижнем не прогрессирует, а само «дупло» испарилось! Тёмыч, это ты подсуетился? Ну, признайся! Развести меня хотите. На прошлой неделе «дупло» было на месте, а сейчас его нет! Всё, братва, хорош прикалываться...

- Тём, а давай завтра у офтальмолога проверимся! – я нетерпеливо подпрыгнула на стоматологическом кресле. – Для частоты эксперимента.

Проверились. Зрение улучшилось! Из просто хорошего оно стало практически стопроцентным. Так не бывает!

- Вера, – Артемий удержал меня на месте, не дав метнуться к очередному специалисту. Гинекологу, если по секрету. – Остановись! Это ненормально!

Его слова выкачали из меня радость, как выкачивают воздух из надувного матраса. Было в этих простых словах какое-то отчаяние. И страх.

- Почему?

Он присел рядом со мной на корточки, хотя кругом было полно свободных кресел.

- Родная, я очень рад за тебя. Здоровье, конечно, не купишь, но, Вер, ты же не подопытная крыса! Не морская свинка, не хомячок, над которым можно измываться без зазрения совести. Откуда ты знаешь, что, дойдя до максимума, значение не уползет в минимум? Что эта хрень просто-напросто не прикончит тебя?

- Тём, ну перестань, – я погладила его по плечу. – Глупости какие! Это же моя магия. Твоя магия! Она не причинит мне вреда.

- Откуда. Ты. Знаешь?

- Просто знаю.

Воропаев поднялся на ноги. Видимо, решил, что с высоты роста влиять будет проще.

- Ты хочешь стать ведьмой? – в лоб спросил он.

- Нет! Нет, глупый, совсем не хочу, но раз у меня есть этот дар, нельзя зарывать его в землю. Ты же сам сказал: внутреннее строение не изменилось, анализы…

- Две недели – маленький срок, - перебил он. – Не показатель.

- Я снова сдам их через две недели, через месяц. Вот увидишь, всё будет хорошо, только научи меня, как сделать так, чтобы способности не угасли.

- Извини, но я этого делать не буду. Слишком опасно.

Артемий оставался непреклонным, его не тронули ни крики, ни мольбы. Тогда мы с ним впервые серьезно поссорились и не разговаривали три дня. Он приглядывал за мной, ёжику понятно, и обращался вежливо, но... Всё дело в этом «но»!

Свою магию я больше не трогала. Не из принципа, упрямства или чего-то подобного – не хотелось еще сильнее огорчать любимого. Бойкот-то фактически я объявила, поэтому мириться решила пойти первой. Чем раньше зароем топор войны, тем лучше, и не важно, кто первым возьмется за лопату.