Екатерина Богданова - Прогулка в небесах

— Вот только не говори, что не хочешь. Не поверю.

— Хорошо, не буду говорить. А к Грэйну зачем идти? И вообще, почему он вас подослал, вместо того, чтобы набраться смелости и наконец-то поговорить со мной?

Учитель поднял руки, как будто прикрываясь от удара, и поспешно произнёс:

— Избавьте меня от этого, юная леди. Я не имею ни малейшего желания быть раздавленным жерновами ваших с Трэем пылких чувств. Разбирайтесь сами. Хватит с меня его нытья.

Лорд встал, подал руку, помогая подняться мне, и мы вместе отправились к Грэйну.

Трэйтон по-прежнему не горел желанием откровенничать и почти не разговаривал со мной, нацелив всё своё внимание на диалог с учителем. Я, естественно, тоже не рвалась пообщаться. Раз уж «обиделась» и объявила молчаливый бойкот, надо вести себя соответственно.

Потянулись однообразные, монотонные, наполненные теорией и практикой, дни. Трэйтон с раннего утра до позднего вечера был в «Арене» или ещё где-то. Я, естественно, не спрашивала. Бывало, что мы вообще не встречались по двое суток. Я понимала, что он избегает меня, потому что не хочет рассказывать про образовавшуюся между нами связь. Но как бы Грэйн не шифровался, я с каждым днём всё чётче и ярче ощущала его чувства. И это была действительно гремучая смесь плохо контролируемых эмоций. Однажды ночью я проснулась от явно не своего желания, скажем так, прикоснуться ко мне же. Темнота в комнате была густой и непроглядной, наверное, новолуние. Но, несмотря на отсутствие визуального подтверждения, я точно знала, что он здесь.

— Трэйтон? Это ты? — приподнялась на локтях и постаралась рассмотреть хоть что-то. Не рассмотрела, зато услышала. В ночной тишине раздался какой-то шорох. Я подскочила на кровати и, свесив с неё ногу, топнула. По комнате разлился равномерный, неяркий свет. Но никого уже не было. И только боковое зрение выхватило движение закрывающейся межкомнатной двери. Это уже просто смешно! Сколько можно? Вот сейчас встану и сама пойду к нему. Не хочет говорить — заставлю!

Стою перед дверью и никак не могу решиться постучать. Только подниму руку, как она «сама» отдергивается. Глубоко вдохнула, задержала дыхание и громко постучала.

А в ответ тишина. И мне вдруг так холодно стало, прямо морозно. Зубы пришлось стиснуть, чтобы не стучали. Неужели это Трэйтон магичит, чтобы меня прогнать? А вот нетушки, не уйду. Постучала сильнее. Молчит. Покрутила ручку и дверь открылась. Ну неужели нельзя было сказать, что открыто? Вошла в спальню — никого. Только разбросанная по всей комнате одежда. Неаккуратно, однако, лорд раздевается. А холодно так, что уже трясти начинает. И вдруг из ванной раздался глухой стук и рык Грэйна: «Зараза». Не задумываясь, подбежала и распахнула дверь в ванную комнату. В этот момент в голове билась только одна мысль: «А вдруг он подскользнулся, упал и…». Додумать я не смогла, потому что мне представилась такая картина, что все мысли в мгновение покинули голову.

Под струями, судя по всему, ледяной воды, (так вот почему мне так холодно — Трэйтон впечатлениями «поделился»), стоял абсолютно обнажённый лорд Эрт'Грэйн. Слава богам, спиной к двери. Его кулак был всё ещё прижат к стене, в отделанной камнем поверхности виднелась небольшая вмятина с разбегающимися во все стороны трещинками. А сбегающая по стене вода размывала сочащуюся из прижатой к вмятине руки кровь. Он не заметил моего появления, и я бы ушла, но… не хочу мёрзнуть! Поэтому отвернулась к двери и тихо предложила:

— Может хватит моржевать? Холодно же.

Стало очень тихо. Даже вода, казалось, стала журчать шёпотом. И в этой зловещей тишине меня обняли со спины за талию и прижали к мокрому, прохладному и совершенно голому телу! Я стою и боюсь даже дышать. Он тоже молчит, только стекающие с его волос капельки воды холодят шею и плечи. Халат со спины тоже промок. Но уже не холодно, а наоборот — невыносимо жарко. И едва уловимый шёпот на ухо:

— Сейчас может быть только так, или стынуть или гореть. Но я не хочу, чтобы мы «сгорели», так что потерпи.

Вот это сейчас кому было сказано? Он мне потерпеть предлагает, или себя уговаривает? Зря я, пожалуй, сюда пришла. Совсем Трэйтон с катушек слетел, надо как-то отлепить его от себя и бежать отсюда, пока… не передумала.

— Ну так я пойду?

— А ты хочешь? — прошептал на ухо, прижимая к себе ещё крепче.

— Чего? — кажется, я потеряла нить разговора.

— Чего ты хочешь? — похоже, и он не очень-то понимает, о чём мы говорим.

— А чего я должна хотеть? — всё, прощай разум! Увидимся ли мы ещё когда-нибудь?

— Ведь ты пришла зачем-то?

— А ты зачем приходил? — смысла в нашей беседе вообще никакого нет, но как же приятно, когда он вот так гладит живот и бока.

А вот это уже перебор, одна рука поползла вверх, а другая наоборот — вниз. Надо прекращать это брожение по неположенным местам. Схватила расшалившиеся конечности и вернула их обратно в область талии.

— Так я пойду? — стоим как два идиота и разговариваем ни о чём. Надо просто уйти. Похоже, конструктивного диалога у нас без свидетелей не получится. Попыталась выбраться из крепких объятий. Не отпустил.

Мы так ещё минуты две постояли. Я чувствовала, как Трэйтон борется с собой, то ослабляя объятия, то вновь прижимая к себе так, что вздохнуть было тяжело.

Борьба не увенчалась успехом. Он в очередной раз прижал к себе, у меня потемнело в глазах, стало очень жарко, и в голове зашумело. И это были наши общие эмоции.

— Да пошли они… — вдруг взревел Грэйн, отпустил меня, но только затем, чтобы тут же взять на руки и, покинув ванную, решительно направиться к своей кровати. Я конечно испугалась, но сопротивляться совершенно не хотелось. Это был вполне закономерный итог нашего противостояния. А о будущем сейчас думать бесполезно, не думается вообще. Меня бережно уложили на кровать. Нагота Трэйтона уже почти не смущала, наоборот — хотелось смотреть не отрываясь. Казалось, что мы две половинки одного целого, и та жизнь, до нашей встречи, была какой-то пустой и неправильной. Единственной её целью было воссоединение. А то, что происходит сейчас, правильно и просто необходимо. Не разрывая зрительного контакта, Трэйтон лёг рядом со мной и… слетел с кровати, пролетел через всю комнату и впечатался спиной в стену. Глухо застонал, встал на ноги и прохрипел, глядя в сторону двери:

— А поделикатнее нельзя было?

— И как ты себе это представляешь? — в дверях стоял учитель, скрестив руки на груди и сурово глядя на Грэйна, хорошо что не на меня: — Да ты бы закрыл доступ в комнату и продолжил. А потоки уже начали резонировать. Опоздай я на пару минут, и произошла бы привязка. Совет засёк бы выброс и всё. Тебя в «колыбель», а её, — кивок на сжавшуюся на кровати меня: — ну ты сам понимаешь. Одевайся и сходи прогуляйся, охладись. А мы с девочкой немного побеседуем. Пора ей кое-что узнать, во избежание, так сказать.